Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
— Нисколько. — Борису было почему-то обидно признаться в том, что девушка его выбора пользуется успехом, и он замолчал.
— Что же вы молчите и не развлекаете даму? — прервала молчание партнерша.
— Давайте сначала познакомимся. Меня зовут Борис. А вас?
— Лариса. А можно задать вам нескромный вопрос?
— Конечно.
— Почему вы такой важный, словно… словно…
— Вы так считаете? Я просто очень скромный.
— Ой-ой-ой! Держите меня. У вас все такие… несамокритичные?
— Не знаю, но я, во всяком случае.
— Это плохо. Я вам говорю как будущий врач.
— А каким врачом вы хотите стать?
Разговор незаметно оживился, они немного рассказали о себе, об учебе и планах на будущее. Когда танец закончился, они как-то естественно остались вместе и продолжили беседу под звуки вальса.
— Ну, Боб, хорошенькую девушку ты подхватил, — одобрил сокурсник Лева Белозеров, когда Борис отпустил наконец Ларису и подошел к ребятам со своего этажа. — Держи крепче, не отпускай.
— Да ладно вам… — засмущался он.
— Чего — ладно? Тут надо действовать смелее! Бери пример с Сережки.
К мнению Льва можно было прислушаться. Он отслужил в армии, несколько лет проработал на производстве и как старший товарищ постоянно опекал их «немецкую» троицу.
В конце вечера Лариса неожиданно пригласила Бориса на «белый» танец, и он предложил проводить ее до дома. Она жила в начале шоссе Энтузиастов, и пришлось дважды менять вид транспорта, пока они не добрались до ее дома. У подъезда Лариса как-то сразу посерьезнела, вся подобралась и замолчала, теребя снятую с руки перчатку.
— Ну что ж, спасибо за вечер, — произнесла она наконец. — Мне пора.
— Подождите минутку. Что вы делаете по вечерам?
— А то же самое, что и вы: учу уроки.
— Ну не каждый же вечер. Может, сходим завтра или послезавтра в кино?
— Позвоните мне. Может, сходим. — И она назвала номер своего домашнего телефона. — Спокойной ночи.
Она открыла дверь и исчезла в подъезде. Всю дорогу до общежития он твердил заветные цифры, а перед тем как лечь спать, аккуратно записал их в записную книжку. Но дозвониться до нее ему удалось только через неделю: то ее не было дома, то он сам был занят. Теперь надо было еще подобрать подходящий фильм и сеанс, а главное — достать на него билет. Для тогдашней молодежи поход в кино был настоящим праздником, и поездка в какой-нибудь «Факел» или «Зарю» через весь город отнюдь не считался крюком.
Они встретились на кольцевой на станции «Парк культуры» и поехали в Лужники смотреть «Девять дней одного года» с Баталовым. В этот вечер они много и оживленно болтали, рассказывали о своих товарищах и подругах, вспоминали детство, и когда они опять приехали на шоссе Энтузиастов, то ему показалось, что они знают друг друга уже не один год.
Следующий раз они встретились дней через десять. Еще когда Лариса показалась из-за поворота, он сразу почуял неладное. И точно: возникшая было между ними психологическая близость, за это время куда-то исчезла. Лариса была неразговорчивой, казалась уставшей и погруженной в какие-то свои мысли. Она не захотела никуда идти и предложила прогуляться по Покровскому и Чистому бульварам.
На Чистом горели яркие огни, у «Колизея» толпился народ, а с замерзшего пруда доносился звон и шарканье коньков по льду, крики, смех. Тихо падали снежинки, и Борисом завладело грустное настроение. Он взял Ларису за руку и заглянул в ее глаза, но она опустила их вниз, избегая взгляда.
— Скажи мне, пожалуйста, почему ты такая грустная сегодня?
— Есть причины, Боря.
— Какие?
— Не скажу. — Она глубоко вздохнула, остановилась, взяла его за плечи и внимательно посмотрела снизу вверх. Он, недоумевая, попытался неловко ее обнять, но она выскользнула из его рук и звонко крикнула:
— Догоняй!
Он не успел сообразить, как она уже исчезла в веретене снежных хлопьев. Он еле догнал ее и попытался схватить ее за пальто, но она ловко увернулась и спряталась за ствол толстого дерева:
— Поймай попробуй!
Он начал делать обманные движения, чтобы выманить ее из-за дерева, и это ему скоро удалось. Она податливо ткнулась ему в грудь, он обнял ее за талию и притянул к себе. Зажмурившись в сладостном ожидании, она слегка отбросила голову назад. И тогда он поцеловал ее прямо в губы. Она слабо вскрикнула, обмякла, а он стал целовать ее раскрасневшиеся щеки, лоб и шептать на ухо:
— Милая, милая…
Неожиданно она резко высвободилась и сердито произнесла:
— Не надо было этого делать.
Но он был счастлив, что это наконец-то удалось с ней сделать. Кроме того, он был горд собой, а потому и не заметил, что печаль в ее глазах не была наигранной. Впрочем, он еще плохо разбирался в людях, а в женщинах особенно, и на волне своей маленькой победы не придал ее словам особого значения.
Он позвонил ей на следующий день, сгорая от нетерпения услышать ее ставший родным голос, но к телефону подошла ее мать и строгим голосом ответила:
— Это Борис? Борис, Лариса попросила вам передать, чтобы вы ей больше не звонили.
— А в чем дело? Почему она сама не может мне сказать об этом?
— Борис, я тоже попрошу вас не тревожить Ларису. Считайте себя свободным. Она выходит замуж.
— Как… замуж? З-зачем?
— Все. До свидания.
— Минуточку, постойте!
В трубке раздались частые гудки.
Он не поверил тому, что услышал и позвонил снова. Но телефон был все время занят — вероятно, трубка не была положена на место, а может, телефон был в этот вечер занят матримониальными переговорами. Он решил попытаться перехватить Ларису в училище и спросить ее лично, что все это значит. Это удалось сделать лишь на пятый день «дежурства». Лариса появилась в раздевалке и при виде Бориса попыталась бежать. Он догнал ее и остановил:
— Лариса, что все это значит?
— Тебе же сказали? Что тебе еще надо?
— Но почему так скоропостижно?
— Почему скоропостижно? Я знаю жениха с первого класса.
— Ах вон оно что! «Но я другому отдана и буду век ему верна!»
Вероятно, ему не следовало цитировать классика, потому что Лариса всхлипнула и с окаменелым лицом решительно подвинула его в сторону и двинулась к раздевалке. Он шел за ней следом, но она уже не обращала на него никакого внимания. Одевшись, она обернулась к нему лицом и сказала:
— Эх, ты! Ничегошеньки ты не понимаешь.
— Скажи мне, это все мать?
— Да. Я дала ему и ей слово.
— И ничего нельзя сделать?
— Но ты же не возьмешь меня замуж?
— Ну знаешь. Такие дела не
