Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
Я чувствовала, как Сиджей начинает злиться, но пока не знала, почему.
– Ладно, моя ошибка. Если честно, здесь почти все девушки употребляют. Это же Лос-
Анджелес.
– Почти все? У вас здесь что, гарем? Бордель?
– Я же сказал, я представляю…
Сиджей поднялась.
– Я знаю, что вы представляете. Барт. Пойдем, Молли. – Она взяла меня за поводок.
– Эй, Ванда, – позвал мужчина. Сиджей шла, не останавливаясь. – Ты все равно вернешься
ко мне.
Тот день мы провели, сидя на одеяле на тротуаре. Перед нами стояла коробка, и время
от времени кто-нибудь что-то туда бросал, и почти все со мной разговаривали. Обычно они
говорили: «Хорошая собачка».
Сиджей отвечала: «Спасибо». Приятные люди. Мы пробыли на одеяле до заката, а потом
Сиджей меня накормила.
– Получилось достаточно, чтобы завтра купить тебе еще еды, Молли, – сказала она.
Я завиляла хвостом показать ей, что я услышала свое имя и что благодарна за ужин. Когда
мы подходили к машине, Сиджей замедлила шаг.
– О нет, – сказала она.
Земля вокруг машины была покрыта малюсенькими камешками. Из любопытства я пошла их
обнюхать. Они сверкали в свете уличных фонарей.
– Молли, нет! Ты порежешься! – Сиджей оттянула меня за поводок, и я поняла, что сделала
что-то неправильное. – Сидеть, – сказала она и привязала поводок к столбу, чтобы я не смогла
пойти за ней к машине.
Окна были открыты, и Сиджей засунула голову внутрь. Я завыла, потому что, если мы
собирались куда-то ехать, я не хотела быть забытой.
К нам медленно подъехала другая машина. Из нее ударил луч света и опустился на Сиджей.
– Это ваша машина? – спросила женщина, выглядывая из окна.
Сиджей кивнула. Женщина вышла со своей стороны машины, а с другой стороны вышел
мужчина, и по их виду я поняла, что оба – полицейские.
– Что-нибудь украли? – спросила женщина-полицейский.
– У меня была одежда и мелочь всякая, – ответила Сиджей.
Полицейский подошел погладить меня.
– Хорошая собачка, – сказал он. Я завиляла хвостом. Его пальцы пахли специями.
– Мы составим протокол, – сказала женщина-полицейский. – Страховая компания оплатит
разбитое стекло и, возможно, возместит стоимость украденных вещей. Это зависит от условий
вашего полиса.
– Ой, даже не знаю, стоит ли.
– Непременно, – ответила женщина-полицейский. – Можно ваше удостоверение личности?
Сиджей что-то ей передала. Мужчина-полицейский взял у нее это и понес в свою машину.
Сиджей подошла ко мне.
– Молли, хорошая собака, – сказала она. Почему-то она показалась мне напуганной.
Женщина-полицейский ходила вокруг машины. Сиджей отстегнула мой поводок. Мужчина-
полицейский поднялся.
– Она в списке, – сказал он.
Женщина посмотрела на Сиджей, а та развернулась и побежала! Я и понятия не имела, что мы сейчас делаем, но с огромным удовольствием понеслась вслед.
Мы не слишком далеко убежали, когда позади послышались шаги, и нас догнал мужчина-
полицейский.
– И долго ты еще собираешься убегать? – спросил он.
Сиджей остановилась и положила руки на колени, а я начала лизать ее лицо, готовая к тому, чтобы бежать дальше.
– На выходных я бегу десятикилометровый марафон, поэтому спасибо за возможность
подготовиться, – сказал ей мужчина-полицейский. Он нагнулся, чтобы погладить меня, и я
завиляла хвостом. – Расскажешь мне, почему ты решила убежать?
– Я не хочу в тюрьму, – сказала Сиджей.
– Я не посажу тебя в тюрьму. Мы не сажаем людей в тюрьму за то, что они убегают из дома.
Но ты несовершеннолетняя, и ты в нашем особом списке – придется поехать с нами.
– Я не могу.
– Поверь, в жизни бомжа нет никакой прелести. Как тебя звать?
– Сиджей.
– Что ж, Сиджей, мне придется надеть на тебя наручники, потому что ты стала от нас убегать.
– А что будет с Молли?
– Мы вызовем службу отлова бездомных животных.
– Нет!
– Не волнуйся, все будет в порядке. Потом ты ее сможешь забрать. Хорошо?
Они вернулись к машине и долго там стояли и разговаривали.
В итоге приехал грузовик с клеткой. Я не хотела кататься в той клетке и, когда из грузовика
вышел мужчина с палкой, на конце которой была петля, то прижалась к земле.
– Нет, подождите, не надо. Молли, иди сюда, – сказала моя девочка. Я послушно подошла
к ней. Она опустилась на колени и взяла мою голову руками. – Молли, ты поедешь в приют
на несколько дней, а потом я приеду и тебя заберу. Обещаю, Молли. Ладно? Хорошая собака.
Грустная Сиджей отвела меня к грузовику, и мужчина с палкой открыл дверь клетки.
Я посмотрела на мою девочку. Что, правда?
– Давай, Молли. Прыгай, – сказала Сиджей. Я запрыгнула в клетку и развернулась. Сиджей
поднесла лицо к моей морде, и я начала слизывать соленые слезы с ее щек. – Молли, с тобой
все будет хорошо. Я обещаю.
Кататься на машине в клетке было совсем невесело. Когда грузовик остановился, мужчина
открыл клетку, надел петлю мне на шею, и мы с ним зашли в здание.
Собаки – я почуяла и услышала их еще до того, как он открыл дверь. Мои лапы
разъезжались на скользком полу, не в состоянии найти опору, и стоял такой громкий лай, что я
даже не слышала, как скребли мои когти в надежде хоть за что-то зацепиться. Мужчина завел
меня в комнату и по наклонной рампе провел на металлический стол. Два других мужчины
стояли рядом и держали меня.
– Она дружелюбная, – сказал им мужчина с палкой.
Меня схватили за шерсть на спине, а потом я почувствовала короткую резкую боль.
Я завиляла хвостом, прижав уши, давая им понять, что, хотя и было больно, но уже все
прошло.
– Первым делом надо сделать прививку. Даже если собака уже привита, это ей не повредит, а нам позволяет избежать эпидемии чумки, – сказал один из мужчин. Из-за шума вокруг ему
приходилось кричать.
– Понятно, – ответил третий мужчина.
– Ее хозяйка в кризисном центре для женщин. Она несовершеннолетняя, – пояснил
мужчина с палкой.
– Что ж, у нее четыре дня.
Меня провели по коридору в помещение, заставленное клетками, и в каждой их них была
собака. Некоторые собаки лаяли, а некоторые плакали. Кто-то стоял возле дверцы, а кто-то
съежился возле дальней стенки. Воздух здесь был пропитан страхом.
Я и раньше бывала в местах, битком забитых лающими собаками. В воздухе витал сильный
химический запах. Он напомнил мне машину в подвале, куда Сиджей складывала свою
одежду, чтобы намочить ее. Я чуяла запахи и котов, но из-за шума собак их голосов не было
слышно.
Меня посадили в маленькую клетку с полотенцем на скользком полу. Мужчина закрыл
дверцу. В полу было сточное отверстие, помеченное многими собаками.
Напротив меня, в другом конце зала большой черный пес кидался на дверцу клетки и рычал.
Увидев меня, он поймал мой взгляд и оскалился. Он был плохим псом.
Я свернулась на полотенце, отчаянно скучая по Сиджей. Спустя какое-то время мой голос
слился с остальными. Я ничего не могла с собой поделать.
Глава восемнадцатая
Несмотря на весь шум и гам, никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой.
Мне приносили пищу и воду в бумажных мисках. Свирепый пес в клетке напротив меня
разрывал свои миски, а я – нет.
Потом пришел мужчина, вывел меня из клетки и надел мне на морду ремни, так что я могла
только чуть-чуть приоткрыть рот. Он завел меня в холодную комнату с таким же скользким
полом. Здесь было тише, хотя лай все еще слышался.
В этой комнате побывало много собак, и в их запахах я чувствовала страх и боль. Собаки
здесь умирали. Мужчина подвел меня к отверстию, закрытому металлической решеткой.
Мои ноги дрожали. Я попыталась прижаться к мужчине, чтобы успокоиться, но он отпрянул.
Я узнала запах второго мужчины – он был в другой комнате днем раньше. Я повиляла ему
хвостом, однако имя мое он так и не произнес.
– Ты здесь впервые? – спросил его мужчина, который привел меня.
– Нет, я доставал тела собак, которых мы вчера усыпили, – ответил знакомый мне мужчина.
– Здесь мы проводим тест на агрессию. Если собака не его пройдет, через четыре дня ее
усыпят. Если пройдет, то может оставаться и дольше, если мы не переполнены.
– А бывает, что вы не переполнены?
– Ха! Да уж, ты быстро просек. Иногда бывает не под завязку, но обычно все, как сейчас. –
Мужчина взял миску с едой. – Вот что я собираюсь сделать: я дам ей это понюхать, чтобы она
свыклась с идей, что это ее пища. А потом начну отодвигать миску вот этой пластмассовой
рукой. Понятно? Если она набросится на руку – это агрессия. Если зарычит – агрессия.
