Антон Первушин - Отдел «Массаракш»
Стрелок выжидал.
Делинквент я! На раскорчевку двигал! — снова воззвал Птицелов.
Он не очень-то рассчитывал докричаться до обитателей станции. Но не ждать же пока пристрелят?!
На нас мезокрыл напал и ребят потрепал очень сильно… Не стреляйте! Офицер из Курорта сказал, что у вас можно оставить раненых… У нас раненых много, не доживут они до конца пути. — И вновь — тишина в ответ. Только шуршит листва, перекликаются растревоженные стрельбой птахи и едва слышно ругается Облом за забором.
На раскорчевку отправили… Мутант я! Птицеловом зовут. Свой, друзья! Не стреляйте!
Раздался столь громкий визг, что у Птицелова заложило уши. С ветвей взлетела переполошенная стая, пронеслась над капониром темной тучей. Затем усиленный громкоговорителем голос произнес задумчиво:
Птицелов, говоришь?..
Да! Точно! — закричал Птицелов. Он не знал, хорошо ли, что стрелок знает его имя, или наоборот, плохо.
Встать!
Дудки! — отозвался Птицелов. — Вы же меня враз срежете.
Встать, выродок! И лапы вверх! Не то из огнемета пройдусь по периметру!
Птицелов поднялся. Ситуация до зубовного скрежета напоминала встречу с Шестипалым и разведчиками в заснеженном гарнизоне. Тогда пулю ни за что, за просто так схлопотал доктор Таан — милейшей души человек и умница. Кто пострадает сейчас?..
Облом? Рубанок? Фельдфебель? Или его — Птицелова — путешествие закончится прямо здесь?
Он вдруг поймал себя, что думает в этот момент не о худышке Лие, не о похитителях людей, которым, видимо, посчастливится уйти от возмездия, и не о змееглазом Колдуне. А о том, как сильно его не радует перспектива присоединиться к раненым на барже, что подыхают нынче от боли, жажды и жары под тентом. Лучше уж пуля в лоб, чем, массаракш, такой расклад!
Шагай вперед! — приказал голос. — И лапы!.. Лапы, массаракш, поднять!
Пошел. На негнущихся ногах. Спотыкаясь об трещины и цепляясь штанинами за ветви кустарников.
Возле капонира он увидел узкую дугу траншеи. Разбитые ступени вели вниз. Птицелов наклонился — бронированная дверь, через которую можно было попасть внутрь капонира, была открыта. А у порога стоял высокий молодой человек в черной накидке и целился в Птицелова из автомата.
Вот так встреча, мутант! Спускайся, поболтаем о мезокрылах!
Птицелов подчинился. Не опуская рук, встал на ступени. И неожиданно его словно холодной водой окатили:
Доктор Вику!
Не доктор Вику, а господин младший штабс-ротмистр! Спускайся давай, нечего крыс- ланов приманивать!
Бронированная дверь с лязгом стала на место. Птицелов оказался под бетонным куполом.
Первое, что цепляло взгляд, — это россыпи стреляных гильз на захарканном полу. Потом Птицелов увидел небритого солдата, меланхолично курящего в обнимку с баллоном от тяжелого огнемета. Был солдат грязен и не по уставу расхлюстан — хуже делинквента, честное слово! А судя по концентрированному запаху браги и насвая, не первые сутки пьян, И тут Птицелов догадался, что именно благодаря этому факту он, мутант, до сих пор жив. В другое время накрыл бы боец нарушителя объемным взрывом, огнемет-то у него что надо, в танковой броне дырку прожжет. В другое время-
Боец не сказал ни слова. А Вику крякнул, поднял тяжелую створку люка, мотнул головой, требуя следовать дальше, на подземный этаж. Ничего доброго это не сулило…
Погодите, Вику!
Птицелов отступил. Рядовой тут же насторожился — словно цепной пес, в присутствии которого вздумали бранить хозяина. В мутных глазах появилась осмысленность, покрытые фривольными наколками ручищи тут же потянулись к автомату.
Вы меня не слышите, Вику? Да у нас раненые погибают! Нечем даже боль ослабить!
Птицелов ощутил прилив жгучей ярости. Полуживые от беспробудного пьянства солдатики в сердце южных джунглей вздумали вести себя так, будто они командуют по меньшей мере округом! Конечно, неделя в скотской тесноте да на тухлых бобах ослабила его, но он сейчас возьмет их обоих да треснет для острастки лбами, чтобы искры из глаз! Не помогут автоматы!
Спокойно, выродок! — Вику заметил, как побелело у мутанта лицо. — Нужно будет, поднимем из Курорта вертолет медслужбы. И запас морфинчика у нас тоже имеется. Но все это массаракш! — он сплюнул сквозь зубы. — Давай так, сначала мезокрыл, а потом уже твои умирающие друзья. По рукам? Или потолкаемся сначала, как петухи на ярмарке?
После трех месяцев, проведенных на соседних нарах с Колотым и его дружками, последнее сравнение показалось Птицелову исключительно мерзопакостным.
Пошли, выродок мутировавший! — Вику уже спускался по лестнице. — Покажу нашу кухню, раз уж посчастливилось тебе не изжариться на заборе!
Подземный уровень оказался просторным и на удивление как следует освещенным. Лампы сияли на каждом углу, где-то поблизости работало радио на «Народной волне». Передача принималась с сильными помехами, но голос диктора звучал отчетливо. Речь шла о субмаринах Островной Империи, и некий приглашенный специалист скучающим голосом доказывал, что военно-морские силы Свободного Отечества в возможном конфликте будут иметь преимущество благодаря новейшему вооружению и беспрецедентно высокому боевому духу моряков.
Птицелов посмотрел на план эвакуации, помещенный на стене под стеклом, и понял, что станцию снабжает энергией портативный атомный реактор. Эти северяне не могли обойтись без грязных реакторов даже в такой дыре, как затерянная в джунглях биологическая станция! Научись они делать реакторы совсем маленькими, так в каждый ручной фонарь засунули бы!
Вику тем временем разложил на столе, прямо поверх грязных тарелок и переполненных пепельниц, подробную карту дельты Голубой Змеи.
Мы здесь, — желтый от никотина палец указал на отмеченную стилизованной короной область под синей лентой, которая условно делила карту пополам. — А вот здесь — болота, облюбованные мезокрылами… — Палец скользнул по концентрическим кругам, уперся в центр наименьшего. — Когда же произошло нападение?
Сегодня… — Птицелов пришел в замешательство, едва бросил взгляд на один из стеллажей, что окружали зал по периметру.
На полках ровненькими рядами стояли прозрачные емкости, из-за стекла пялили бельма и кривили пасти заспиртованные головы. Мутанты-животные. Самые-самые разные… А на втором стеллаже — вообще страх! Детеныши! Щенки да птенцы, головастики да кутята…
Так что же, выродок? — Вику поднес к глазам лорнет.
После побудки почти сразу и набросился… — договорил Птицелов.
Вику отложил лорнет, взялся за линейку и карандаш. Прочертил отрезок от станции до точки на ленте Голубой Змеи. Затем отыскал в стакане с поломанными карандашами и чернильными перьями циркуль, воткнул ножку в болото мезокрылов, начертил еще один круг — самый широкий.
А это уже что-то… — пробормотал он, снова берясь за лорнет.
Что? — с готовностью отозвался Птицелов.
— Это означает… — Вику жестом смертельно уставшего человека протер глаза. — Что я запутался окончательно!
Сказал и уселся на табурет.
Вот послушай, выродок! Теоретически популяция мезокрыла могла распространиться на всей этой территории, — Вику дернул за край карты, — самое большее за пять лет. Мезокрыл в здешних джунглях — на вершине пищевой цепи. От него даже тигры в кусты драпают! Несомненный интеллект, забота о детенышах, сложные взаимоотношения внутри стаи… Но мезокрылы сидят на своих болотах, точно их за хвост кто-то держит. Время от времени одна или две особи совершают точечные атаки на объекты вне ареала — как правило на людей. Две недели назад мезокрыл напал на корчевщиков, полтора месяца назад — на ученых из экспедиции академика Ватуша Каава. — Вику пересчитал лорнетом концентрические круги. — У меня складывается впечатление, что мезокрылы — это что-то вроде штурмовых аэропланов, а… — он постучал лорнетом по передним зубам. — А их болота вроде аэродрома, где они постоянно базируются! — Вику вопросительно поглядел на Птицелова: — Ты что-нибудь понимаешь, выродок?
Почти ничего, — признался Птицелов. — Я ведь малограмотный мутант из долины Голубой Змеи. Я умею читать и писать печатными буквами свое имя.
Но ты ведь Птицелов! — Вику хлопнул себя по коленям. — Ты должен разбираться в поведении летающих и планирующих тварей!
Раненые, Вику! — напомнил Птицелов. — Мужики кровью истекают, пока ты разглагольствуешь!
— А вот приходится разглагольствовать! — Вику достал из кармана накидки добрую порцию насвая и, прежде чем сунуть за губу, произнес обвиняющим тоном: — Спасибо Таану! Это его стараниями самый перспективный выпуск- пик Медицинской Академии Столицы очутился на краю Мира в компании вечно поддатых солдафонов и старшего научного сотрудника, который, как и ты, выродок, способен только на то, чтобы написать свое, массаракш, имя печатными, массаракш, буквами! К несчастью, этот бездарь вызван на ковер в Столицу. Но если бы он был здесь, ты мог бы оценить уровень его компетентности…
