Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
Я не расстроилась, что меня не посадили на переднее сиденье. В любом случае, мне было бы некомфортно рядом с Глорией. Я немного посмотрела в окно на заснеженные
деревья и дворы, а потом покружилась и легла вздремнуть на сиденье.
Когда машина остановилась, я проснулась и встряхнулась; Глория выключила двигатель.
– Теперь спокойно. Помнишь, я давала тебе угощения? Веди себя хорошо, Молли, – сказала
она мне, повернувшись на сиденье.
Услышав свое имя, я завиляла хвостом. Я обнюхала руки Глории, когда они обвились вокруг
моей шеи, но мяса в них не было. Прозвучал щелчок, и мой ошейник упал на сиденье.
Я понюхала его. Глория вышла из машины и открыла мою дверь.
– Пошли. Рядом. Будь хорошей собакой. Не убегай.
Мы приближались к какому-то зданию, от которого разило собаками. Глория толчком
открыла входную дверь и похлопала себя по ноге, чтобы я зашла за ней внутрь. Там была
маленькая комнатка с открытой дверью, через которую я слышала лай многих собак.
– Здравствуйте! Есть кто-нибудь? – позвала Глория.
Из открытой двери вышла женщина.
– Да, чем могу вам помочь?
– Вот, нашла бедняжку на улице, – сказала Глория. – Неизвестно, сколько он прожил так, один, вдалеке от своей семьи. Это вам сдают потерявшихся собак?
Глава пятнадцатая
Я бывала в таких местах и раньше. Оно даже напоминало заведение, куда мы с Сиджей
приходили играть с Энди и Люком, разве что собак здесь было гораздо больше, потолок был
низким, и не было большой комнаты для людей на стульях – только тесные проходы среди
клеток с собаками.
Меня посадили в маленькую клетку с цементным полом. В будке лежал коврик,
пропитанный запахами множества собак, да и весь воздух здесь был пропитан запахами собак
и беспрерывным лаем.
Когда пришла женщина с миской, я подбежала к дверце, виляя хвостом, надеясь, что она
меня выпустит отсюда. Мне хотелось бегать и играть, и чтобы люди ласкали меня. Женщина
была приятной, но из клетки меня не выпустила.
Большинство собак тоже бросалось к дверцам клеток при виде женщины. Многие из них
лаяли, а кто-то сидел тихо, стараясь быть хорошей собакой. Но женщина их все равно
не выпускала.
Я не понимала, что происходит, и почему я оказалась здесь, среди лающих собак. Я так
сильно скучала по Сиджей, что не находила себе места: металась по клетке и скулила, а затем
зашла в будку и улеглась на малюсеньком коврике.
Лай собак, истязавший мой слух, был полон страха, негодования, боли и печали. Когда же
лаяла я, то в моем голосе звучало горе разбитого сердца и мольба о том, чтобы меня поскорее
выпустили.
Ночью почти все собаки затихали, но если одна из них начинала лаять (обычно это был мой
сосед, высокий худой пес коричнево-черного цвета с обрезанным хвостом), то все остальные
тоже просыпались, и здание вновь наполнялось лаем. Спать в таких условиях очень сложно.
Я представляла, как лежу в ногах Сиджей. Иногда ночью мне становилось жарко, и я
спрыгивала на пол, но сейчас я скучала по ней так сильно, что была готова лежать в кровати
несмотря ни на какую жару. Я умирала от желания почувствовать ее руку и вдохнуть знакомый
восхитительный аромат ее кожи.
Следующим утром меня выпустили из клетки и повели по коридору, затем положили
на стол, прямо как у Ветеринара. Мужчина и женщина погладили меня, а потом мужчина
проверил мои уши. Женщина взяла палку и держала ее возле моей головы, но так как руки
мужчины по обеим сторонам моей морды закрывали мне обзор, я не могла разглядеть, игрушка это или нет.
– Есть сигнал, – сказала женщина.
– Я и думал, что она с чипом, – ответил мужчина.
Меня вернули в клетку.
Через несколько часов пришел мужчина.
– Привет, Молли, – сказал он мне. Я села и завиляла хвостом, обрадовавшись, что он назвал
меня по имени. Он надел мне на шею веревку. – Пойдем, девочка.
Я почуяла Сиджей в ту же секунду, как только он открыл дверь в конце коридора.
– Молли! – позвала она.
Я ринулась к ней, а она бросилась на колени и обвила меня руками. Я целовала ее в лицо
и в ухо, и как сумасшедшая кружила вокруг нее. Сиджей рассмеялась.
– Молли, хорошая девочка. Теперь сядь.
Сидеть было трудно, но я знала, что должна быть хорошей собакой. Я сидела, виляя хвостом, пока моя девочка разговаривала с мужчиной.
– Я очень волновалась, – говорила Сиджей. – Наверное, она выбежала за ворота, когда
пришел человек расчищать дорожку после сильного снегопада.
В глубине коридора высокий черно-коричневый пес снова залаял, поднялся гомон.
Хорошо бы и за остальными собаками пришли люди и забрали их домой.
– Женщина, которая ее привезла, сказала, что она бегала по улице одна.
– Совсем не похоже на Молли. Сколько с меня?
– Шестьдесят долларов.
Я завиляла хвостом, а Сиджей опустила руку, чтобы меня погладить.
– Подождите-ка, женщина?
– Да, какая-то богатая женщина.
– Богатая?
– Ну, у нее был «кадиллак», дорогая одежда, хорошая прическа. Сильный запах духов.
– Блондинка?
– Да.
Сиджей сделала глубокий вдох и начала что-то искать в своей сумочке. Я внимательно
следила, потому что у нее там могло быть печенье.
– Посмотрите, это она? – Сиджей склонилась над стойкой.
– Не думаю, что смогу вам помочь.
– Послушайте, женщина на фотографии – моя мать.
– Что?
– Да.
– Ваша мать сдала в приют вашу собаку? Не сказав вам?
– Именно.
Наступила тишина.
– Мне жаль, – сказал мужчина.
Меня посадили на переднее сиденье и мы поехали кататься.
– Я так скучала по тебе, Молли. Так боялась, что с тобой что-то случилось! – Сиджей
прижала меня к себе, а я лизала ее лицо. – О, Молли, Молли, глупенький ты шнудель, вовсе
не пудель. Прости меня, пожалуйста. Я и подумать не могла, что она на такое способна.
Несмотря на то, что мы были вместе, Сиджей была печальна.
Хотя за окном проплывало много интересного, я смотрела только на нее и лизала ей руку, а потом положила голову ей на колени, как во времена моего собачьего детства. Мне было так
хорошо вновь сидеть с ней рядом, что я быстро погрузилась в изнеможённый сон.
Когда машина замедлила ход и резко повернула, наполняясь знакомыми запахами,
я поднялась и села. Мы приехали домой. Двигатель затих, и Сиджей взяла мою голову
в ладони.
– Молли, здесь тебе оставаться опасно. Я не знаю, что делать. Я не уверена, что Глория опять
не захочет навредить тебе. Молли, я умру, если с тобой что-то произойдет.
Я слегка завиляла хвостом. Сиджей выпустила меня из машины, и я поспешила по тающему
снегу ко входной двери – как же хорошо снова быть дома. Сиджей открыла дверь, зашла
внутрь и ахнула от страха.
– Шейн!
В гостиной сидел ее друг, Шейн. Он поднялся, но я не стала подходить к нему и не стала
вилять хвостом. Что-то здесь было не так, он не должен был находиться в нашем доме один.
– Привет, Сиджей.
– Как ты попал в дом?
Шейн встал на одно колено и похлопал по нему.
– Приветик, Молли.
От него воняло дымом. Я осталась стоять рядом с Сиджей.
– Шейн, я спросила, как ты попал внутрь.
– Просунул грабли в собачью дверь и повернул засов, – ответил он, смеясь.
– Зачем ты пришел?
– Ты же мне так и не перезвонила.
– Убирайся! Не смей приходить в мой дом!
Сиджей была разозлена. Я внимательно наблюдала за ней, пытаясь понять, что происходит.
– Ты не оставила мне выбора. Ты меня совершенно игнорировала.
– Да, после разрыва отношений люди поступают именно так: они перестают общаться.
Можешь посмотреть в энциклопедии.
– Ты не против, если я закурю?
– Против! Убирайся!
– Я не уйду, пока мы всё не обсудим.
– Что «всё»? Шейн, ты… – Сиджей сделала глубокий вдох. – Ты мне звонил раз тридцать
сегодня в два часа ночи.
– Правда? – рассмеялся Шейн.
Я услышала, как к дому подъехала машина, и подошла к окну посмотреть. Дверца машины
открылась – Рокки! Потом вышел и Трент. Рокки подбежал к дереву и поднял на него ногу.
– Кто-то приехал, – сказала Сиджей.
– Мне подождать наверху?
– Что? Ты с ума сошел? Уходи!
Послышался легкий стук в дверь. Я подбежала и прильнула носом к щели под ней, вдыхая
воздух. Рокки с другой стороны делал то же самое. Сиджей подошла и открыла дверь.
– Ты ее нашла! – воскликнул Трент и замер.
– Привет, Трент, – сказал Шейн.
Мы с Рокки обнюхивали друг друга. Я подпрыгнула, весело схватила его за складку кожи
на шее и потащила.
– Извините, лучше я заеду в другой раз, – пробормотал Трент.
– Нет! – возразила Сиджей.
