Санька-умник - Сергей Анатольевич Куковякин
Мне сейчас лишь бы в кого-то из своих не влепить. Наши лежат, вот я с учетом этого и стреляю.
Темно. Пули свистят.
Свистит пуля — значит, не твоя.
Значит — подышишь ещё, побьется ещё твоё сердечко.
Ноги мерзнут? Руки зябнут? Радоваться надо — живой…
Лежит где-то в пачке твой патрон. Пусть и лежит подольше! Не надо его из пачки доставать.
Или — он уже в магазине автомата немецкого десантника?
Близко уже совсем твоё свидание с хромой и беззубой?
Не-не, не надо мне такого!
Вроде, стрельба затихать начала?
Да, меньше выстрелов стало и с нашей и с немецкой стороны!
Я перестал стрелять, чуть приподнялся, опираясь на правую руку…
Очнулся я уже в госпитале. Не бросили меня, дотащили ребята…
Тут опять мне слова старшины на ум пришли. Ну, что свою пулю не услышишь. Я тоже не услышал, как она мне в тело вошла.
Во время боя эта мысль у меня в голове была, и тут, в госпитале, сразу всплыла в сознании.
Надо сказать, что повоевал я совсем не героически. Пострелял куда-то на звук. Попал в кого-то? Не попал? Убил немца? Не убил?
В конце боя мне прилетело. Может, даже самой последней пулей.
Кстати, где она? В кинофильмах про войну бойцу часто пулю врач вручает, которую он из него же извлёк. Возьми де, на память.
Мне мою пулю никто не дал. Ну, и ладно.
Лежал я в госпитале долго. Что-то плохо заживала моя рана. У медицинских работников часто так бывает. Болеют и восстанавливаются после ранений и травм они не по-людски. То осложнение возникнет, то что-то не так им сделают коллеги. Нет, не специально, а вот так просто вышло…
После госпиталя лечился я ещё в медпункте училища, но всё равно толку было мало.
Пребывание в Севдвинлаге, хоть и не в роли заключенного — далеко не курорт, плюс недостаточное питание в самом училище, ещё и сам Санька совершенно не тот, про кого говорят — кровь с молоком.
Всё одно к одному, вот и плохо заживала моя рана.
Был ещё один фактор. Кто-то его признает, кто-то — нет. Красная Армия сейчас преимущественно не наступала. Военные доктора знают, что раны у солдат в отступающих армиях, находящихся в обороне — плохо и долго заживают. Вот если армия в наступлении — гораздо лучше и быстрее бойцы после ранений в строй возвращаются. Бодрость духа, она — много для выздоровления значит.
В марте сорок третьего военно-врачебная комиссия признала меня годным к нестроевой службе с предоставлением месячного отпуска по месту жительства родителей для долечивания раны. В начале апреля того же года, на основании предписания начальника училища полковника Чувашова, я был направлен в распоряжение Слободского райвоенкомата для прохождения дальнейшей службы.
Не вышло из меня командира взвода…
Глава 36
Глава 36 Чего я здесь достиг и добился?
Откуда я ушел, туда и возвращаюсь.
Да-да, ушел — в прямом смысле этого слова. Пешком, с тощенькой котомочкой за плечами. В областной центр. В фельдшерскую школу.
Ну, а возвращаюсь — на поезде. Правда, до поезда и другие виды транспорта у меня были. Доберусь до Кирова, а там и видно будет, на чем дальше двигаться. Может и подвезет какая добрая душа солдата, получившего отпуск по ранению…
Вот так лежал я на верхней полке и сам себе мозги конопатил. В унынии находился.
Чего я достиг здесь за столько лет, уважаемый доктор наук и профессор? Землю перевернул? Мир облагодетельствовал?
Так. Стоп.
Гнать такие мысли надо. Причем, поганой метлой.
Какой ещё профессор? Какой доктор наук?
Ты тут, не Александр Аркадьевич и не мировое светило, а Котов Александр восемнадцати лет от роду.
Паренек из маленькой деревни Пугач.
И отец твой — не первый секретарь райкома партии. Даже и не второй.
Мать — не оперная певица из Большого…
Тебе ещё и девятнадцати нет, а у тебя уже семилетка за плечами!
Мало?
У всех тут такое имеется?
Даже не у половины…
Ещё добавить можно! Это, я — о достижениях Саньки-умника…
Фельдшерско-акушерская школа, полный курс. Правда, последний год обучения ускоренный получился по причине военного времени.
Опять мало?
Ну, знаете, Александр Аркадьевич…
Зажрались…
Может, желаете к таким годам полное университетское образование иметь с аспирантурой в придачу? Для выходца из деревни, из семьи колхозников, вчерашних единоличников. На рубеже тридцатых-сороковых? А?
Широко шагать мечтаете, а — штаны не порвутся?
В Севдвинлаге НКВД хорошая школа жизни получена. Это — большой и жирный плюс к предыдущему.
Военное училище сюда же, правда — не так долго в нем и пообразовываться пришлось.
Так, отчислен я из него-то по ранению! Не за какие-то провинности, и сейчас на гимнастерке желтую нашивочку имею. Хотя могли её зажать и красной ограничиться, но на военно-врачебной комиссии всё же не звери сидят. Да и по всем критериям мне желтая была положена.
Это опять же плюсик, пусть по нынешним временам и не очень большой. Раненых сейчас много. Желтой нашивкой никого не удивишь.
Совсем меня не списали, дали пока даже отпуск для лечения, а там — поглядим.
Я выглянул через почти полностью замазанное краской окно наружу. Что там на белом-то свете делается?
А тут как раз встречный состав с танками.
С танками!!! Камуфлированными!!!
Как ничего не достиг⁈ А, это что⁈ Хрен на палке⁈
Кто Шванвичу информацию подбросил? Санька-умник из Пугача⁈
Танки-то камуфлированы на уровне двадцать первого века! Не как в оригинале у Шванвича было.
Нет, Александр Аркадьевич, есть тут от тебя польза. Даже не польза, а пользища целая…
Тут настроение моё как на пригорок выпрыгнуло.
На душе легко-легко стало.
Мир вокруг просветлел.
Правильно всё я делаю. Стране и народу помогаю. Ну, а что отдельные личности здесь не очень положительные, так и дома таких хватало.
Через сутки я уже стоял на перроне вокзала в Кирове. Место знакомое — здесь я раненых из санитарных поездов не раз помогал выгружать. Кстати, тоже не последнее это моё тут дело, а правильное и нужное.
До Пугача железной дороги за время моего отсутствия не проложили, поэтому я перекурил и двинулся в сторону Слободского. Там мне надо в военкомате встать на учет. Пусть я и в отпуске по ранению, но порядок есть порядок. Тем более, что направлен я после окончания отпуска в распоряжение этого самого
