Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
— Работа была проделана тупо, топорно, по-идиотски.
— Тем более, я здесь ни при чем. Природа одарила меня способностью думать перед тем, как что-то сделать.
Губернатор помолчал, крепко сцепив пальцы перед подбородком, кивнул.
— Хорошо, зайдем с другой стороны. Допустим, это не твоя работа…
— Это… работа… не моя! — вразбивку жестко произнес зять.
— Хорошо, не твоя. Но ты прекрасно понимаешь, что косяк упадет именно на тебя.
— Не уверен.
— А я уверен!.. Товар в трейлере был чей?
— Не знаю.
— А я знаю!
— У вас, Борис Сергеевич, есть доказательства?
— Я достаточно хорошо тебя знаю.
— Остается только вызвать секретаршу, изложить все на бумаге и передать компетентным органам.
— Пошел к черту! — Козлов сжал крепкими кулаками виски, тихо застонал. — Ты ведь представляешь, какой сейчас поднимется вой!.. Бог с ним, с трейлером!.. Но погибли сотрудники полиции. А менты — каста посерьезнее любых бандитов. Они не прощают тех, кто зарится на их поганые жизни! И обязательно докапываются!
— Знаю. Не понимаю только, зачем вы мне все это говорите.
— Не понимаешь?
— Не понимаю.
— Зачем мне позвонила дочка в самую рань? Обычно дрыхнет до полудня, а тут вдруг позвонила. Зачем?
— Мне нужна была встреча с вами, Борис Сергеевич.
— Срочно?
— Да, срочно.
— Повод?
— Повод? — переспросил Артемий, усмехнулся, качнул головой. — Только держитесь за стул, чтоб не упасть.
— Говори. За четыре года нашего «родства» я готов ко всему.
— Ваши муки заканчиваются, Борис Сергеевич… Я ухожу от вашей дочки.
— Что за шутки? — нахмурился тот.
— Не шутки. Все очень серьезно… Я больше не ваш зять. Завтра же подам на развод, и ваша любимая Ларочка свободна, как вольный ветер.
Козлов какое-то время удивленно смотрел на Бежецкого, глуповато хохотнул, затем лицо губернатора снова стало серьезным.
— Лариса знает?
— Пока нет. Решил начать с вас.
— Вы поссорились?
— Мы ссоримся каждый день, но это не повод для развода.
— И какой же повод?
— Повод один — надоело быть вашим зятем. Обрыдло, заколебало, осточертело ходить на цырлах под вами, под вашими холуями, под вашим окружением. Скалиться, улыбаться, изображать покорного и счастливого. Влезать в ваши интриги, в ваши грязные дела, в ваши страхи. Мне уже немало лет, и хочу пожить без этого.
— По-моему, ты сошел с ума, — с предельным недоверием произнес губернатор.
— Вам так кажется. Полное, предельное облегчение — вот что сейчас поселилось в моей душе!
— Забавно, — Козлов постоял в размышлении над услышанным, с прищуренной усмешкой взглянул на посетителя. — Но дрянь ты редкая.
— Мне уйти? — спросил тот.
— Уйдешь, когда скажу, — Борис Сергеевич подошел к большому стеклянному буфету, взял бутылку дорогого коньяка, две рюмки, выставил все на стол, налил густой золотистой жидкости.
— Прощальный тост? — усмехнулся Артемий Васильевич.
— Не надейся. Будем считать, ты погорячился. Рвать сложившиеся отношения не только легкомысленно, но и опасно. Давай за тот день, когда ты сделал моей дочке предложение и я был не против.
— Я бы не хотел за это пить.
— А за что?
— За то, чтобы каждый из нас выпутался из сегодняшней истории.
— Без меня ты не выпутаешься, — усмехнулся губернатор.
— Вы без меня тоже.
Чокнулись, выпили до самого дна. Козлов вытер губы бархатной бордовой салфеткой, развернул шоколадную конфету.
— Я ведь уничтожу тебя, Артемий. Неужели не понимаешь?
— Или я вас.
— Уверен?
— У меня достаточно против вас материала, Борис Сергеевич.
— У меня больше.
— Значит, будем играть на опережение.
— Не боишься идти против меня вот так — напролом?
— Боюсь. Но у меня нет выхода. Я принял решение.
Козлов помолчал, в раздумье покачивая головой, мягко спросил:
— Хорошо. Твои условия?
— Я оставляю все нажитое Ларисе и ухожу. Это раз… Второе — вы забываете меня, не мстите, не преследуете. Меня для вас — нет!
— Третье?
— Быстро и оперативно закрываете дело о расстреле трейлера, гасите его, и мы выходим чистыми.
— Значит, это все-таки дело твоих рук? — чуть ли не воскликнул от радости Борис Сергеевич.
— Это дело ваших рук, господин губернатор. И при необходимости я легко смогу доказать это, — Бежецкий поставил рюмку на стол и быстро направился из кабинета. Оглянулся перед порогом, зло выкрикнул: — Всё! Я добью вас, Борис Сергеевич!
С сиреной, с мигалками, на предельной скорости несся полицейский «Форд» от поста «Волчьей балки» в сторону происшествия, обходил стороной скопившийся на трассе транспорт, рискованно нырял в глубокие, заросшие кустарником балки, выскакивал на равнину, откуда уже хорошо просматривался густой столб дыма.
За рулем сидел Стас. Отчаянно сжимал баранку, по-звериному чувствовал любую опасность, любой поворот, любую непредвиденную преграду, любую возможность избежать аварии. Рядом — капитан Бурлаков, сзади — Лыков и Гуляев.
Выскочили, наконец, к тому участку дороги, где случился расстрел колонны. Стас, матерясь и заставляя застрявшие машины разъехаться, дать дорогу, умудрился добраться до перевернутого и дымящегося трейлера, всей командой выскочили из «Форда».
Увиденное ужаснуло. Разбитые полицейские машины, разбросанные тела, дым, гарь, хлюпающая жижа под ногами — то ли от крови убитых и раненых, то ли от расхераченных арбузов.
На кровавом пятачке суетились какие-то люди — водители, попутчики, пассажиры, — пытались разобраться в телах, в живых людях.
Гайцы мгновенно ринулись в общее одурманенное произошедшим толковище. Стас уже тащил уцелевшего следователя Уколова Николая Ивановича в сторону кювета, Семен Степанович возился с не подающим признаков жизни полковником Мироновым, Гуляев
