User - o bdf4013bc3250c39
Выйдя на улицу, Добряков вдруг вспомнил, что хотел с сегодняшнего дня
начать новую жизнь, и озадаченно остановился посреди тротуара. Потом
понял, что без литра-другого начать эту жизнь все равно не получится и
лучше все отложить на завтра. Приободрившись от предвкушения свежего
холодного пива, он приободрился и зашагал к гастроному.
И тут снова увидел Рюмина. Тот слонялся перед входом в магазин и
заискивающе всматривался в лица выходивших покупателей.
- Ну чо ты все шараёбишься где ни попадя? – рявкнул на него Добряков,
неожиданно подойдя сзади.
Рюмин вздрогнул, подпрыгнул, отскочил на пару шагов и испуганно
обернулся.
- А, это ты, Егорыч, - переведя дух, осклабился он. – Слушай, ты не можешь
угостить меня, а? А я тебе за это кое-что порасскажу про новую твою
подружку. Лады?
146
Ревность вновь кольнула Добрякова где-то под ложечкой. Он стиснул зубы и
подошел вплотную к соседу.
- Слушай, чмо, - озираясь по сторонам и понизив голос, начал он. – Ты мне, кажется, уже сказал, что хотел. Предупреждаю в последний раз: если еще раз
услышу из твоего поганого хлебальника чего-нибудь про эту женщину… - он
еще раз оглянулся вокруг и резко схватил Рюмина за пуговицу поношенного
пиджачишки. – Еще раз, говорю, услышу – ты не жилец, понял? – и быстрым
движением, не сильно, но с чувством, саданул лбом по соседскому носу.
- А-а-а! – взвыл Рюмин и, не говоря ни слова, быстрехонько отбежал в
сторону и скрылся за углом магазина.
«Точно погублю скотину», - твердо решил про себя Добряков, входя в
магазин.
Купив десять бутылок «Хейнекена» и две пачки сигарет, он сложил все в
фирменный пакет и направился к Зининому дому.
Она к его возвращению уже накрыла на стол: обжарила куриные грудки,
накрошила салат, поставила его на стол, следом явились мелко нарезанные
салями и сыр.
- Раздевайся быстрее и проходи, - кивнула она на кухню. – У меня уже трубы
полыхают.
Она была в нарядном переднике, аккуратно причесанная и с макияжем.
- Как это ты так быстро? – удивился он. – Я вроде ходил-то пятнадцать минут.
- Люблю порядок, с детства приучена. И дома, какая бы я ни была, у меня
всегда все в ажуре. Привираю, конечно, - улыбнулась она. – Когда в запое, не
до того. Витька следит.
- А вчера тоже… того была? – осторожно спросил Добряков, проходя на
кухню.
147
- Вчера–то? Да нет, вчера как раз нет. Витька вовремя остановил, насильно
уложил и снотворным накачал. А иначе было бы круто.
- А что случилось-то?
- Да подружка позвонила, сказала, что деньги, вложенные мной в
строительство дома, возможно, пропадут…
- Какое строительство? – не понял Добряков.
- Проходи, садись, заждалась! - рассмеялась Зина. – Сам знаешь, в таком
состоянии каждая минута часом кажется. Открывай, вот нож.
Консервным ножом он откупорил две бутылки, плеснул в стаканы.
- Ну, полечимся? – подмигнула она и жадно, крупными глотками выпила весь
стакан. Он тоже выпил, но только половину.
- Что, не мутит? – выдохнув, спросила она и кивнула на оставшееся в его
стакане пиво.
- Не особо, - он пожал плечами. – Можно я поем, да? Что-то проголодался.
- Не мудрено, сколько калорий подрастерял. Ешь, конечно, - она улыбнулась и
закурила.
Добряков разрезал грудку и начал неторопливо, с аппетитом есть.
- Так что за строительство там у тебя, можно узнать? – спросил, хрустя
салатом.
- Чего ж нельзя. Вложила я крупную сумму в строительство жилого дома, -
выпустив дым, начала она. – Пусть, думаю, будет еще одна трешка про запас.
Витька когда-то все равно женится. Проходит год, и тут начинаются странные
вещи. Звоню в строительную компанию – молчат, ничего толком сказать не
хотят, как-то мнутся, что-то утаивают. Спрашиваю, на какой стадии
строительство, а они как воды в рот набрали. Сейчас строят быстро, и все это
148
кажется подозрительным. А тут подружка вчера звонит. «Зинка, - говорит, -
ходят слухи, что эта компания твоя – самая настоящая финансовая
пирамида…»
- А что это значит? – перебил Добряков.
- Никогда не слыхал? – она снисходительно хмыкнула. – Повезло, значит.
Пирамида – компания, которая берет у людей, желающих поиметь квартиру,
деньги под строительство, обещает быстрое получение квартир, а потом
благополучно и бесследно исчезает, поимев и денежки доверившихся, и их
самих.
Добряков во все глаза смотрел на нее. Ни о чем подобном он никогда не
слышал.
- Кто вложил деньги в числе первых, еще могут на что-то рассчитывать. Я
влилась в эту структуру одной из последних, и если прав подружка, плакали
мои бабки.
- А сколько там твоих денег? – осторожно спросил Добряков.
- Много. Тебе и не снилось, - отмахнулась Зина, наполнила второй стакан и
так же быстро выпила.
- Ну ты подожди пока, может, твоя подружка чего-то не поняла и рано
паниковать…
- Если сейчас не паниковать, дальше вообще поздно будет. Эти жулики
просто-напросто скроются за тридевять земель. Совершенно безнаказанно.
Ищи-свищи их потом.
- И что, никакой управы на них нет?
- У нас нет. Пирамиды эти запрещены законом многих стран. У нас, увы,
прямого запрета на такую деятельность нет. Если они не успеют смыться и
попадут под суд, самое большее, что им грозит, - обвинение в мошенничестве
149
и незаконном предпринимательстве. Тогда как их расстрелять мало.
Случается, что люди последние кровные туда вкладывают, а в результате
остаются без ничего…
Она молчала. Закурив новую сигарету, подперла подбородок свободной рукой
и потерянно глядела куда-то мимо Добрякова, в угол кухни.
Он отложил вилку, отодвинул тарелку, допил оставшиеся полстакана, тоже
закурил и первым нарушил молчание:
- И что думаешь делать?
- Разбираться, конечно, пытаться хотя бы деньги вернуть, вернее, их часть.
- И каким образом?
- Поеду в их контору, буду добиваться, чтобы меня приняли, - она загасила
сигарету, открыла вторую бутылку и наполнила стакан. – Съездишь со мной?
- Съезжу, разумеется. А далеко?
- Да нет, на Садовом кольце. Завтра тогда сгоняем?
- Договорились, - кивнул он. – Как компания называется?
- ООО «Социальный заказ».
- Название-то придумали! – хмыкнул Добряков. – Нашли же, как
замаскироваться!
- А что, тем и купили толпу доверчивых. Знаешь, сколько народу к ним
кинулось! Я на этой волне тоже сглупила. – Она выпила третий стакан и
зажевала салями. – Значит, смотаемся. А не боишься? – посмотрела на него в
упор.
- Я-то? – он замешкался, но тут же собрался и отшутился: - А что, там
стреляют?
150
- Стрелять не стреляют, но мордоворотов всяких в охране достаточно.
- Мордоворотов я повидал достаточно. А про стрельбу сказал так, в шутку.
- А если кроме шуток? Ты про Афган рассказывал и про трупы какие-то…
- Ничего себе «какие-то»! Самые настоящие трупы, наших, русских
солдатиков! Я после этого полгода по ночам вскакивал и вроде как лунатиком
сделался.
- Как так «вроде»?
- Не знаю, как объяснить, не медик я… Вроде сплю, а рассказывали, что
командую громко: «Караул, строиться у тумбочки дневального!» Офицеры
укладывали меня в постель (мы все вместе жили, в офицерской палатке), я
вроде как снова засыпал, а на следующую ночь, ровно в половине пятого, все
повторялось. И так полгода, пока не уволился и в Москву не приехал. Здесь
все прошло, как рукой сняло. Самое интересное, что когда я просыпался и
мне про это рассказывали, я ничего не мог вспомнить. И в то же время не
поверить им не мог, не стали бы они в той обстановке так шутить…
- Обстановочка была что надо, да? – сочувственно посмотрела на него Зина.
- Не то слово! Я тогда только что свою Красную Звезду получил…
- Даже так? – не удержалась она.
- Как-нибудь тоже расскажу, - продолжал он. – Так вот, наш временный
военный городок располагался неподалеку от одного хела. Это у них так
селения называются небольшие, на пятьдесят-сто семей. И вот как-то осенью
каждое утро мы стали находить за ограждением городка наших солдат. Без
головы. Шум, скандал. Усиливают ночное охранение – бесполезно. На утро
то же самое, один к одному, и почерк тот же – голова будто косой срезана, снизу вверх…
- Бр-р! – поморщилась Зина.
151
- Страшно? Не рассказывать?
- Да нет, ты рассказывай, - она налила себе еще стакан.
- Ну вот. Ясное ведь дело – духи шалят, и наверняка эти сволочи пользуются
поддержкой жителей соседнего хела. Но попробуй что-то узнать у жителей!
Молчат, как пришибленные! Смотрят исподлобья, по-волчьи, и, скалясь,
твердят по своему «душмон», «душмон»…
- Так ведь душманами их самих звали? – перебила Зина.
- Душманами их называли наши и местные власти, - пояснил Добряков. – Но
