Пользователь Windows - o b5f4535d73c98ec0
— Не слишком, — повторил я, не оборачиваясь.
Кровать скрипнула, и я представил себе, как он раскинулся на
постели, разглядывая меня всё с той же странной полуулыбкой.
— Ты мог мне отказать.
На сей раз я повернулся, недовольно сдвинув брови.
— А вы могли бы провести эту ночь в любой постели в
Амстердаме и утолить жажду крови с кем угодно – совершенно
бесплатно. Так почему же вы пришли сюда и заплатили такие деньги
за постель, если вам нет дела до наших услуг?
Он поднял взгляд к потолку и медленно смахнул прядь волос,
приставшую к губам.
— Люди, готовые броситься к моим ногам... Они все одинаковы.
Им нет до меня дела, их вообще не волнует, что я о них думаю.
— А вас волнует, что думаю я? — Я покачал головой и завязал
кончики бинта в узел.
— Ну, это другое, — сказал он, улыбнувшись одними уголками губ,
словно стеснялся сделать это в открытую.
Я нашел ботинки там же, где оставил их утром.
— До наступления темноты ещё несколько часов. Предлагаю вам
провести это время с пользой. Ночью мне вновь понадобится постель.
Он дружелюбно кивнул в ответ, но даже не шевельнулся, чтобы
лечь обратно.
Я нетерпеливо вышел из комнаты. Если он думал, что я буду его
уговаривать, то сильно ошибался. Он купил мою кровать с рассвета до
заката, и может распоряжаться этим временем как ему пожелается. И
если одинокое заточение в моей тусклой комнатушке, где самое
интересное занятие – изучение текстуры дерева на стенах, доставляет
ему больше удовольствия, чем мои услуги – это его право.
Почти все девушки уже проснулись и готовились к вечеру, украшая
волосы и подбирая духи. Некоторые вооружились иголками и
зашивали одежду, пострадавшую от особо усердных клиентов.
Гордость проститутки заключается в её внешнем виде, побрякушках,
аромате и тех усилиях, которые она прикладывает, чтобы выделиться
в переполненном борделе и во всём де Валлене2. Но когда я
спустился по лестнице, они побросали свои занятия, окружили меня,
2 Де Валлен – самый большой и наиболее известный район «красных фонарей» в Амстердаме.
словно я сам был вампиром, и потребовали рассказа во всех
подробностях.
Будучи не в состоянии пробираться через толпу, заполнившую
салон, я уселся на ступени и задумался, был ли Майкель фон Трит
худшим, что могло со мной случиться.
оставить свою "спасибу"
Глава 2
Я не ожидал увидеть вампира снова. Расценив его визит как
неожиданную выгоду и непыльную ночную работу, я спрятал деньги
подальше в комод и продолжил заниматься своим делом. Ровно
неделю спустя, такой же бесконечно тоскливой ночью, я спустился в
салон и замер, увидев Майкеля в фойе. Держа в руках шляпу, он
вглядывался в толпу проституток: его глаза казались слепыми, пока не
засияли, когда он заметил меня. Он улыбнулся – лениво и лукаво, без
всяких полутонов – и начал пробираться ко мне сквозь толпу.
— Арьен, — он склонил голову в знак приветствия, — ты не
назначал встреч на сегодняшний вечер?
— Нет, — не подумав, выпалил я.
Я вцепился в перила так, будто хотел сбежать и тем самым
избавиться от него.
— Примешь меня?
Прежде чем я смог хоть что-то ответить, он кинул мне кошелек,
набитый монетами. Я поймал его машинально, ничего не
подразумевая, и уже хотел было бросить обратно, когда понял, что
такое поведение только развеселит этого ненормального.
А раз я не мог вернуть деньги, пришлось их принять. Опустив руку,
которую оттягивал тяжелый кошель, я развернулся к лестнице.
— Ну, прошу.
Молчал я только до тех пор, пока не закрыл за нами дверь.
— Почему я? — набросился я на него. — Ты же знаешь, что
неприятен мне. Так почему ты снова пришел?
Он одарил меня беспечной улыбкой и направился к окну, чтобы
убедиться, что ставни плотно закрыты.
— Знаешь, меня давно не оставляли в покое на целую ночь. Я не
припомню, когда в последний раз так хорошо высыпался. Эти
женщины постоянно будят меня, желая забраться ко мне в постель.
— Они проститутки, — сказал я, пожимая плечами. —
Естественно, что мужчине, лежащему в их постели, они будут
предлагать свои услуги.
Он положил шляпу на комод и бросил на меня насмешливый
взгляд.
— А ты не проститутка?
Если он хотел вывести меня из себя, я определенно его
разочаровал.
— Я этого и не отрицаю. Ты тоже, наверняка, живешь не так, как
все говорят.
Он облокотился на комод и удивленно вскинул бровь.
— И что же обо мне говорят? Что я способен ублажить дюжину
женщин одновременно и показать пару-тройку постельных хитростей,
о которых не знают даже опытные шлюшки?
— Ты шутишь, но даже не представляешь, насколько ты близок к
истине.
— Да? В таком случае... — Он расстегнул ворот сорочки, снял
галстук и положил его рядом со шляпой. — Придется мне считать это
не только проклятьем, но и благословением.
«Не спрашивай, — велел я себе, чувствуя, как рвутся с губ слова.
— Он же тебя дразнит». Но я не смог сдержаться.
— Почему ты так считаешь?
Он махнул рукой – небрежно, как любой человек, привыкший к
власти.
— Если бы не подобная репутация, я бы не был тебе неприятен. А
значит, не найти бы мне покоя даже здесь.
— Ты слишком высокого мнения о себе. Полагаю, ты не
понравился бы мне в любом случае, просто потому что ты – это ты.
— Возможно. — Он оттолкнулся и уселся на комод. В свете лампы
его глаза сияли озорным блеском. — Но я сомневаюсь.
Я уставился на него, глядя, как он болтает ногами, и его каблуки
стучат по дверцам комода.
— Что ты делаешь?
Он поднял брови, изображая из себя невинную простоту.
— Ты о чем?
Я шагнул вперед, от такой откровенной наглости руки сжались в
кулаки.
— Слезай! Если думаешь, что волен обращаться с моими вещами,
как тебе заблагорассудится, только потому что купил меня на ночь, то
ты ошибаешься. Если тебе нужно что-то подобное – спускайся вниз и
выбери кого-нибудь другого.
Я бросил ему кошель – так, как хотел сделать внизу. А он только
рассмеялся и положил его на комод рядом с собой.
— Арьен. — Он взглянул на меня сквозь ресницы. Волосы упали
на лицо, придавая ему дикое, чудное выражение. — Как ты уже
заметил, меня бы с радостью приняли в любой постели этого города.
Если бы я этого хотел, меня бы здесь не было.
— Ну да, конечно, — усмехнулся я. — Ты лучше проведешь время
в одиночестве, в постели того, кто не желает тебя видеть. Что ж,
пожалуйста. — Я развернулся, чтобы уйти.
— Подожди. — Он соскользнул с комода и встал напротив меня –
так близко, что я не мог вдохнуть, не коснувшись его.
— Зачем?
Он взял мою руку и потрясенно уставился на неё, приложив свои
пальцы к моим.
— Затем, что я тебя прошу?
Я взглянул на него, сжав губы.
— Что тебе от меня нужно?
Он переплел наши пальцы, сложив ладони вместе. Сердце
зашлось в груди, и я даже подумал, что на сей раз он не собирается
отказываться от моих услуг.
Он развернул наши руки так, что мое перебинтованное запястье с
не зажившим ещё укусом оказалось сверху.
— То же, что и в прошлый раз.
Я попытался вырваться, но он меня не отпустил.
— И всё? — Я подозрительно сощурил глаза.
Он рассмеялся.
— А почему ты думаешь, что мне нужно что-то ещё?
— Сегодня ты заплатил больше.
— Сегодня я лучше представляю себе, за что плачу.
Я подавил желание закатить глаза, и, оттолкнув его руку, протянул
свою.
— Ну, приступай?
Он покачал головой и легко коснулся повязок.
— Будет больно, если я потревожу рану до того, как она заживет.
Я в смятении посмотрел на него.
— Думаешь, в прошлый раз больно не было?
Теперь он раздраженно помотал головой.
— Будет плохо заживать и останется шрам.
Я удивился тому, что он ничего не понял.
— Думаешь, я против пары отметин на коже?
Майкель вздохнул и окинул меня недовольным взглядом.
— Трудновато питаться через сетку шрамов.
— О, — только и смог выдавить я. Я смотрел на него, чувствуя
мурашки на спине и соображая, подразумевал ли он то, о чем я
подумал. Он собирался делать это постоянно, а значит – каждый раз
возвращаться ко мне.
Теперь, когда я дернул руку, он свободно её отпустил. Я вытянул
другую, невредимую, и он тут же поднес её ко рту. Он касался кожи
губами так нежно, что я вздрогнул от мысли о грядущей жестокости.