Unknown - i 77d6616899b694e2
Почти.
Я хотела уйти. Карри казался кислым на языке. Я хотела убежать в объятия Томо и
забыть обо всем. Сиротой мне было лучше.
- Оправдываться уже нет смысла, - сказала я, оставив салфетку на столе. – Важны
поступки, - я встала, чтобы уйти.
- Кейт, погоди, - сказал он, протягивая в мою сторону руку. – Прошу, не уходи. Ты
имеешь право злиться, но я хочу объясниться. Пожалуйста. Прошу, останься.
Я замерла, глядя на встревоженные лица вокруг. Хуже всего в Японии было
закатывать ссоры у всех на виду. Этому были свидетелями окружающие, что совсем не
хотели в этом участвовать. Я покраснела, ведь снова нарушила правила поведения. Я
опустилась за стол, и листок, что дал мне Томо, выпал из кармана на край стула. Я
схватила его негнущимися пальцами, ладони были мокрыми.
«Ты не одна», - говорил он. Я держалась за эти слова.
- Спасибо, - тихо сказал Стивен. – Спасибо, что осталась.
Я медленно развернула листок, сложенный вчетверо. Там был не рисунок, а пара
предложений, что Томо написал изящным почерком.
Хитори джа наи йо. Кима га аи ни тсумаретеиру йо.
Ты не одна, - говорилось там. – Тебя окружает любовь.
И я чувствовала это тепло, проникающее в меня, укутывающее запахом ванили и
мисо. Он придал мне необходимых сил.
«Томо, - подумала я. – Спасибо».
- Что там? – спросил отец, глядя на листок.
- О, ничего, - сказала я, быстро спрятав послание в карман, но палец пронзила острая
боль, я удивленно выронила листок. Серьезно? Порезаться бумагой? Листок упал на пол,
и я склонилась под стол, чтобы поднять его. Отец тоже потянулся за бумажкой.
Когда листок ударился об пол, сноп снежинок поднялся со страницы, они были
призрачно-белыми с острыми черными краями. Под столом словно возник сугроб,
снежинки кружились над страницей, падая на нее. Бумага промокала, кандзи
расплывались, а снег превращался в воду.
- О боже, - прошептал отец, я застыла, испуганная происходящим.
Я схватила листок, что был холодным, как лед, и спрятала его в карман. Я опустила
взгляд на карри, не зная, что сказать. Посмеяться? Притвориться, что я ничего не видела?
Обвинить во всем погоду? Может, кто-то открыл дверь и… и снег залетел именно под
наш стол. Я долго не решалась заговорить.
Я открыла рот.
- Я…
Глаза отца могли занять половину его лица.
- Кейт, это… вылетело из бумаги?
Я не понимала. Томо даже ничего не нарисовал. Почему это произошло?
- Не понимаю, о чем ты, - сказала я. – Это странно, но… это не было…
Отец склонился над столом, приглушив голос.
- До тебя добрались Ками? – спросил он.
И мир вокруг меня застыл. Я ничего не слышала. Ничего не видела.
Отец знал про Ками.
* * *
Я вдыхала свежий воздух в парке Йойоги, радуясь, что оказалась вне ресторана.
Отец сидел на скамейке рядом со мной и смотрел, как подростки в разноцветной одежде и
на высоких каблуках проходят мимо. Мы сидели так несколько минут, никто ничего не
говорил.
Наконец, я завела разговор:
- Откуда ты знаешь о них? – я была слишком потрясена, чтобы сочинять ложь.
- Ты в безопасности? – спросил но. – Они знают, что ты моя дочь?
Я застыла.
- Что? Нет. О чем ты?
Он вздохнул и потер переносицу.
- Я хотел защитить вас от этого.
Подул осенний ветер, и мне стало холодно, так еще не было. Я прижала ладони к
коленям, шарф был плотно обмотан вокруг шеи, закрывая даже губы. Я хотела, чтобы
рядом был Томо, но я должна была справиться одна.
« Хитори джа наи йо. Ты не одна», - вспомнила я и словно услышала шепот Томо.
- Что происходит? – спросила я.
Отец поджал губы, готовя себя к тому, что хотел рассказать.
- Почти семнадцать лет назад я впервые приехал в Японию, - сказал он. – Меня
пригласили для исследований, над которыми я работал. Я был еще молодым. Совсем
ребенком… черт возьми. Но они работали над раком желудка и обнаружили у пациента
странный штамм бактерии.
- Странный?
Он помахал рукой и продолжил:
- Да, знаешь ли, бактерия, что взаимодействует с… - он замолчал, видя мое смятение.
– Не важно, с ее опухолью было что-то не так. Я издавал статьи о долгосрочных
инфекциях, и они попросили, чтобы я приехал и посмотрел. Это было глупо, да. Я не знал
ничего до этого. В мире всегда остается много всего неизвестного. Но они были в
отчаянии из-за пациентки, - он обхватил руками голову. – Милая девушка. Ей было всего
двадцать один, она была еще слишком молодой для рака.
Я заерзала, пряча ноги под скамейку и скрещивая их в лодыжках. Мне было не по
себе из-за девушки, которой даже не знала, но я не понимала, как это связано с Ками.
Снова подул холодный ветер, и я потянулась в карман за перчатками. Внутри кармана
было мокро из-за послания со снегом.
- Целую неделю я наблюдал за клетками, пытаясь набраться смелости, чтобы
рассказать остальным онкологам о своей находке, - сказал он. – Клетки… напоминали
застывшие чернила.
Я уставилась на него, сузив глаза. Томо истекал чернилами, да, но это не означало,
что по его венам постоянно текут чернила, а не кровь. Ками рождались с силой оживлять
рисунки. Они черпали силу своего наследства, но их кровь не была при этом черной,
ничего подобного.
- Это бред.
- Знаю, - сказал он. – И ее спутник так нервничал, что я начал подозревать, что он
что-то сделал с ней. Я встретился сначала с ним. И он расплакался и рассказал о Ками. Я
сперва не поверил, но как еще объяснить эти странные чернила? И он показал мне. Он
нарисовал собаку, и я увидел, как она бежит по странице, - он не отнимал ладонь от
головы. – Я думал, что сошел с ума. Он сказал, что он – Ками, а она проглотила чернила.
Как мама. Я поежилась.
- Проглотила?
- Он нарисовал сливу, - сказал Стивен. – Он работал над своими рисунками. Но она
не поняла этого. Она увидела миску с фруктами и попробовала сливу оттуда.
- Она не поняла, что слива – рисунок? – удивилась я. – Она ведь черно-белая?
Он покачал головой.
- Она не заметила. Может, было темно, может, она была отвлечена. Но она ее съела.
Но с ней должно быть все в порядке. Мама выжила. И среди последователей Джуна
были те, что проглотили чернила и выжили, так ведь?
Но чернила оставались запертыми во мне. Кто знал, что они могут сделать с
остальными?
- Насколько я понял, чернила боролись с ее телом. Они превратились в застывшие
сгустки, заражая ее так, как еще ни один врач не видел, потому они решили, что это рак.
Ее спутник умолял меня не рассказывать им, но разобраться с этим. Я должен был спасти
ее жизнь, даже если у него будут потом проблемы с законом, даже если все узнают о Ками.
Я пытался рассказать онкологам, но они решили, что я спятил. Они уверяли, что это рак. Я
не знал, что делать. Как исцелить от атаки древней магии?
Мысль о том, что случилось с ней, встала комом в горле. Добром все это не
кончилось.
- Когда она умерла, ее спутник принес мне странно упакованный подарок в
благодарность. Перевязанный лентой. Фрукт из Хоккайдо, так он сказал, за то, что я
сохранил секрет и пытался спасти ее. Мое сердце было разбито, но я привез фрукт с собой.
Как я мог отказаться?
Питахайя. О нет.
- Мама, - сказала я. – Мама съела его.
- Да, - сказал он, и слово прозвучало с ужасающей пустотой. Я посмотрела на него, а
он съежился. Слезы текли по его щекам, он вытирал их рукавом халата. – Вот так, - сказал
он. – Ты понимаешь теперь, что я чувствовал.
- Но я думала, он был благодарен. Он ведь понимал, что ты пытался спасти ее.
Я замолчала, вцепившись в край скамейки.
- Хочешь сказать,… он сделал это специально? С мамой?
Отец не поднял головы, лишь вытирал слезы.
- Он не был благодарен, - прошептал он. – Он хотел мести.
Слезы застилали глаза. Я даже не пыталась их остановить. Мама была отравлена
намеренно, чтобы отец прошел через то же, что и тот парень.
Голос отца прозвучал хрипло:
- Я узнал, что он сбросился с крыши неделю спустя.
Все больше смертей из-за чернил, из-за силы, которой не должно быть у людей.
«Ты выжила, - зашептал голос в голове. – И теперь ты должна завершить цикл».
Я прогнала голос. Сейчас у меня были другие заботы, а не желания глупой
разрушительной силы разорвать мой мир на части.
- Мне очень жаль, - всхлипывал отец. – Я не хотел вас бросать. Я уехал, потому что
не мог смириться с тем, что сделал с тобой. Я был в панике. Я был еще молод. Я знал, что
