1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2 - Августин Ангелов
Несмотря на все мои усилия, исторический процесс, похоже, пока продолжался своим чередом. Сталин собирался и дальше продавливать собственные планы преобразований и, как я уже понял, с этого пути он сворачивать не собирается. Потому рассчитывать, что смогу серьезно подвинуть вектор развития страны, я пока не мог. Более того, моя деятельность даже возымела обратный эффект бумеранга. Желая войти в ближайший круг тех, кому доверяет генсек, я навлек на себя серьезную проблему. Ведь, по большому счету, в коллективизации я ничерта не смыслил! Да еще и не одобрял ее в том виде, как ее проводили тогда, то есть, сейчас. А Сталин как раз поручил мне заниматься именно ее внедрением в Сибири. И что я теперь буду делать? Ослушаться генсека нельзя, потому мне в Сибирь придется ехать вместо него. Получилось, что я сам себя загнал в этот тупик!
Вот, незадача! Оказался наверху власти, а сделать ничего конкретного для более справедливого течения событий в стране не могу! Приходится из себя порученца сталинского изображать, занимаясь темами, которые меня раньше, в той моей прошлой жизни, не особенно интересовали! Я отдавал себе отчет, что необходимо многое менять в нынешнем Советском Союзе 1928 года, чтобы не допустить период массовых репрессий и потом, конечно, войны с Германией. Но, как это сделать? Одной ликвидацией одиозных фигур не обойтись. Если я пойду и пристрелю Ежова прямо сейчас, то ничего от этого принципиально не изменится, ведь партаппаратчики пришлют в ОГПУ другого смотрящего. И не факт, что другой соглядатай будет лучше по своим моральным качествам, чем тот же Ежов. Вокруг много и других карьеристов, вроде него, которые сидят тихо на второстепенных должностях, терпеливо ожидая, когда схватят удачу за хвост, получив ответственное назначение. А там и выясняется, что скрытый садист и серийный убийца все это время дожидался момента, чтобы устроить массовую казнь, дорвавшись до власти.
Конечно, какие-то чистки и мне самому придется организовывать. Избежать их совсем, оставшись чистеньким, я не смогу. Куда же без этого в сложившейся обстановке внутреннего фронта, который собирается открывать Сталин против нэпманов и кулаков? Да еще и оппозиция не добита до конца в самой партии. Негодяев разного рода вокруг хватает. А где их нету? Вот только нужно постараться сделать так, чтобы на этот раз множество невинных людей не попали под маховик внутренней борьбы!
И армию мне тоже придется перетряхивать основательно, чтобы к войне серьезно подготовиться. И дисциплину на оборонных предприятиях придется укреплять жесткими методами, поскольку другие просто не помогут ликвидировать разгильдяйство, преступную халатность, а то и прямое вредительство, которое тоже не сказка, а имеет место, поскольку многие недовольные властью гадят исподтишка. Но, с другой стороны, нужно постараться заменять виновным расстрелы работами в трудовых лагерях. Тогда для страны будет пользы гораздо больше, да и сохранятся шансы, что невинно осужденные доживут до пересмотра дел. А ошибок при массовых зачистках, разумеется, будет немало, как ни старайся.
Человеческий фактор здесь играет гораздо большую роль, поскольку нет не только никакой цифровизации управления, но даже грамотных людей среди аппаратчиков не хватает. А надо все организовать так, чтобы провести предстоящие репрессии, которых не избежать, поскольку грандиозные преобразования в стране без чисток не обойдутся, в легком варианте, а не в том беспредельном и кровавом, который получился в моей истории. Разумеется, Сталин действовал именно так, а не иначе, потому что опасался за собственную власть, на которую претендовали не только оппозиционеры, но и «верные ленинцы», а также те партийные бюрократы, которые прочно срослись с нэпманскими капиталистами на почве материальных интересов, желая восстановления капитализма. Генсек же обладал свойством чувствовать опасность. Потому никому полностью он не доверял, действуя на упреждение. Может быть, теперь он изменится, если я стану для него надежным союзником? Или нет?
Но, далеко не все и от Сталина зависит. И не только в принятии самых важных решений, которые, как я сам только что убедился, подготавливаются коллегиально, а не по прихоти одного человека. Многое зависит и от самого народа. Как там Сталин сказал? Руководитель предполагает, а народ располагает. А народ наш сейчас, в 1928 году, еще в массе своей неграмотный! Потому надо скорее и образование как-то интенсифицировать. Иначе бракованная продукция на предприятиях станет обычным делом.
Впрочем, я знал, что так оно и было. Неграмотные рабочие гнали такой лютый брак, что даже многие танки к началу Великой Отечественной не ездили, хотя и имелись на бумаге в большом количестве. Да и снаряды к пушкам оказались некачественными. Не налажена была на должном уровне ни госприемка, ни технический контроль. И это только в военной промышленности такое положение сложилось, а что же тогда происходило в других отраслях? Полный бардак, получается? И мне придется со всем этим что-то делать. Не только дисциплину необходимо повышать на производстве, но и кадрами квалифицированными обеспечивать! Так Сталину и скажу при случае.
Теперь же надо серьезно подумать о коллективизации, раз мне поручили заняться этим вопросом. Эх, а так хочется высказаться совсем о другом! Конечно, я, как бывший оперативник уголовного розыска, не особенно разбирался в технических характеристиках и иных нюансах техники и технологии, но мог все-таки подсказать кое-что полезное. Тенденции развития я знал. Да и из политики этого периода кое-что помню. Хотя и не историк, но читал много, интересовался этим временем, желая понять, как страна так плохо подготовилась к грядущей страшной войне, и почему происходили все эти сталинские чистки.
Я мог, например, прямо сейчас подсказать промежуточный патрон, надежный войсковой автомат, объяснить перспективность применения полупроводников в электронике, предложить танки типа Т-34 с командирскими башенками, объяснить перспективы реактивной авиации и ракетного оружия, даже про атомную бомбу мог бы что-нибудь рассказать, хотя бы изложить общие принципы устройства всего этого, которые знал, как и любой человек из двадцать первого века, интересующийся наукой и техникой. Вот только, как же при имеющемся уровне
