Михаил Хейфец - Путешествие из Дубровлага в Ермак
Когда появился на зоне, надзиратель Чекмарев, похожий на голодную уличную кошку, начал обыскивать меня с неслыханным сладострастием. Например, разломал пополам календарик-стереоткрытку (на них мы выменивали продукты у "сучни") - не спрятал ли я что-то внутри?
- Чекмарев, что вы делаете? - обычно я никогда не спорю с "ментовней", не унижаю себя до этого, но тут он явно вышел за пределы принятых норм. Что вы ищете? Я приехал в зону из следственной тюрьмы КГБ, что я мог оттуда привезти запрещенного в зону?
- Мало ли какие контакты были в дороге, - промурлыкала кошка в ответ. Сами знаете, какой вы человек.
Эта лесть так меня купила, что я заткнулся и позволил ему доводить шмон до лакового покрытия.
А информация о Стефе Шабатуре уже через десять дней ушла из зоны в Москву.
* * *
Вот и Россия, наконец, позади. Начинается край моей ссылки - Казахстан. Первая тюрьма по дороге в Петропавловске-Казахстанском. Что ж, посмотрим, каковы республиканские тюрьмы.
...Ночью меня вводят в какую-то трубообразную камеру без окна - высотой она метра три с половиной- четыре, в ширину два с половиной на два. Все нормально - грязно и вонюче, стены под "шубу". Но клопов не вижу.
Голоса соседей:
- Кто?
- Политический, статья семидесятая.
Чей-то хохот из-за стены: "Разве вы не знаете, что в СССР нет политических заключенных".
- Как слышите, есть.
- Да я и сам такой, - поясняет хохочущий. - Три года в Душанбе по сто девяностой прим.
(Это сама мягкая из наших статей - "за клеветнические измышления" до трех лет общего режима).
- Что сделали?
- Листовки по городу распространили. Пять человек.
- Куда этапируют?
- В Коми.
... Начинает расспрашивать про моей дело.
- Мужики, я с этапа, здорово устал. Обговорим утром, ладно?
- Ништяк! - так впервые услышал я это слово, означающее на блатном жаргоне "ничего, сойдет". - Этапа не будет до двадцатого мая. За неделю-то про все потолкуем.
Я тут же быстро соображаю в уме: если продержат здесь до двадцатого мая, я уеду со ссылки уже не в марте, а в феврале 1980 года. Хорошо!
Утро. Подъем.
- Политический? - окликаю вчерашнего собеседника.
- Убыл в шесть утра на этап, - это отозвалась соседняя камера мелодичным баритоном.
Потом из той же камеры доносится песенка о неверной возлюбленной:
"Ты назвала меня своим ласковы мальчиком,
Ну, а себя непоседливым солнечным зайчиком"...
- Новенький, а как тебя зовут?
- Михаилом.
- Михаил, ты знаешь, кто рядом с тобой сидит?
- Ну?
- Смертник. Михаил. Сме-е-ертник!
Г. Ермак, Павлодарской области, Казахстан, лето 1978 года.
Конец первой части.
