Vladimir - Unknown
- Слушай, старший – произнёс он по-немецки с сильным акцентом – если нас туда – он показал за борт – Скажи мне. Я хочу знать сейчас.
- Нет – ответил я – ловите свою рыбу. Мы не убийцы.
- Ну, тогда данке шён. Адьюс, Токон – усмехнулся он в бороду.
Позже я спросил у Эрика, что это значит по-испански Токон, с ударением на втором слоге. Испанский он знал гораздо лучше.
- Вообще то, ничего хорошего – удивился тот – что-то вроде окурка, огрызка или в лучшем случае кочерыжки. Так республиканцы во время войны против Франко называли наших в Испании.
Погода менялась, усиливался восточный ветер. Над морем закружились, выделывая на воде причудливые па, воронки миниатюрных смерчей. Ещё одна летучая рыбка шлёпнулась на палубу прямо к нашим ногам. На горизонте появилась узкая полоска суши. Наш пункт назначения, экзотический порт Кайенна.
Глава 19
“Призрак Свободы”
Ввиду береговой линии мы с Эриком решили идти дальше на перископной глубине. Просто не желали попасть на радар какому-нибудь бдительному американцу. Вест-Индию, антильское море или, как говорят сейчас, карибский бассейн, янки контролировали достаточно плотно, опасаясь, как наших, так и японских субмарин. Особенно опасны были участки возле многочисленных антильских островов и само южноамериканское побережье. Французская Гвиана ещё год, полтора назад было относительно безопасным местом для наших подлодок, но сейчас всё изменилось и не в лучшую для нас сторону. Недалеко от Кайенны среди множества других, есть группа из трёх небольших, необитаемых островов. Называются они по-французски весьма поэтично Archipelago Songe, архипелаг Грёзы. Среди них есть один островок, с весьма меланхоличным именем Le Fantome de la Liberte, Призрак Свободы. Название это, скорее всего, навеяно вековым мрачным предназначением этих мест. Вся Гвиана по сути огромная заморская каторжная тюрьма для французских Жанов Вольжанов.
Кто-то весьма романтичный в Абвере или где там ещё, придумал назначить место нашего рандеву с загадочным пассажиром у побережья этого самого Призрака. То есть не совсем у берега, вблизи островов полно подводных скал, рифов и даже парочка затонувших во времена лихих карибских пиратов кораблей. Мы должны были в назначенное время ожидать этого мутного субъекта с грузом неподалёку. В тридцати кабельтовых от берега, в условленных координатах.
Мы ждали трое суток, но объект так и не прибыл. Тем не менее, без приказа мы не могли покинуть условленное место. Пришлось выходить на радиосвязь с Центром, кодируя запрос на этой чёртовой Энигме. У меня давно уже сложилось устойчивое мнение, что противник, в частности англичане, свободно читает наши шифровки. Гроссадмирал Дениц, как поговаривали, тоже не доверял шифровалке и потому приказывал как можно чаще менять коды. Мы получили ответ из Центра. В нём было сказано, что объект по какой-то причине задерживается и нам предстоит ожидать его ещё трое суток. Между тем ожидать приходилось, погрузившись на перископную глубину. Несколько раз в опасной близости над нами пролетали самолёты. Если бы лётчики проявили внимание к нашему квадрату или просто, пролетая над нами, по случайности более пристально взглянули вниз, то наверняка обнаружили бы на такой незначительной глубине силуэты наших лодок. По этому поводу командиру Летучей рыбы пришла в голову одна весьма авантюрная идея.
Эрик долго приставал ко мне с уговорами и наконец, убедил. Ночью, со всей возможной осторожностью на малых ходах мы зашли в узкий пролив между двумя островами. Побережье Призрака Свободы со стороны пролива заросло буйной растительностью до самой воды. Порой клубки нависающих над водой кустарников и переплетённых с ними лиан, укрывали под собой весьма обширные водные участки. Глубина под этим природным камуфляжем тоже была приличной, то есть в два раза превышала осадку наших подлодок. Эти Висячие сады Семирамиды грех было не использовать. Так что Эрик оказался прав. Мы благополучно разместились под этими балконами из живой зелени, да ещё оставалось место для целой флотилии у-ботов. Теперь, по крайней мере, мы могли не опасаться быть замеченными вражескими самолётами и спокойно оставались в надводном положении. Утром мы решили сделать вылазку на остров. Риск, конечно, был значительный, но сидеть рядом с твёрдым берегом запертыми в железе, как сардины в консервной банке тоже было невыносимо.
На резиновой надувной лодке, стараясь не плескать лёгкими вёслами, восемь моряков, включая меня с Эриком, отправились вплавь вдоль береговой линии острова. Вскоре мы подплыли к небольшому песчаному пляжу. Здесь мы высадились, не забыв втащить лодку на берег, под покров невысоких, но плотно стоящих кокосовых пальм. Влажность на берегу с непривычки, казалось, мешала свободно двигаться. Одежда у всех моментально стала сырой. К тому же с небес постоянно моросил лёгкий, но назойливый дождь. Мы двинулись в глубину острова. Пальмовая роща перешла в густые заросли каких-то экзотических деревьев и кустарников. Мы долго преодолевали холмистый подъём и, наконец, подошли к краю пологого и глубокого спуска. Внизу раскинулась обширная ложбина, укрытая белесым полупрозрачным покрывалом парящей водяной дымки. Мы спустились вниз. Влажность и без того запредельная стала казаться невыносимой. Процесс дыхания стал напоминать принудительное питьё противной тёплой воды, словно мы оказались в турецкой бане.
Местной живности это обстоятельство ничуть не мешало плодиться и размножаться. Подавали резкие голоса какие-то пёстрые птицы с клювами, напоминающими перевёрнутый, раскрашенный носорожий рог. То и дело мелькали забавные мордочки, длинные крючковатые хвосты и зеленовато-коричневые тушки суетливых и сварливых, как базарные торговки, обезьян. Целеустремлённо, величаво и медленно пробирался по ветвям куда-то пожилой, с проседью, серо-зелёный ленивец. Его плоская волосатая физиономия была при этом уморительно серьёзна. Один из матросов не удержался и, подойдя к дереву, снизу пощекотал брюхо зверька стволом автомата. Ленивец, однако не принял этой, пахнущей оружейной смазкой, ласки. С неожиданным проворством животное выбросило в сторону моряка длиннющую, словно телескопическую переднюю лапу. Трёхпалая конечность с мощными желтоватыми когтями пронеслась в считанных миллиметрах от человеческих глаз. Лицо парня, чудом было не расставшегося со зрением, стал белее мела. Впредь будет ему наука, не путать диких животных, какими бы они милыми и безобидными не казались, с домашними любимцами.
Эта экзотическая экскурсия понемногу стала утомлять нас и мы, было, решили повернуть обратно, как в метрах двухстах впереди прогремели два мощных взрыва. Все моментально залегли, ожидая чего угодно. Начиная от продолжения этого внезапного артобстрела, до атаки живой силы неведомого противника. Через минуту взорвался ещё один снаряд или бомба, или антильский чёрт его знает, что. Тем не менее, в нашу сторону, похоже, не стреляли. Эрик с ещё одним матросом со всеми возможными предосторожностями отправились в разведку, в сторону этих громыханий. Прошло десять с половиной минут. За это время до нас донеслось ещё несколько глухих, удаляющихся разрывов. Вскоре появились наши разведчики. Они шли в полный рост и при этом ещё весело улыбались.
Победили они там всех, что ли? – удивлённо подумал я. Эрик приблизился, и со смехом махнув рукой, заявил:
Конец войне на острове! Враги повержены, аллес капут! – в этом момент донёсся дальний грохот ещё одного разрыва. Все кроме разведчиков инстинктивно втянули головы в плечи.
Да это деревья стреляют! – продолжал веселиться Эрик – Не верите, так идите и сами посмотрите. Там целая роща с орехами, точь-в-точь, как пушечные ядра. Вот эти орешки на землю падают и взрываются, как настоящие ядра из пушек. Можно подумать, что воскрес пират Генри Морган и ведёт обстрел острова со своего фрегата.
Заинтересованные этой шуткой природы мы прогулялись по необычной ореховой роще. Мощные стволы, увитые лианами, растопырились толстыми ручищами веток. Огромные красно-лиловые цветы перемежались гроздьями гигантских орехов, величиной со среднее пушечное ядро. Пёстрые, крупные попугаи усаживались на такую гроздь и под их тяжестью один, иногда два ореха падали на землю. Эти штуки взрывались, словно начинённые порохом, разбрасывая вокруг белую желеобразную мякоть, полную семян.
На обратном пути приходилось тяжелее, поскольку путь в основном лежал вверх по холму из ложбины. Добравшись до кокосовой рощи у берега, мы решили устроить привал. Эрик подошёл к нашей надувной лодке, укрытой опавшими пальмовыми листьями и удивлённо хмыкнул. Я приблизился к нему. Эрик молча указал на следы от ботинок. Рисунок его подошвы совершенно не совпадал с нашими следами. Я приказал матросам, не поднимая шума, срочно прочесать рощу и её окрестности. Шум, всё-таки, случился. Двое наших у самой воды, на границе песчаного пляжа и зарослей кустарника, нашли отпечатки ботинок идентичные тем, что обнаружил Эрик возле лодки. Один из матросов достал карманный фонарь и, включив его, попытался осветить затенённое внутреннее пространство этой плотной зелёной массы. Приглядевшись, моряки увидели в глубине, среди шипастых веток и змеящихся лиан, силуэт лежащего на земле человека. Оставалось только гадать, как ему удалось забраться так далеко, в самое нутро этих гиблых дебрей.
