Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
и было очень сухо.
Обычно Сиджей получала еду в пакете, который ей выдавали из здания. Иногда мы кушали
за столиком под открытым небом. Пища была необычной и очень вкусной. Самая лучшая
поездка на машине в моей жизни!..
Я спала глубоким сном, когда машина остановилась, и двигатель отключился. Я осмотрелась
сонным взглядом. Мы были посреди большого количества других машин. Солнце еще
не успело подняться над горизонтом.
– Все, Молли, приехали, – сказала Сиджей.
Мы вышли из машины, и мне в нос ударил знакомый запах – я сразу поняла, где мы.
Когда я была собакой, чьей Работой было искать и показывать, я часто приходила с моими
людьми, Джейкобом или Майей, к этому самому месту. К океану. Сиджей подвела меня к воде, спустила с поводка и рассмеялась, когда я прыгнула в воду, и от необходимости реализовать
энергию, накопленную за дни поездки, стала носиться по волнам огромными прыжками.
Мы немножко поиграли, а затем пошли к столикам под открытым небом. Сиджей дала мне
воду и пищу, а потом села погреться со мной на солнышке.
– Замечательный день, – сказал мужчина. – Симпатичная собака.
Он нагнулся, чтобы меня погладить. Его руки пахли мятой.
– Спасибо, – ответила Сиджей.
– Ты откуда? Дай-ка я угадаю, Огайо.
– Что? Нет, я местная.
Мужчина рассмеялся.
– В этой куртке?.. Меня зовут Барт.
– Привет, – ответила Сиджей и отвернулась.
– Ладно, понял. Компания тебе не нужна. Просто такой прекрасный денек, мне захотелось
поздороваться с тобой и твоей собакой. Смотри, чтоб полицейские не увидели твою псинку
на пляже, а то оштрафуют. – Мужчина снова улыбнулся и отошел к другому столику, где и устроился в одиночестве.
Следующие пару дней мы спали в машине, а проснувшись, Сиджей вставала под струю воды,
после чего она брала меня с собой в маленькое здание, чтобы переодеться. Потом она ездила
вокруг, останавливаясь а различных местах, которые, насколько я могла судить по запаху, были ресторанами. Сиджей привязывала меня в теньке и заходила внутрь; иногда она
выходила сразу же, а иногда – через какое-то время. К концу дня ее волосы и одежда были
пропитаны восхитительными кулинарными ароматами.
Сиджей всегда приводила меня к океану побегать и поиграть, но сама никогда не купалась.
– Молли, ты такая хорошая собака, – сказала она. – Знаешь, получить работу намного
сложнее, чем я думала, даже за минимальную плату.
Я завиляла хвостом, услышав, что я хорошая собака. Наступило лучшее время моей жизни:
мы либо были в машине, либо на улице – каждый день!
Через несколько дней, ночью, когда мы уже собирались ложиться спать, пошел дождь.
Обычно Сиджей оставляла окна машины приоткрытыми на ночь, но в этот раз из-за дождя
она их закрыла полностью, и я не почуяла, как подошел человек. Я увидела его только, когда
он возник из дождя в свете уличного фонаря. Как будто ночь и дождь сошлись вместе
и сотворили этого мокрого темного человека. Я сидела совершенно неподвижно, наблюдая
за ним. У него были длинные волосы на голове и лице, а через плечо была перекинута сумка.
Он смотрел прямо на нас.
Когда Сиджей его тоже увидела, внутри нее начал расти страх. Из моего горла вырвалось
низкое рычание.
– Молли, все в порядке, – сказала она, и я завиляла хвостом.
Мужчина медленно огляделся – казалось, он проверял близстоящие машины на парковке.
А потом снова повернулся и целенаправленно пошел к нам.
Глава семнадцатая
Мужчина подошел вплотную к машине; когда его рука потянулась к дверце, я со всей силы
бросилась на стекло, лая и клацая зубами. Я давала ему понять, что если он попытается
проникнуть в машину, то встретится с моими зубами. И я была готова укусить его – даже
ощущала во рту его вкус.
Когда мужчина нагнулся, чтобы нас рассмотреть, я увидела, как струи воды стекают
по длинным волосам ему на лицо. Он совершенно игнорировал меня и не сводил глаз
с Сиджей. От страха с ее губ слетел короткий крик. Я слышала, как бьется ее сердце.
Я была вне себя от ярости, что кто-то решил напугать мою девочку. Я в гневе царапала
стекло, бросаясь на него снова и снова. Мой лай звучал с той же дикой жестокостью, как тогда, защищая Клэрити от Троя.
Мужчина улыбнулся и постучал в окно. Я кусала стекло в том месте, куда стучали его
костяшки.
– Уходи! – закричала Сиджей.
Мужчина не отреагировал. Через минуту он отошел, растворившись во мраке.
– О боже. Молли, ты такая хорошая собака, – Сиджей обвила меня руками, а я лизала ее
лицо. – Я ужасно испугалась. Он был, как зомби! Но ты защитила меня, правда? Ты сторожевая
собака, смесь сторожевой собаки и пуделя – студель! Я очень люблю тебя.
Раздался сильный удар, и Сиджей закричала. Мужчина вернулся, и на этот раз в руках у него
была палка, которой он ударил по стеклу машины. Он улыбался, и в темноте под дождем я
смогла разглядеть его кривые желтые зубы; глаза были скрыты тенью от полей шляпы.
Я пристально смотрела ему в глаза, а из моего рта при рычании вылетала слюна. Он пугал мою
девочку, и я дала волю ярости, желая сейчас только одного – укусить этого мужчину.
Он смеялся, заглядывая в окно, и пригрозил мне пальцем, как часто делала Глория. А потом
выпрямился и растворился во тьме.
Я всегда думала о палках, как о чем-то хорошем, с чем можно поиграть, но теперь я поняла, что палка может быть плохой вещью, особенно, если ты находишься в страшном месте, и человек, который ее держит, вовсе не собирается с тобой играть.
Всю ночь дождь громко барабанил по машине. Поначалу Сиджей не могла заснуть, затем
страх постепенно ее покинул, и она опустила голову. Когда я начала засыпать, то прижалась
к ней, чтобы моя девочка знала – она под защитой своей собаки.
Утром снова ярко светило солнце. Мокрая земля пахла очень интересно, однако Сиджей
захотела поехать посидеть за столиком под открытым небом. Когда мы туда приехали, приятный высокий мужчина, которого мы видели на днях, опять поздоровался с нами
и наклонился, чтобы меня погладить. Его руки снова пахли мятой.
– Можно, я угощу тебя завтраком? – спросил он.
– Нет, спасибо, – ответила Сиджей. – Мне просто кофе.
– Да брось! Омлет хочешь?
– Нет, спасибо.
– Она будет омлет с овощами, – сказал приятный мужчина женщине, которая
приносила еду.
– Я же сказала, не нужно, – произнесла Сиджей, когда женщина отошла.
– Слушай, извини, конечно, то ты выглядишь голодной. Ты актриса? Модель, скорее всего…
да, ты модель. Довольно симпатичная. Я Барт. Родители назвали меня Бартоломеем, за что я им
премного благодарен. Так что я предпочитаю просто Барт. А теперь приготовься…
Моя фамилия Симпсон! Ну да, я Барт Симпсон. Прикинь! А тебя как зовут?
– Ванда, – ответила Сиджей.
– Привет, Ванда.
Мы очень хорошо сидели, наслаждаясь запахом бекона из кухни.
– Так что, я прав? Ты модель? Поэтому такая худенькая, – сказал мужчина.
– Вообще-то, я хочу стать актрисой.
– Что ж, тебе повезло. Я представляю актрис, зарабатываю этим на хлеб, агент по поиску
работы для актеров. У тебя есть свой агент?
Я поднялась, потому что женщина принесла еду и поставила ее напротив Сиджей, которая
начала было есть, а потом остановилась и дала мне гренку.
– Нет, в принципе, я и сама могу себя представлять, – ответила Сиджей. – Спасибо.
– А до этого я тебе сказал, что ты голодна. И оказался прав. Слушай, я все знаю.
Сиджей перестала есть и посмотрела на мужчину.
– Каждое утро я выхожу прогуляться по пляжу. И я видел, как ты выходила из машины, как будто только подъехала, но вчера вечером я видел, как твоя машина стояла там
на парковке. Не думай, что ты первая актриса, которой приходится спать в машине. Здесь
нечего стыдиться.
Сиджей снова принялась за еду, и теперь она ела уже медленнее.
– А я и не стыжусь, – тихо сказала моя девочка и бросила мне кусочек пищи, которую я
мастерски поймала на лету.
– Слушай, пойдем ко мне домой, прямо сейчас.
– Ага. В качестве платы за завтрак? – ответила Сиджей.
Мужчина рассмеялся.
– Конечно же, нет! У меня несколько спален, поживешь у меня, пока не встанешь на ноги.
– Вообще-то мы сюда просто приехали в отпуск и завтра уезжаем.
Мужчина опять рассмеялся.
– Ты настоящая актриса! Переживаешь, что не добьешься успеха? Да я тебе помогу.
– Неужели?
– Эй, я просто хочу защитить тебя, помочь. Отчего такая враждебность?
– Наркотики? Вы это имеете в виду? Я не употребляю.
Я чувствовала, как Сиджей начинает злиться, но пока не знала, почему.
