Руслан Мельников - Тевтонский крест
– В том‑то и дело! Ни одного флажка. Мы ведь сами теперь как пираты! И на таком корабле ты хочешь войти в порт Яффы?
Хм… Действительно, непорядок. Проблемка, блин! И под рукой, как назло, нет ни одного мало‑мальски подходящего вымпела. Или… или есть?
Бурцев подошел к Гавриле:
– Алексич, выручай. Нужен твой платок с венецианским львом.
– Зачем?
– К мачте прицепим вместо флага.
Новгородец посмурнел. Платочек‑то не простой. Подарок несчастной Дездемоны – зазнобушки Гаврилы, павшей от «вальтеровской» пули.
– Сотник, мы ведь не на гулянку плывем, – добавил Бурцев, – ас немцами квитаться. И за Дездемону твою – в том числе. Без флага нам никак нельзя.
С тяжким вздохом и без явной охоты Гаврила вынул из‑за пазухи подарок возлюбленной. Развернул…
– Подойдет? – Бурцев глянул на Джеймса.
– О, разумеется, – обрадовался брави. – Венеция – союзник братства Святой Марии и Хранителей Гроба. А платок достаточно велик для флага. По крайней мере, это лучше, чем ничего. И намного лучше кипрского герба Алисы Шампанской.
Ветер дул попутный. Венецианский крылатый лев бился на привязи. Бывший пиратский когг рассекал волны. Так, под чужим флагом, на чужом корабле, они и вошли в воды, омывающие Святую землю.
Глава 14
Порт Яффы встречал неприветливо. И притом весьма. Катером береговой охраны, вынырнувшим из‑за парусных судов, встречал их порт.
Катерок был так себе – раза в четыре меньше потопленного «раумбота». На носу – ручной пулемет МG‑42 и два пулеметчика в касках. Над рубкой – вымпел со свастикой.
– Хранители, – пробормотал Хабибулла. – Хранители Гроба…
Кроме пулеметного расчета, на борту катера находились шесть автоматчиков в желто‑коричневой тропической форме и кепи. Плюс офицер. Итого девять человек. Фигово… Разряженный фаустпатрон, как и бесполезный трофейный «шмайсер», давно уже покоится на морском дне. Так что, если начнется заварушка, на пули придется переть с мечами и стрелами.
Небольшое юркое суденышко цайткоманды ловко лавировало между коггами, нефами и арабскими торговыми дхау. Катер приближался к кораблю под венецианским флагом.
– Ваше величество, вам лучше укрыться в трюме, – посоветовал Бурцев.
Алиса Шампанская не возражала. Ее величество спустилась вниз. Бурцев остался на палубе. Нехорошо было на душе, тревожно. Беглянка‑королева в трюме – это ведь еще полбеды. Вся их маскировка, скрывавшая следы пулеметного обстрела, рассчитана на беглый поверхностный осмотр когга со стороны. Если немцы поднимутся на судно – пиши пропало. А именно это, по всей видимости, и намеревались сделать люди на катере.
Нехитрый план – скромно, не привлекая внимания, подойти к берегу, быстренько высадиться и отправить королеву со всей командой прочь – теперь не сработает. Разворачивать корабль тоже поздно: эсэсовский катер скоро будет под бортом.
– Таможня тут, блин, лютует, что ли? – пробормотал Бурцев.
– Раньше такого не было, – заметил Хабибулла.
– Что ж, раньше было раньше. Видимо, потеря связи с двумя самолетами и исчезновение подлодки не прошли даром. Порядки менялись…
Катер подплыл ближе. Высокий офицер проорал в рупор. По‑немецки:
– Эй, на когге! Бросай якорь!
Приказ был продублирован на итальянском, французском, английском и даже вроде бы на арабском. На русском не прозвучало ни слова. Уже лучше. Их пока не подозревают в нелегальной перевозке «полковника Исаева» – и на том спасибо.
– В чем дело, уважаемый? – вежливо возмутился Бурцев. Тоже, разумеется, по‑немецки. – У нас мирный торговый корабль и никогда еще…
– Бросай якорь, я говорю! – гаркнул офицер. – Приказано проверять все суда, входящие в порт. Не подчинитесь – пустим посудину на дно.
Так… Когг попал под общую раздачу и закосить под дурачка не удастся. Ствол немецкого пулемета в самом деле смотрит им в борт. Чуть пониже ватерлинии.
Жюль в растерянности взглянул на Бурцева.
– Выполняй, – кивнул тот. – Брось якорь, но стой рядом. Возможно, придется рубить канат.
Джеймс перевел. Жюль сделал как было велено. Матросы скинули за борт тяжеленную двурогую дуру с деревянной поперечиной‑штоком, капитан застыл возле натянувшегося каната, положив руку на эфес меча. Этот широкий кривой клинок – пиратский трофей – годился и для абордажной схватки, и для разрубания корабельных снастей.
– Гаврила, Дмитрий, Збыслав, ко мне. – Пока подруливал патрульный катер, Бурцев отдавал последние распоряжения. – Если начнется драка – прыгаете к Хранителям в лодку и валите всех подряд, чтоб никто даже пискнуть не успел. Бурангул, дядька Адам, возьмите луки, встаньте на корме – прикроете в случае чего. Сема, Халлибулла – на нос. Вы – иноземные купцы. Зафрахтовали венецианское судно. Ясно? Раздувайте щеки, лопочите что угодно, главное, чтоб непонятно было. Джеймс, пока Жюль дежурит у якоря, ты у нас за капитана.
Венеция тебе знакома, так что на слове немцы тебя не поймают. Освальд, присмотри за трюмом – там королева. Если кто полезет… В общем, знаешь, что делать. Только без шума.
Фашистам бросили два каната. С борта, обращенного к морю, не к порту. Маленькая хитрость: так массивный корпус когга полностью закрывал катерок от любопытных глаз.
Крепкими морскими узлами эсэсовцы привязали брошенные концы к своей посудине. Два судна в одной связке терлись теперь друг о друга. Хорошо – абордажные крючья не понадобятся.
Взбираться на высокобортный когг фашистам тоже пришлось с помощью веревок. Начищенные сапоги скользили по мокрой обшивке. Мундиры пачкались о просмоленное дерево. Фрицы ругались. Наверное, им самим осточертели все эти бессмысленные проверки. Но – служба… Ее гитлеровцы несли исправно.
На палубу поднялись два автоматчика. Один, судя по нашивкам, сержант‑шарфюрер. Другой – рядовой. Крепкие ребята. И вымуштрованные. Оба лезли на корабль, забросив «шмайсеры» за спину. Но едва нога коснулась палубы, оружие снова было в руках.
Немецкий десант перебрался на когг ловко, даже не потревожив щитов, закрывавших простреленный борт. Может, пронесет?
Фрицы обратили угрюмые лица к Бурцеву. С ним они перекрикивались при сближении и его же принимали за главного.
Заговорил тот, что с сержантскими нашивками:
– Чей корабль?
– Венецианский, – Бурцев указал на флаг со львом.
Немцы и бровью не повели. Союзникам тут поблажек не полагалось.
– Что за азиаты на борту?
Шарфюрер неприязненно глянул на Сыма Цзяна и Бурангула. Покосился на Хабибуллу.
– Нас нанял китайский купец со своим слугой, – выкручивался Бурцев. – И сарацин этот. Он тоже купец, партнер и проводник. А также знаток местных рынков, цен и обычаев…
– Что везете? – перебил сержант.
– Товар из Китая. Тюки с шелком.
– Хм, через Европу? Через Венецию?
– Так выгоднее, уважаемый. Новый шелковый путь недавно открылся – не слыхали? Половину товара мы выгодно продали в Италии. Половину привезли сюда.
– Половину? Что‑то осадка у вашего корабля такая, будто вы все свое добро в Венеции распродали.
– Так шелк – он ведь не тяжелый совсем. А у нас, окромя него, и нет ничего боле. Но зато шелк лучший из лучших! Невесомый, как воздух, на ощупь нежный, как кожа юной девы… – Бурцев расхваливал несуществующий товар, заговаривал зубы.
– Хватит паясничать. Позови купцов, – приказал эсэсовец.
Бурцев позвал.
Сыма Цзян подошел – важный и приветливый одновременно. Хабибулла следовал за ним. Напряженный, насторожённый.
Глава 15
– Куда направляется корабль? – сержант продолжал допрос. Смотрел на «купцов», а говорил Бурцеву: – Переведи, что я спросил.
Бурцев обратился к попутчикам по‑татарски, благо язык степняков понимали оба:
– Ну‑ка, ребята, покажите этому немцу, что такое восточный базар.
Китаец и араб показали. Затараторили одновременно на двух языках, замахали руками, забрызгали слюной.
Немец сплюнул, рявкнул:
– Молча‑а‑ать!
Снова повернулся к Бурцеву:
– Где товар?
Дело все же стойко пахло керосином!
– В трюме, где ж ему еще быть‑то. Сержант обернулся к подчиненному:
– Проверь. Все обшарь как следует. Короткий кивок. Автоматчик побежал к трюму.
Исполнительный и шустрый типчик. М‑да, похоже, номер не прошел. Будет драка. Ой, бу‑у‑удет!
Бурцев тоже кивнул. Освальду, стоявшему у люка наготове. Начинать заваруху предстоит добжиньскому рыцарю. Пан Освальд осклабился, предвкушая кровавую потеху.
Освальд откинул крышку трюмового люка, с деланным радушием пропустил немца вперед. Шагнул следом. Придерживая меч на поясе…
– Сколько миль вы прошли? Каким курсом следовали? – сержант вновь обращался к Бурцеву.
– Сколько миль? Каким курсом? Э‑э‑э…
Он заставил себя оторвать взгляд от распахнутого люка.
– Ты капитан или кто? – немец грозно сдвинул брови. Ткнул Бурцева «шмайсером» в грудь. А бо‑о‑ольно!
