Санин Евгений - Чудо - из чудес
Хотя…
Если положить руку на сердце, Стас не очень-то одобрял выбор друга.
Знал он таких девочек — генеральских и министерских дочек и по институту, и по университету.
Даже по магазину знал.
Когда они приносили сдавать фамильные драгоценности.
Встречались среди них и настоящие.
Скромные.
Чистые.
Только случайно узнавали про таких, что отец, оказывается — олигарх или известнейший в стране человек.
Но в основном…
Все разговоры — о мальчиках, высокой моде, океаническом отдыхе на коралловых островах, да о золоте-бриллиантах!
Вот и на Виктории сейчас, хоть и собралась в дорогу, колье с сережками не иначе как 18-го века.
С настоящими бриллиантами.
Стоимость — даже опытнейший антиквар, хозяин их магазина, вряд ли с первого взгляда сумел бы оценить с точностью до тысячи долларов.
Он даже, когда она пошла мыть руки, спросил у Вани:
— А где же твой пулемет или взвод солдат?
— Зачем? — не понял тот.
— Ну, чтобы охранять все это, — показал он на брошенные Викторией прямо на столик драгоценности.
— А это, по-твоему, для чего? — удивился Ваня, показывая сначала на Звезду Героя, что светилась на аккуратно повешенном им на плечиках кителе, а потом, для убедительности и свои огромные — все в багровых рубцах-шрамах — кулаки.
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Потом вернулась Виктория.
Она стала расспрашивать Стаса о творческих планах, действительно ли он уже пишет свой исторический роман.
Он честно ответил, что да, хотел бы.
Но…
Однако его даже не слушали.
Викторию интересовало только:
— А сколько ему за него заплатят? Когда он выйдет книгой… Или по нему поставят культовый фильм… И какие премии положены за такие вещи? Правда, что даже Нобелевская?
Словом, судя по всему, она была одной из тех…
Хотя… хотя… в каждом правиле бывают исключения.
В том числе, и счастливые!
«Будем, надеяться, — решил Стас, — что в данном случае это именно так!»
К тому же, после того как Виктория напомнила ему о забытом вконец романе, он решил, что самое лучшее для него сейчас — это с головой углубиться в него.
Чтобы уйти от томительных мыслей, как там у них с Ленкой еще обернется.
И вскоре так отвлекся…
Что даже пожалел, что у него, и правда, нет мыслефона, чтобы записывать все это…
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Глава четвертая
ГОРДИЕВЫ УЗЛЫ
1
Глава Совета взял Ахилла под локоть и повел в сторону…
Войдя в здание Совета, Ахилл сразу же направился к его главе. Он застал его в большой зале, где собрались самые влиятельные люди города. Все были чем-то сильно взволнованы и яростно спорили. На столе перед ними лежал развернутый лист пергамента с императорской печатью и готовый к отправлению ответ, скрепленный печатью Синопы.
— Почему сразу я? — во весь голос возмущался пожилой чиновник. — Я всего три месяца назад был в Риме!
— А я и того меньше! — кричал другой, совсем недавно ставший городским магистратом.
— А я — вообще болен!.. — поймав на себе вопросительный взгляд главы Совета, замахал перед собой руками третий.
Приход Ахилла прервал этот спор. Он вкратце объяснил Совету суть дела и попросил отпустить в Рим, для подачи прошения лично императору Нерону.
— В Рим?
— К императору?! — оживились за столом.
— Ахилл, тебя прислали к нам сами боги! — воскликнул глава Совета, и чиновники стали радостно переглядываться. — Ты даже не представляешь, как вовремя ты пришел! Конечно, мы разделяем твое горе, сочувствуем горячо любимому нами Лакону! И поможем тебе, но… и ты тоже должен выполнить поручение Совета!
— Я? Любое! — с готовностью согласился Ахилл.
— Прекрасно! — потер ладони глава Совета. — Тогда мы оплатим тебе дорогу, все дорожные издержки, и ты поедешь в Рим не просителем и даже не курьером, а — послом Синопы!
— Я? Послом?!
— Да, Ахилл! И передашь это приветственное послание нашему богоравному цезарю!
— Хорошо! С радостью! Но, насколько я помню, день рождения Нерона уже прошел! — вопросительно взглянул на него Ахилл. — Неужели он осчастливил Римский мир каким-нибудь новым великим событием?
— Видишь ли, дорогой Ахилл…
Глава Совета взял его под локоть и повел в сторону, говоря на ходу:
— События действительно произошли. И весьма значительные. Но… не совсем пока понятные для нас…
— В Риме что-то случилось? Произошла смена цезарей?! — побледнел обрадовавшийся было Ахилл.
— Нет-нет! Да не будет так! Дело в том, наш дорогой Ахилл, что… гм-мм… кх-х!.. — то и дело откашливаясь, принялся объяснять глава Совета. — Нам только что сообщили, что Агриппина, мать Нерона, пыталась организовать заговор!
— Что? — недоуменно переспросил Ахилл.
— Но, хвала богам, цезарь опередил ее!
— Хвала богам…
— Говорят, он усыпил ее бдительность и посадил на корабль, который был специально построен так, чтобы разрушиться прямо посреди моря! Корабль утонул, но Агриппине удалось вплавь добраться до берега! К счастью, цезарь сумел разыскать ее и казнить! Одним словом, в столице Римского мира произошли великие, кровавые события!
— Как ты сказал — великие?.. Кровавые?.. — приостановился от неожиданности Ахилл.
— Да, и что бы там на самом деле ни было, — повел его обратно к столу глава Совета, — мы получили послание, что Агриппина мертва, а цезарь — жив. Мнения в Риме, как на словах сообщил гонец, самые противоречивые, но у нас одно: поздравить императора со счастливым избавлением от смертельной опасности! Однако, что это с тобой, Ахилл? Ты вдруг так побледнел… Тебе плохо? Или ты… тоже решил отказаться?
— Нет… Я еду! — качнул головой, стряхивая с себя внезапное оцепенение, Ахилл. — Позволь только один вопрос… Когда вы узнали об этом?!
— Сегодня! Только что… Едва успели собрать Совет, прийти к общему решению о своей верности цезарю и написать это приветственное послание! Теперь, желая действовать лично, а не через гонца, стали решать, кого отправлять с ним в Рим…
— А еще кто-нибудь в Синопе мог знать о происшедшем?
— Кроме меня — никто! Во всем Понте! — раздался уверенный голос сидящего в углу императорского курьера. — Я мчался, соперничая с ветром, и сразу же из порта прибыл сюда. А что?
— Нет, ничего… — одними губами улыбнулся Ахилл и деловито осведомился у главы Совета: — Так, значит, я могу взять это послание и отправляться в Рим?
— Конечно, конечно!
— Прямо сейчас?
— Разумеется! Все документы уже готовы, осталось лишь вписать твое имя и получить деньги!
Глава Совета кивком головы подозвал к столу каллиграфа. Тот аккуратно вывел на листе самого лучшего, какой только нашелся, пергамента имя Ахилла, и глава Совета протянул подорожный документ вместе с посланием Ахиллу. Тот, приняв его, в свою очередь, поклонился главе Совета, затем чиновникам и, выпрямив спину куда больше обычного, — как посланец Синопы в Рим — вышел из залы…
2
Однако в комнату вошел не Юний, а … Элия.
Войдя в дом, Ахилл, лицо которого так и сияло от гордости, хотел первым делом позвать Ириду и рассказать обо всем, и даже кое-что показать, но его встретил уже успевший вернуться Фраат.
— Ну? — забывая о своем намерении, быстро спросил он, и раб, виновато разводя руками, уныло ответил:
— Его нет…
— Кого его? Или чего его? Говори толком!
— Юния… и золота — того и другого! Юний ушел в порт и, как мне сказали, наверняка уже сел на какой-нибудь корабль.
Радостное лицо Ахилла исказилось от гнева.
— Это было его последним шансом остаться моим братом! — процедил он сквозь зубы и строго предупредил всех: — Если за время моего отсутствия он появится здесь, то передайте, чтобы теперь он больше всего на свете боялся встречи со мной!
— Но на что ты теперь поедешь? — вскинула на мужа полные тревоги глаза Ирида.
— А вот на что! И с чем! — с гордостью показал ей большой кошель и свиток Ахилл. — Сами боги говорят мне этим, что я выбрал правильный путь! Одно только непонятно: как же он узнал о том, что было известно одному гонцу из Рима?.. — чуть слышно пробормотал он.
— Кто — он? О чем? — попыталась уточнить Ирида, со страхом глядя то на свитки, то — на мужа, но тут послышался робкий стук в дверь.
— Юний! Хвала богам!.. — радостно воскликнула она, направляясь к двери.
— Много чести! — одернул ее Ахилл. — Фраат, открой ему!
