Анастасия Павлик - Зерно А
Я как сидела, так и застыла.
Возможно ли такое, что Деревские были подосланы Громовым? После увиденного по телевизору, я не сомневалась, что рассказанная Львом Деревским история шита белыми нитками и моей вины в случившемся с Ариной (если с ней вообще что-то случилось) нет. Да, я не исключала вариант сотрудничества Громова и Деревских, но и не позволяла себе до конца поверить в него. Я выбрала тактику мелких шажков и, стараясь не бежать впереди поезда, достала из второго ящика стола визитницу.
Визитница была пузатой и тяжелой, хотя, казалось, совсем недавно ее можно было протолкнуть в дверную щель. Каждый при встрече лезет вон из штанишек, чтобы вручит вам доказательство собственной успешности, тут уж ничего не поделаешь.
Я собиралась связаться с Юлием Морозовым. Морозов открыл свою контору достаточно давно, чтобы закрепиться на рынке адвокатских услуг и сделать себе репутацию. Я накрыла трубку рукой, когда зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнула. Телефон в моем кабинете имел отдельный номер, который знал ограниченный круг людей. Изолированная линия. С замиранием сердца я подняла трубку.
- Рита?
Только один человек на всем белом свете умел произносить мое имя так. Я ответила после того, как досчитала до трех.
- Привет, Влад.
- Что за чертовщина вокруг тебя творится?
Естественно, это он спрашивал о закрутивших сыр-бор Деревских. Ведь, узнай он о том, что произошло этой ночью и в какую историю я вляпалась, он бы не звонил мне и не начинал разговор с безобидного «что за чертовщина». Он бы примчался в Порог на всех парах и в данный момент стоял под дверью в мой кабинет. Мой брат не любитель трепаться.
Во всяком случае, по резкости прозвучавшего в трубке голоса я поняла, что брат не на шутку разозлен. Меня же, в свою очередь, разозлило то, что он набросился на меня, толком не разобравшись в тонкостях дела. Злость – это хорошо, на порядок лучше страха, который не замедлит превратить ваш голос в нервное блеяние.
- Меня подставили, - сообщила я, скрупулезно обсасывая мысль положить трубку и спасти от гибели те крупицы самообладания, которые еще оставались во мне. – Прямо сейчас собираюсь звонить адвокату.
- Ты уверена, что за тобой нет вины? – пролаял он.
Я могла накинуть на него так же, как он накинулся на меня, но вместо всех ненужных, резких слов, которые крутились на языке, просто ответила:
- Да, уверена.
- Мне просто надо было услышать это от тебя, - послышался шумный вздох.
- Влад.
- Что, детка?
Его голос стал спокойнее, ровнее, вопрос прозвучал почти нормально. Так, как я привыкла. Я думала рассказать ему о встрече с Кудрявцевым. Но в последний момент передумала.
- У тебя все хорошо? – спросила я.
Возникла трехсекундная пауза.
- Да.
Исчерпывающий ответ.
- Когда ты вернешься?
- Не скоро. Но если ты…
- Нет-нет, не настаиваю. – Проницательность двойняшек. Я, впрочем, ответила слишком быстро, что могло насторожить, но, если и насторожило, Влад ничего об этом не сказал. Меня прошиб холодной пот, когда я подумала о том, кем стала. Забавно, как легко могут вылететь из головы столь важные вещи. Я хотела оттянуть момент истины, соответственно, встречу с братом. По крайней мере, пока не собью с Деревского спесь. Правда, я пока не имела ни малейшего представления, как собираюсь это делать, надеясь, что в этом мне поможет Юлий Морозов. – Я не пропаду. Ты знаешь меня.
- Я звонил тебе на мобильный. Почему не берешь трубку? – В моменты, когда Владу необходимо что-то знать, его голос становится копией отцовского, который тоже любит поиграть в игру «вопрос-ответ».
- Если что, звони домой, - сказала я уклончиво.
Мы какое-то время молчали. Я слушала тишину в динамике трубки.
- Береги себя, Рита.
- Ты себя тоже, милый.
Я положила трубку и откинулась на спинку кресла. Руки дрожали, а во рту пересохло. Промочив горло минеральной водой, я таки позвонила в контору Юлия Морозова, и секретарша назначила мне встречу на два часа дня. Когда я представилась, она ничем не выдала своего отношения: может, узнала, может – нет, да и какая мне разница. Попрощалась она в неизменном благожелательном тоне. Профессионал до мозга костей.
Настольные часы показали половину двенадцатого. Я вдруг поняла, что с этого места моего плана действий начинается огромный пробел. Да и не было никакого, черт побери, плана действий. Я не знала, как буду доказывать свою невиновность, в этом я всецело надеюсь на Морозова.
Тишина давила на уши. Снег искрился, этакий неудержимый предновогодний блеск. Наступала пора семейных празднований, елок, иллюминации и сладостей. Но мне было не до этого. Внутри меня затаился страх. Чего я боялась? Сложно сказать. Вовсе не такого рода страх заставлял меня спать с включенным ночником; это был и не детский страх, который давно повзрослел вместе со мной и растворился во взрослых заботах.
Правую щеку напек лившийся через окно солнечный свет. Я прислушалась к своим ощущениям и попыталась найти причину едкой сосущей пустоты в области груди. Я не боялась ни Александра Кудрявцева, ни Стефана, ни Платона, ни Деревского и его адвоката. Тогда чего?
Я боялась, что у меня заберут спиритизм. А вместе с ним – ту часть меня, которая не была затронута зерном. Вырвут, как кусок мяса и кинут гнить. В случае, если Деревский докажет несуществующую вину, я потеряю все. И дело не в материальном благополучии, а в том, что составляет меня. Что после этой ночи осталось от меня, от Риты Палисси.
В дверь постучали. В кабинет вошел Федор Гранин и уселся на стул, где совсем недавно сидел Громов. Я проглотила нервный смешок.
- Ну, и чего хотел это говнюк? – спросил Гранин, убирая с глаз волосы.
- Предлагал купить у него комплект псевдоразумных скрепок.
- И ты купила?
- Нет.
- Чудненько. Он хотел «Темную сторону»?
- Хотел, но я обломала его и вряд ли он еще раз сунет сюда свой нос.
Гранин недобро ухмыльнулся, и у меня назрел свой вопрос.
- Почему ты до сих пор здесь? Работы на сегодня не предвидится, - я помолчала и добавила: - А если быть точным – на ближайшее время.
- Мы с Антоном решили остаться для поддержания твоего морального духа. Этот говнюк Деревский не на тех напал.
В жизни Гранина случались моменты, когда кто-либо, чем-либо испортивший его день, автоматически переводился в разряд говнюков. Тяжело быть Федором Гранином, когда тебя окружают одни говнюки.
- Как считаешь, - я в упор посмотрела на него, - Громов мог подослать Деревских?
- Я думал об этом, - признался он и посерьезнел: - Если «да», то нужны доказательства, хорошая линия защиты, а также обширный заказ на похороны Громова.
- Я уже позаботилась об этом.
- Об обширном заказе на похороны?
- Не говори глупостей. О хорошей линии защиты. У меня встреча с Юлием Морозовым в два часа дня.
Гранин присвистнул:
- Этот парень берет за свои услуги горшочками с дерьмом единорогов, не иначе. Его сладкие речи влетят нам в копеечку!
- Не будь скупердяем. При хорошем раскладе его сладкие речи здорово помогут нам. И вообще, вначале он должен согласиться вести дело. – Я вспомнила об отсутствии машины и спросила: - Подбросишь меня к его конторе?
Из глаз Федора словно вылетели десятки невидимых крючков и впились в мое лицо.
- Подброшу, куда я денусь. И все же, Рита, что вчера у тебя произошло?
По его взгляду я поняла, что его вопрос включал в себя и назначенную Агнией встречу, и пальбу в «Сладком Зубе», и смерть Агнии, и «угнанную» машину. Антон, трепло, рассказал ему о том, куда я накануне собиралась. Я сидела с пустым лицом, и вместо того, чтобы потупить взгляд, отвела его в сторону.
Интересно, как Федя отреагирует на мою коматозность? Наверное, как и все здравомыслящие люди – негативно. Но дело в том, что без зерна не сидеть мне сейчас здесь и не чувствовать солнце, напекающее щеку. Иной вопрос: сколько еще бед это зерно принесет мне, если лишь за одну ночь я проглотила с десяток горьких пилюль опыта? Я подумала о Константине, и мне захотелось съежиться. «Мы еще обсудим ваше нынешнее положение», - сказал Стефан. Значит ли это, что скоро мне принесут счет?
- Рита? – Гранин помахал рукой перед моим носом, и я сфокусировала взгляд.
- Я говорила тебе уже сто раз, и снова скажу: не твое дело.
- Ладно, ладно, больше не пристаю.
- Замечательно, что мы поняли друг друга.
- Есть какие-то планы до двух дня? – спросил он, идя на попятную. Он поправил горловину свитера сомнительного качества. Зато шнурки ботинок сегодня чудесным образом совпадали по цвету. Я покачала головой. – Тогда как на счет перекусить?
Меня не надо было долго упрашивать в отличие от Антона, который согласился поехать домой после долгих уговоров. Уговоров, которые, судя по моему постепенно ожесточающемуся тону, грозились перейти на уровень «начальник-подчиненный», дескать, делай, что тебе говорят. Федя вызвался подвезти Антона, на этом и порешили. Толкунова уже и след простыл; я не стала проверять его кабинет, зная, что там его нет. Наверное, петушится сейчас перед воротами «Темной стороны», наслаждаясь долгожданным вниманием к своей персоне.
