Запах снега - Юрий Павлович Валин
Думать и гадать, что теперь дальше делать, вовсе не хотелось. Лит поднатужился и заставил себя признать, что ошеломлен. Кто бы поверил, что углежог-вонючка так на женскую красоту падок? Зачаровала, что ли? Ведь взглянула всего разок, да и то бегло.
Держи себя в руках. Ух, как прав Полумордый. Нужно изо всех сил держать. Обеими руками.
* * *На ночлег остановились с первыми сумерками. Усталые люди разбивали небольшой шатер и две палатки. Литу возиться с выцветшей тканью не доверили, приказали дровами заняться. Парень рубил сушняк, таскал охапками в лагерь. Потом ходил к ручью за водой. Воды требовалось много, и для лошадей, и для ужина, и для иных, недоступных глупому углежогу, надобностей. Когда Лит, отдуваясь, присел у костра, лагерь уже приобрел обжитой вид. Стояли на поляне палатки и шатер, висели над кострами котлы, — пахло аппетитно. Повозки сдвинули вплотную, рядом стоял часовой с копьем, второй страж брел между опушкой и лошадьми, привязанными под старой березой. Охранные костры разложили треугольником, в отряде старинные традиции соблюдали.
В сторону господской повозки Лит старательно не смотрел. Изволит выйти королева или с дороги предпочтет отдыхать — не дело лесовика интересоваться. Командира, его лордом Остедом подчиненные величали, тоже не было видно. Поднимался из трубы над добротной крышей фургона дымок — видимо, господа в уюте и благородной компании ужина дожидались.
— Эй, лесовик, отчего ведра пустые?
Лит бодро поднялся. И вправду, заняться нечем раз думать взялся?
Принес воды, подрубил еще дров. От костра окликнул Олав:
— Иди, поешь, лесоруб.
Миску дали не то чтобы очень большую, но наполненную доверху. К каше полагался солидный ломоть солонины и хлеб. Не жадничают — уже хорошо.
— Что, и ложки нет? — проворчал Олав.
— Я так привык, — Лит загребал кашу коркой хлеба.
— Одичал совсем.
— Есть немного. Переправлялся через реку, часть вещей потопил.
Олав кивнул, показывая, что расспрашивать не будет. Тоже хорошо, — возчик из местных, начнет разговор, — мигом собьешься и запутаешься.
— Тебе велено у костра ложиться, — буркнул Олав. — В палатках места нет.
— Хорошо. Я привычный. Не замерзну.
— Ха, какой жаркий. Оттого и плащ не носишь? — у костра стояла пухлая женщина.
— Утопил добро, — смущенно признался Лит.
— Вот, пользуйся, — женщина небрежно кинула углежогу свернутый плащ.
— Леди очень добра.
— А ты думал. Мы, благородные дамы, всегда к благодеяниям склонны, — женщина присела у огня, налила в кружку травяного чая. — Меня, кстати, Фредке кличут. А ты, дикарь, кем будешь?
— Что ты, баба, к человеку пристала? — пробурчал Олав. — Парень весь день топором махал.
— Ничего, он молодой, отдохнуть успеет. А ты, старый пень, не завидуй.
Олав уже ушел спать. Лагерь быстро затихал. Еще переговаривались в палатке, там раскачивался, подсвечивая парусину, фонарь. Дремали под попонами уставшие лошади. Раскачивалось на ветру тряпье, которое успели выстирать и развесить у фургона. Ночь пришла холодная, звездная.
Лит сидел плечом к плечу с Фредке. Под двумя плащами было тепло, да и бок пухлой молодой женщины грел лучше костра. Лит старался не коситься на её курносый профиль. Держал себя в руках изо всех сил, даже заставлял язык слова правильные выговаривать. Впрочем, Фредке выспрашивала мало, разве что интересовалась, далеко ли до Тинтаджа осталось? Сама рассказывала про долгую страшную дорогу через дикие горы, потом через леса безлюдные. Лит слушал с интересом, даже дыхание от близости живой женщины перестало спирать.
Вдруг Фредке подняла голову:
— Доброй ночи, моя леди.
Лит вздрогнул, — у костра стояла благородная красавица. Теплый капюшон плаща откинут, лишь легкая блестящая ткань накрывала белокурые волосы. Огромные глаза пристально изучали лицо углежога.
Лит попытался вскочить, — ноги корнями трухлявого ствола в землю вросли. Королева вскользь улыбнулась, качнула узкой ладонью в перчатке, — сиди, человечек. Лит замер, а красавица вдруг протянула яблоко.
Лит, не веря, осторожно взял яблоко с кожаной ладони. Язык к гортани прилип, — поблагодарить мог только кивком. Королева тоже кивнула, — дивно ласково, и неспешно пошла к фургону, где ждал молчаливый лорд Остед. Благородный господин помог фее подняться по складным ступенькам. Качнулись тени от фонаря.
Лит оторопело сжимал яблоко. Фредке вздохнула:
— Как же она вас околдовывает. И никакой магии не нужно.
Углежог судорожно сглотнул. Ерунду Фредке болтает. В том взгляде серых, даже ночью прозрачных глаз, магии таилось столько, что хоть всю жизнь по колдунам ходи, и десятой части не наберешь. Только об этом молчать лучше. В руках себя держи, лесовик.
— Нож у тебя есть? Поделюсь яблочком, — голос углежога хоть и хрипел, но звучал спокойно. Впору очередным подвигом гордиться.
— Нет уж. Сам слопаешь. Или сгноишь на память? — в голосе Фредке мелькнула вялая злость. — Ну, что, спать будешь, дикарь?
— Так посидим еще, если не торопишься, — пробормотал Лит и взболтнул котелок с мутной бурдой. — Вот, чай еще остался.
— Ладно, если не брезгуешь, — Фредке смотрела в костер. — Давай-ка я тебя кое-чем лучшим угощу, чем настой прогорклый. Только смотри, чтобы те не заметили…
Лит, отвернувшись от часовых, машинально глотнул из глиняной баклажки. Уфф, — рот наполнился можжевеловой горечью, клубок крутого кипятка прокатился по горлу, скользнул в живот. Лит замер, ожидая, когда огонь проест брюхо изнутри и вытечет под рубаху.
— Крепкий, а? — довольно прошептала Фредке, прикладываясь к глиняному горлышку. — Ох, как проняло. Еще в Ивовой долине пойло купили. Господа брезгуют, а я ничего, пробую потихоньку.
— Ловко, — пробормотал Лит, обращаясь больше не к молодой женщине, а к собственному брюху. Огненный клубок там никуда не делся, но вел себя довольно мирно, лишь кишки ощутимо прогревал.
— Да, с джином веселей, — согласилась Фредке. — Хорошо, меня пока хоть в фургон пускают. Снисходят к бездельнице. Я ж теперь груз бесполезный, только место занимаю.
— В раньше что делала?
— Кормила. Пока было чем, — неохотно сказала Фредке. — Еще глотнешь?
— Нет. Развезет еще.
— Давно не пил? — догадалась женщина. — Ну, с отвычки мигом обмякнешь. Ты молоденький, тебе отрава не в прок. Девчонка у тебя есть?
Лит отрицательно помотал головой. Изнутри пригревал джин, но что-то всего углежога в жар бросило. Похоже, Фредке никуда не торопится. Совсем никуда. Здесь, у костра и останется. А спать под разными плащами глупо.
Ой, только в руках себя держи.
Нужно было срочно подумать, посоветоваться с собой.
— Ты чего? Надоела, что ли? — прошептала Фредке.
— Нет. Пройтись мне нужно, — пробормотал Лит.
Женщина понимающе кивнула.
Лит прошел мимо часового, спустился к ручью. Вода тихо звенела, скользили искры-отражения, светила сверху Луна, насмешливо выглядывала из-за ее желтого плеча Темная Сестра.
— Она хочет с тобой спать.
— Здесь⁈ Под плащами?
— А ты думал в господский фургон пригласит? Или в палатку на тюфяки? Или влюбится, и в твою несчастную промерзлую хижину следом потащится? Она ведь очень даже ничего.
— Симпатичная. Мягкая. Только как же так вдруг?
— А ты как хотел? Пользуйся случаем. Такого везения больше не будет.
— Ой, помоги тебе боги!
Жарко стало, хоть рубаху выжимай. Лит скинул одежду, ломая прибрежный ледок, вошел по колено в воду. Умылся торопливо. Неужели она и вправду ждет?
Поднимался из пологой ложбины ручья, как впереди возникли две фигуры.
— Куда ходил? — негромко поинтересовался смуглый боец, держа руку на рукояти меча.
— Так… известное дело, — Лит покосился на часового с копьем наперевес. — Прошу прощения, милорд.
