Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
— Ах, Питер, ты такой галантный кавалер… — Губки мадам Лебедевой чувственно вздрогнули, весь ее величественный стан колыхнулся, но она подавила клокотавший внутри вулкан переполнявших ее эмоций и рассеянным взглядом обвела общество:
— Валерий, что же ты бросил гостей и не забавляешь их?
Лебедев оторвался от кошачьего дуэта и недовольно буркнул:
— Ма шер тант, ну не мешай же нам с Вольдемаром музицировать!
Девица в мини-юбке захихикала, Соколов прекратил играть и вопросительно поглядел на всех, но увидев хозяйку дома, вскочил, расплылся в улыбке и тоже поспешил приложиться к ручке:
— Карелия Яковлевна! Извините, мы тут и не заметили, что вы…
— Не обращай на меня внимания, Вольдемар, продолжай! Я так люблю, когда вы импровизируете! Что это было?
— Каунт Бэйси, Карелия Яковлевна.
— Ах, вы тут с ума посходили по всем этим графьям и королям[9]. Мы в свое время любили Утесова, Шульженко… Впрочем, мне очень нравится Нэт Кинг Коул, особенно его очаровательная «Мона Лиза».
Профессорша явно желала показать, что идет в ногу со временем и знает, чем увлекается вверенная ей в обучение студенческая поросль.
Соколов тут же стал наигрывать мелодию, а Лебедев с готовностью подхватил слова песни. Профессорша пошепталась с минутку с Питером и торжественно объявила:
— Ну, я не буду вам мешать, мальчики! — Девицу в мини-юбке она явно игнорировала. — Мне нужно еще прочитать парочку диссертаций перед сном, а вы тут веселитесь на здоровье.
Мадам Лебедева чинно удалилась. Соколов тут же прекратил играть и вместе с Лебедевым подошел к Борису:
— Хозяйка борделя поприветствовала гостей и удалилась в свои покои, — громко прокомментировал он ее уход со сцены. Борис не знал, как реагировать на такое циничное замечание, сделанное к тому же в присутствии ближайшего родственника. Родственник разразился громким смехом и добавил:
— Вечно она лезет туда, куда ее не просят!
В это время раздался звонок в прихожей. Лебедев пошел открывать и через пару минут привел с собой двух девушек. Обе брюнетки, не худые, пышущие здоровьем и то ли армянской, то ли еврейской красотой.
— Знакомьтесь: это Джульетта, а это…
— …Бэлла, — помогла хозяину сама девушка.
Соколов тут же увел Джульетту в угол и стал наседать на нее с вопросами относительно причин ее опоздания. Он весь вечер не отпускал ее от себя, и очень нервничал, когда Лебедев, явно не равнодушный к ней, приглашал ее танцевать. Владимир вообще всем свои видом показывал свое пренебрежительное отношение к Валерию, высказывал в его адрес довольно оскорбительные вещи, но тот только похохатывал и делал вид, что его это ничуть не задевает.
Борис не заметил, как Питер, бросавший на него весь вечер оценивающие взгляды, подошел и представился:
— Питер Реддауэй. Английский аспирант.
Борису было интересно поговорить с первым в своей жизни «песиголовцем», и хотя только начал изучать английский, предложил ему перейти на его родной язык. Но инициативу перехватил английский аспирант:
— Откуда приехал в Москву? Кто родители? Какие предметы изучает? Где будет работать по окончании института? Как относится к Кубинскому кризису? Что знает о Великобритании? Любит ли Галича?
Вопросы сыпались один за другим, и Борис не успевал на них отвечать. Он несколько раз попытался задать такие же вопросы собеседнику, но тот старался их не замечать и продолжал допрашивать по всем правилам искусства. То, что разговор носил характер допроса, Борис нисколько не сомневался.
Хорошо, что во время подошел Соколов и бесцеремонно прервал Реддауэя:
— Питер, оставь парня в покое! Мало тебе студентов Ленинского, так ты еще набрасываешься на иняз.
Реддауэй зло стрельнул бледно-голубыми глазами в сторону Соколова, но сделал над собой усилие, улыбнулся и отошел к своей девице. В течение всего вечера он не разговаривал ни с Борисом, ни с Владимиром и ушел по-английски, ни с кем не попрощавшись.
— А ты что потакаешь этому альбионцу? — возмущался Соколов. — На нем пробы ставить негде. Пригрели его тут Лебедевы, а его гнать надо из института и из страны.
— За что ты так на него? — поинтересовался Борис.
— А за то. Сдается, не зря он тут у нас вертится. Заслала его к нам СИС.
— СИС? Это что такое?
— Ну, Боб, ты даешь! Ты что, с луны свалился? А еще в инязе учишься. СИС — это Сикрет Интеллидженс Сервис, то бишь разведка.
— Что ты говоришь!
— Раз говорю, значит, знаю. Мой папахен мне много о них рассказывал.
И Соколов рассказал, что его отец — сотрудник МИД, специализирующийся по странам Скандинавии, что на летние каникулы он выезжал к нему в Стокгольм, Копенгаген и Осло.
— Так ты говоришь на шведском или датском?
— Немного на шведском. Сейчас изучаю в качестве второго языка. Клевый язык, я тебе скажу. А с Лебедевым ты тоже будь поосторожней. Нечистоплотная личность.
Борис хотел было спросить, почему же тогда он ходит к нему в гости, но постеснялся, отложив вопрос на потом. Соколов тем не менее понравился Борису, и, кажется, его симпатия была взаимной. Они обменялись координатами, и Владимир просил звонить.
Когда он на следующий день сидел на семинаре по истории КПСС, в аудиторию заглянула секретарша из деканата и спросила:
— Зайцев здесь?
— Здесь.
— На перерыве зайди к Олегу Николаевичу.
Олег Николаевич Николаев, известный в студенческих кругах под прозвищем Краб, был заместителем декана по учебной части и иностранным студентам. Прозвище он получил за то, что при ходьбе приволакивал правую ногу, раненную во время войны, и действительно был очень похож на ползущего краба. Впрочем, студенты его любили и прозвище употребляли беззлобно — больше по привычке. Почти всех преподавателей и сотрудников деканата было принято за глаза называть не по именам и фамилиям, а по кличкам.
— Ты что там натворил? — был первый вопрос, с которым Краб обратился к Борису?
— Я? Где? Когда?
— А где ты был вчера вечером?
— В гостях у одного знакомого москвича.
— Надо быть осмотрительней при выборе знакомых. Ну да ладно, я, надеюсь, ты ничего особенного не говорил в гостях?
— Да нет, Олег Николаевич, не говорил.
Краб испытующим взглядом окинул Бориса и подобрел:
— Вот держи номер телефона и позвони по нему сейчас же. — Николаев протянул листок бумажки.
Борис подошел к столу и набрал номер.
— Алло, вас слушают, — взяли трубку на том конце.
— Здравствуйте, моя фамилия Зайцев. Студент второго курса иняза. Мне сказали, чтобы я позвонил…
— Да, да, все правильно. Товарищ Зайцев, вы не могли
