Проклятье гномов. Клинки и розы - Вадим Кузнецов
— Повторите еще раз, — переспросил Робер, но слуга, по-видимому, был немым. Вновь нечленораздельно мыкнув, бородач просто махнул рукой, зовя за собой.
По дороге им встретилось несколько сонных слуг, но маркиза в полутьме, да еще и в маске, конечно, никто не признал. А багровый плащ Робер предусмотрительно снял у входа.
Они прошли несколько коридоров и витых лестниц, через некоторое время Робер почувствовал аромат роз и понял: цель близка. Действительно, ступив еще несколько шагов, немой проводник указал на левую дверь ладонью и посторонился. Маркиз осторожно постучал и, услышав слово «Войдите», сказанное шепотом, медленно открыл дверь.
Шарлотта сидела за небольшим столиком в маленькой полутемной комнатушке. Лишь пара тонких свечей горела, чадя. Стол накрыт с изыском, но скромно. На двоих. Графин с красным вином и два бокала, ваза со свежим виноградом и яблоками. Рядом на блюдечке лежало несколько кружочков имбирного печенья и шоколад.
— Закройте дверь, маркиз… Там есть защелка, — прошептала Шарлотта. Она сегодня одета в пышное белоснежное платье, украшенное живыми розами. Белые локоны волос свободно спадали на плечи, голубые глаза внимательно смотрели, а приоткрытые губы манили. Робер понял, что дама надела свое свадебное платье, к которому не хватало разве что фаты. Бросив короткий взгляд назад, кавалер нащупал в неярком свете щеколду и решительно задвинул ее.
— Теперь нам никто не помешает. Присаживайтесь, любезный друг! — прошептала Шарлотта, касаясь ладонью хрустального бокала.
— Как вам будет угодно, миледи.
Минуты две они молчали, ибо каждый чувствовал себя неловко. Наконец, Шарлотта медленно погладила своей холеной ручкой стенки бокала, согревая холодное стекло:
— Робер, смелее! Неужели вы не рады встрече со мной. Давайте выпьем вина.
— Давайте, — согласился Робер. Он не понимал к чему этот маскарад. Зачем Шарлотта надела свадебное платье?
— Надеюсь, моя сестра вас не слишком утомила? — прошептала дама, наполняя бокалы себе и Роберу.
— Совсем нет, — усмехнулся маркиз. — А вы к ней не ревнуете? Мы даже целовались.
— Нет, любезный друг! — Шарлотта медленно глотнула вина. — Ибо вскоре вы поймете, что поцелуй поцелую рознь.
Робер чуть не подавился, но вовремя спохватился и отставил наполовину осушенный бокал.
— Что вы хотите этим сказать, Шарлотта?
— Как вы знаете, скоро состоится моя свадьба. Я надолго, быть может, навсегда, покину родную землю.
— Конечно. И, нам вероятно, не стоило встречаться. Тем более в такой обстановке.
— Вы меня обижаете, Робер. Неужели вы уже не любите свою маленькую детскую подружку?
— Да, но ваши обязательства?
— Пусть сгорят во Тьме все обязательства! Поцелуйте меня! Скорее.
Робер не смог противиться и, качнувшись, подался вперед. Шарлотта подставила полураскрытые губки и медленно, смакуя, испила этот долгий обворожительный поцелуй, словно сладкую божественную патоку. Роберу ударило в голову вино и нежный розовый аромат вперемешку с запахами духов и губной помады. Он почувствовал, что задыхается от неземного наслаждения.
Шарлотта чуть отстранилась.
— Робер. Это мое свадебное платье, но я не люблю своего жениха. Я люблю тебя. Возьми же меня, возьми! Сними с меня это платье первым, любезный друг! Будь сегодня моим женихом.
Шарлотта бросилась на грудь Робера, словно весенняя блудливая кошка и принялась лихорадочно расстегивать застежки камзола. Робер обнял свою королеву, и вскоре они скрылись за небольшой ширмой, где любовников ждала небольшая, но довольно мягкая постель.
Робер умом понимал, что поступает неправильно, но страсть и желание женщины оказались настолько сильны, что молодой маркиз не мог устоять. Не прошло и нескольких минут, как они оказались без одежд. Скомканное свадебное платье полетело на грязный пол вместе с белыми кружевными чулочками, свеча колыхнулась и погасла, а в темной спаленке раздался приглушенный, но радостный женский крик.
Амулет на груди Робера накалился докрасна, маркиз чувствовал, как ногти Шарлотты впиваются в его плечи, оставляя багровые царапины. С балдахина вниз поползли побеги молодых роз, щедро опутывая разгоряченных любовников. Цветы нещадно кололи шипами, но влюбленные не чувствовали этого, ибо их поглощала взаимная страсть. Вскоре волшебная сила Робера стала нарастать и розовые лепестки взметнулись вверх, опаленные жарким магическим огнем. Занавески затлели и задымились, а молодой маркиз, сделав последнее движение, замер, утонув в белоснежных волосах своей женщины.
Через несколько минут они снова сидели за столиком, одетые лишь в белые рубашки на голое тело.
— Проклятье! — Робер, потеряв ориентацию в полутьме, случайно облился вином.
— Милый! Неужели, ты не можешь зажечь свет? — рассмеялась Шарлотта.
— И, правда… — Робер устало щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Видимо, энергия еще не восстановилась даже для такой простой магии. Второй щелчок также оказался впустую. Лишь на третий раз на конце мизинца вспыхнул слабый огонек, которым и смогли зажечь потухшие свечи.
— Я… я не знала тебя… Ты — просто бог! — прошептала принцесса.
Робер усмехнулся, продумывая ответ, и тут ему послышалось, что снаружи комнаты кто-то громко чихнул.
Маркиз бросился к двери и быстро распахнул ее. Полутемный коридор зиял пустыми каменными сводами, но за ближайшим поворотом послышался удаляющийся топот маленьких ножек. Ловить шпиона не хотелось, тем более, в одной ночной сорочке. А что, если, это — просто любопытный ребенок? Тогда как Робер будет выглядеть, если столкнется в коридорах с прислугой или иными обитателями дворца? Ходили непроверенные слухи, что новый король ночами самолично обходит все помещения со свечою и обнаженным клинком. Ибо до безумия боится предательского заговора.
— Успокойтесь, Робер. Наверняка, сын кухарки подглядывал, — усмехнулась, причесываясь Шарлотта. — Кстати, мы в ее комнате. Бедняжка Сесиль уродилась косой на один глаз, куда уж ей искать замужества. Стала безотказной потаскушкой, прижила мальчонку непонятно от кого. Николя уже двенадцать, вот он и любопытствует, что там происходит в маминой спальне…
— Я согласен, что топот ног похож на детский, но вот чих! Густой, протяжный. Так могут чихать лишь взрослые люди.
— Ты слишком подозрителен, любезный друг. Ну, откуда тут взрослые. Разве что немой и тугой на уши Пьер. Ну, он и спугнул маленького шпиона. Сам слуга подглядывать и подслушивать не станет. Он самозабвенно верен мне, в отличии от иных. У Пьера есть причины ненавидеть Франциска. Старый король, хоть и был добр, иногда наказывал. Этому бородачу вырвали язык и отрезали уши. По навету моего папаши. Да, да. Правда, Франциск предлагал сразу отрубить слуге голову, но Карл смягчился. Знаешь, чем провинился Пьер? Ты меня слушаешь?
Однако Робер уже полностью погрузился в себя, практически не
