Антон Первушин - Отдел «Массаракш»
Таана убили, — сообщил Птицелов.
Вику взмахнул лорнетом.
На мою судьбу сей печальный факт никак не повлияет! — сказал он, выплюнув насвай. — Я здесь занимаюсь устойчивыми мутациями. Не единичными трехголовыми волками или двухвостыми бобрами, а популяциями крысланов, мезокрылов, плюющихся ос, панцирных крыс. И, ты знаешь, мне понравилась эта работа! Тут скрывается какая-то загадка. И ответ на нее можно найти научным способом. Отсутствует переходное звено, понимаешь ли! Сто лет никто не знал о мезокрылах, а потом — бац! — они появились! Самюзародились, красавцы! Выплюнули их радиоактивные болота под Мировой Свет! Сначала я предполагал, что крысланы и мезокрылы относятся к биологическому оружию, подброшенному на Крайний Юг континента диверсантами Островной Империи. А потом в нашу лабораторию попали образцы тканей: парочку токующих мезокрылов расстреляли из ракетометов солдаты и сдали ошметки нам. Мы исследовали геном и пришли к заключению, что мезокрылы не связаны родственными связями ни с одним видом из тех, что живут сейчас на поверхности Мира. Я не исключаю, что мезокрылы существовали в далеком прошлом, а сейчас каким-то образом природа вернула их к жизни, но это лишь моя гипотеза, не подкрепленная фактами…
Вику, заткнись! — вскипел Птицелов. — Ты же лекарь! Где морфин? Где пилюли? Пойдем со мной, я тебе покажу, что твой любимый мезокрыл сотворил с девятью здоровыми людьми!
Вику уронил лорнет. Кряхтя, опустился на корточки, затем залез под стол.
Кстати! Какого рода было нападение? — спросил он, оставаясь под столом. — Как ты думаешь, мезокрыл охотился? Защищал территорию? Или это был приступ немотивированной агрессии?
Наконец, он показался. Тщательно очистил линзы лорнета от паутины, подышал, протер лацканом кителя. Поднес к глазам, присмотрелся.
Потом вдруг побледнел, затем позеленел и снова выронил лорнет. На этот раз не так удачно: Птицелов услышал, как хрустнуло стекло.
Лейб-врач Вику! — просипел хорошо знакомый голос Птицелов обернулся — на ступенях стоял Облом собственной персоной. Растрепанные волосы Вику поднялись дыбом, младший штабс- ротмистр вытянулся стрункой.
Господин… — выдавил он. — Господин…
Отставить! — с ленцой бросил Облом. — Лейб-врач Вику! Немедленно вызвать вертолет медслужбы, а затем приступить к осмотру раненых.
Вику отвесил поклон.
Так точно! Разрешите идти?
Выполняйте!
Доктор кинулся в соседнюю комнату. В сей же миг послышался треск рации.
Птицелов сбросил со стола карту, отыскал в пепельнице бычок подлиннее, чиркнул спичкой об ноготь.
Лейб-врач? — спросил он между затяжками.
Облом покачал головой, присел на ступеньку.
А ведь отличным специалистом был!.. Массаракш, так я и боялся: доведут щенка до Крайнего Юга водка и насвай. Так и получилось. И не болтайте, будто Облом в людях не смыслит…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Барж в затоне скопилось видимо-невидимо. Ржавыми левиафанами лежали они в рыжей с прозеленью воде. С жалобным скрежетом терлись поношенными бортами, когда ветер с залива нагонял высокую волну. Днем над затоном стоял удушливый смрад, и лишь по ночам прохладный бриз с недалекого моря оттеснял облако вони и можно было вволю надышаться.
Баржа с партией делинквентов торчала в затоне третий день. Кто-то на берегу, в городишке, крыши которого с трудом можно было различить в знойном мареве, не торопился решить дальнейшую судьбу дэков. Самые отчаянные из уголовников рискнули отправиться в самоволку — воспользовались обстоятельствами, ведь охрана тоже одурела от духоты и вони. Перелезая с баржи на баржу, самовольщики добрались до берега и пропали. Думали, что навсегда. Увы!
На следующий вечер к барже подошел серо-зеленый патрульный гидроход Береговой охраны. Поглазеть на это чудо техники высыпали все. Посудина выглядела впечатляюще. Широкий корпус, окантованный резиновой «юбкой» воздушной подушки, пара винтов в кольцевых кожухах на корме, скошенная назад рубка, носовая скорострельная пушка и автоматический зенитный пулемет на поворотной консоли. Экипаж оказался судну под стать. Четверо плечистых морпехов помогли взойти на баржу невысокому подтянутому господину в щеголеватой офицерской форме без знаков различия, перебросили с гидрохода шесть дерюжных мешков и поднялись на борт сами. Коротко рявкнула сирена, всполошила реющих над затоном крысланов, и энергичный молодой голос, усиленный репродуктором, возвестил:
Эй, на барже! Говорит командир патрульного гидрохода Береговой охраны лейтенант Фишту. Ставлю вас в известность, что на территории Особого Юго-Западного округа действуют законы военного времени. Поэтому, во избежание новых недоразумений, предлагаю впредь не покидать борт без разрешения коменданта спецлагеря номер десять восемьдесят один господина Туску! Слава Отечеству!
Под «юбкой» взбурлила вода, гидроход приподнялся, взревели воздушные винты. Окатив дэков вонючими брызгами, судно Береговой охраны очистило фарватер.
Чего это нам притаранили братишки? — вопросил Рубанок. Он присел на корточки рядом с мешками, пощупал дерюгу. — Неужто, мясца свежего… — дэк вынул складной нож, вспорол мешковину. Из прорехи вывалилась грязная кисть с синей татуировкой в виде пронзенного кинжалом сердца на тыльной стороне. — Да это никак Колотый! — проговорил Рубанок. — Ай да братишки…
Дэки кинулись к остальным мешкам. Вскоре на палубе лежали трупы всех шестерых уголовников, ушедших намедни в самоволку. С перерезанными глотками.
Чисто сработано, — оценил Фельдфебель. — Даже патронов тратить не стали.
Начальник охраны растолкал делинквентов, осмотрел трупы и жестом велел отправить их за борт, но никто не пошевелился. Все смотрели на вновь прибывшего коменданта. Господин Туску поморщил нос, откашлялся и произнес:
Отныне, господа делинквенты, вы под моим началом. Поэтому впредь никаких самоволок, если не хотите подписать контракт с преисподней…
Сколько можно, гражданин комендант?! — громко сказал Облом. — Мы тут скоро все и так передохнем, и без самоволок. Жара, гнус, вода тухлая, консервы просрочены, реактор фонит… А тут еще трупы выбрасывай в стоячую воду.
Дэки зароптали. Комендант сделал знак своим людям. В сгустившейся тишине, которую не нарушали даже возбужденные вопли крыс- ланов, предвкушающих пиршество, отчетливо клацнули затворы.
Молчать! — взревел корабельной сиреной комендант. — Пока вы под моим началом, будете пить и жрать, что я вам дам, и делать, что я скажу. Понятно?!
Он обвел тусклым, как ночное небо, взором вверенный ему контингент. Ропот стих.
А ты, Облом, — добавил начальник охраны баржи, — за то, что без спросу раззявил пасть, будешь опять услаждать наш слух поэмами Сладкоголосого. Как там у него? Приди ко мне, мой голубочек, воткни в горшочек свой цветочек?
Дэки дружно заржали. Начальник, довольный произведенным эффектом, а пуще того, улыбкой на холеном лице коменданта, переждал смех и велел:
Трупы убрать.
Правильно, — подтвердил комендант. — И коль вы собираетесь устроить концерт, я со своей стороны ставлю ведро краснухи! Так сказать, на помин души всех, кто не достиг этих благословенных берегов, а равно и тех, кто без разрешения на них высадился.
Дэки одобрительно загудели.
С вашего разрешения, господин комендант, — снова встрял начальник охраны, — я прикажу коку пожарить свежатины… Да не бледнейте, девочку — добавил он, увидев, как вытянулись рожи некоторых дэков, — не будете вы жрать своих подельников. Пусть их крысланы жрут. Мои парни прошлой ночью выловили выдру-мутанта. Здоровенная тварь, мяса на всех хватит.
Одобряю! — отозвался комендант. — Проводите меня, господин начальник охраны… ммм… в каюту.
Вот сюда, пожалуйста! — Начальник охраны, широким местом отворил дверь в кубрик, зыркнул на д/эков и скомандовал: — Всё, разошлись!
Довольные исходом конфликта, дэки расползлись по углам А самые услужливые подхватили тела мертвых товарищей и без лишних церемоний пошвыряли их за борт. Следом спикировали крысланы. Поднялся невообразимый гвалт. Твари, похожие на оперенных крокодилов, рвали мешки, клочья человеческой плоти и друг друга. К привычной вони добавился запах падали. Дэки и охранники спешно задымили цигарками. А шкипер самоходки врубил через громкоговоритель гимн Отечества, который в другое время никто и слушать бы не стал. Гвалт удалось заглушить, а вонь лишь слегка разнообразить. Но и то хлеб.
Птицелов и Облом ушли на корму, подальше от пиршества крысланов и патриотических воплей репродукторов. Забрались на бухту полусгнившего каната от плавучего якоря, закурили.
