Санька-умник - Сергей Анатольевич Куковякин
Для дальнейшего прохождения военной службы я был направлен в школу санинструкторов номер восемь Уральского военного округа.
— На офицерскую должность идёшь. — с некоторым сомнением посмотрел на меня помощник военкома.
Перед ним сидел пацан-пацаном. Худенький, бледненький, но — фельдшер, а ещё и в военном училище недолго на командира взвода проходивший подготовку. Не закончил обучение, но — по уважительной причине. Ранен был, причем — тяжело.
Кадровый голод имелся и на фронте, и в тылу. Так, я, рядовой, годный к нестроевой службе, был определен на офицерскую должность.
Начальник санитарной службы школы — вот куда меня враз вознесло.
Офицерское звание мне, само-собой, в тот же момент не присвоили. Помощник военкома сказал, что тут всё от самого меня зависит. Покажу себя хорошо — быстро получу погоны со звездочкой.
Кстати, у меня сейчас никаких не было. Официально возвратили погоны в армии ещё в январе сорок третьего, но я после лечения свою форму с петличками получил. Заштопанную и без погонов.
К пятнадцатому февраля сорок третьего вся наша армия должна была быть в погонах, однако, всех в один момент не переоденешь, вот и дохаживали многие не один месяц нарушая Указ Президиума Верховного Совета СССР от 06.01.1943 года «О введении погон для личного состава Красной Армии».
Так, так, так… Получается, что в Слободском я не остаюсь. Служить мне назначено в Кирове.
— Адрес, вот тут, — помощник военкома передвинул мне по столешнице лист бумаги. Кисть его руки заменял протез, так что это у него не совсем ловко получилось.
На предписании значилось — улица Мопра, 101.
— Найдешь? — зачем-то спросил сидящий напротив меня. Видно, совсем не внушал ему доверия будущий начальник санитарной службы школы санинструкторов.
— Найду, — заверил я инвалида. Я же в Кирове учился, представляю себе где это.
— Через час у нас машина в Киров идет. С ней и доберёшься.
Вот, опять повезло. Пошла у меня череда удач. В офицеры на ровном месте почти выбился и не надо транспорт до областного центра искать.
Что по дороге из училища в Пугач, что сейчас, когда на полуторке в Киров трясся, я в который уже раз составлял в голове очередное письмо Шванвичу. Вроде, всё что нужно, про ослепляющий камуфляж для кораблей я вспомнил. Даже то, что он не собственно ослепляющим должен быть, а ослепляюще-деформирующим и подражательным.
Глава 39
Глава 39 Школа санитарных инструкторов
Санинструктор…
Вот кому памятники надо из бронзы, а может и из золота отливать.
Наших через госпитали в Великую Отечественную прошло более двадцати двух миллионов. Много это? Много, очень много. Невероятно много, если с населением СССР того времени сравнивать.
Первую помощь на поле боя получили девять из десяти раненых. Почти всегда — от санинструктора или санитара.
Погибли и пропали без вести почти семьдесят одна тысяча советских санитарных инструкторов и санитаров.
Средняя продолжительность жизни санинструктора на поле боя в сорок первом была меньше минуты. Если верить статистике — сорок секунд.
Смертность медработников в сорок первом — сорок пятом находилась на втором месте после гибели на полях сражений бойцов стрелковых подразделений.
Первоначально санинструкторов готовили четыре месяца, а в момент, когда Александр Котов переступил порог школы по их обучению, уже только два с половиной.
Мера эта была вынужденной, а причину объяснять не нужно.
Будущие санинструкторы изучали в необходимом им объеме анатомию, десмургию, лекарствоведение, воинские уставы и многое другое. В том числе и основы военной санитарии. Её я и преподавал. Если это можно так назвать. Преподаватель из меня был так себе. Самому чему-то научиться, знать и уметь что-то — это одно, а вот других научить — это совершенно иное искусство.
Однако, я старался и у меня даже как-то получалось. А, может быть, я себе и своим обучающимся высокую планку ставил? С позиций двадцать первого века подходил?
Многим, из обучающихся в школе, образования, так скажем, не хватало. Зерна знаний надо в подготовленную землю сеять, а некоторые даже читать-писать не умели. Это меня крайне удивило. С семнадцатого года вон сколько времени прошло, даже у нас в Пугаче все ребятишки хоть немного, да в школу ходили.
Санинструктор — не врач, но и ему кое-что знать надо. Чтобы польза от него была, а не вред.
Наши ученики были обмундированы в солдатские хлопчатобумажные гимнастерки и шаровары. Не новые, а уже бывшие в употреблении. Сапоги им были не положены. На ногах все имели ботинки и обмотки. Последние в первое время у многих так и норовили размотаться через каждые десять-двадцать шагов. Что было из формы новое, так это — пилотки с красными звездочками и брезентовые ремни. Ну, хоть в чем-то нашим обучающимся повезло.
Гимнастерки и шаровары на некоторых учениках были штопаные. Скорее всего, к нам они попали из госпиталей, которых в Кирове было очень много. Отмыли-отстирали их, привели в порядок и пустили в дело. А, что, делать-то? Хоть так…
Паек, в том числе и преподавательский, оставлял желать лучшего. Однако, я не жаловался. Понимал, как стране сейчас трудно.
Я преподавал, а между тем молодой организм Александра Котова понемногу приходил в порядок. Молодость, это — огромное преимущество. Сама — как лекарство.
Офицерское звание мне что-то не торопились присваивать, а денежное довольствие рядового всего-навсего восемь рублей пятьдесят копеек. На такие деньги не разгуляешься.
Ещё одно письмо Шванвичу я отправил. На этот раз с рекомендациями по камуфлированию кораблей нашего военно-морского флота. Да, корабли ещё в Первую мировую войну камуфлировали, но если мои наработки будут применяться на практике, это будет уже совершенно иной камуфляж.
С чем сравнить… Ну, если взять автомобили начала двадцатого и двадцать первого века, то, тот и другой — автомобили, но разница между ними разительная.
Насколько я помог стране и народу? Тут надо как «было» и как «стало» сравнивать. Но, здесь «было» не было, а сразу «стало». Изменил я военную историю науки и техники, сам результаты своих писем уже видел. Правда, пока только на примерах танков и самоходных орудий. Последние в Кирове производили и они с завода на вокзал покрашенные по-Шванвичу двигались.
Есть от меня польза! Есть! Спас я чьи-то жизни. Не одну, не десять и даже не тысячи. Гораздо больше.
Может быть, эти мысли и помогали мне скорее после ранения восстанавливаться?
Время лечит. И, не только душевные раны. После третьей попытки я прошел военно-врачебную
