Санин Евгений - Чудо - из чудес
— А что я такого сказала? — удивилась мама. — В университете девушки его уровня. Многие — дети добившихся высоких постов и положения в обществе родителей. То есть, еще и нашего круга. В общем, так, — решительно поднимаясь, сказала она сыну. — Я тебе сейчас все подготовлю: выглажу лучший костюм, рубашку, достану папин галстук-бабочку, в котором он получал государственную премию, ботинки до блеска начищу. Хотя у меня сегодня давление… А там смотри сам. Жаль или не жаль тебе мать после таких трудов…
Сергей Сергеевич хотел остановить ее.
Будучи человеком, готовым отдать людям последнее, собрался даже сказать, что это, собственно, его любимый галстук, в котором он надеется получить еще не одну премию!
Но мама, всем видом подчеркивая, что не желает больше никого слушать, уже направилась к платяному шкафу.
Весь день она старательно гладила утюгом костюм, да не одну, а сразу несколько — на выбор для сына! — рубашки.
Чистила, хотя всегда говорила, что у нее от пахучего черного крема аллергия, обувь.
Разве что только пылинки не сдувала!
Но зато за пару часов до начала студенческой вечеринки все было готово.
Стас, всегда жалевший маму и не желавший огорчать хоть ее, оделся, обулся во все это…
И когда до выхода из дома оставалось всего-навсего несколько минут…
И он, по давней русской традиции, уже в прихожей осторожно — Стасик, не помни брюки! — присел перед дорогой…
В его комнате внезапно раздался телефонный звонок.
— Ванька?! — ворвавшись к себе, даже не поверил своим глазам, посмотрев, от кого звонок, Стас.
Но это был, действительно, он — его друг.
Только… голос какой-то другой.
Важный.
Солидный.
Будто он повзрослел лет на двадцать, а то и больше, за каких-то полмесяца, пока они не общались по телефону.
Говорил Ваня, словно рапортовал, то и дело вставляя армейские слова.
Все у него прекрасно.
По штатному расписанию.
Настроение бодрое.
Почему не звонил? Был занят…
— По службе, ваше благоогородие? — с насмешкой уточнил Стас.
Тут Ваня слегка замялся.
И сказав, что потом все расскажет, добавил, что звонит с вокзала, так как следует гражданским эшелоном в населенный пункт Покровское, представляться по случаю окончания срочной службы родителям и сестре.
— Кстати, Ленке-то что передать? — наконец, нормальным человеческим тоном спросил он. — Чмокнуть что ли от тебя в щечку?
И тут уже Стас, разом сникнув, как робот ответил:
— Если не хочешь ей испортить радость от встречи, то лучше вообще не говори, что звонил мне.
— Это еще почему? — опешил Ваня.
— А потому что она больше меня ни слышать, ни видеть не хочет!
— Чего-о? Это еще с какой стати?!
— Я и сам бы хотел это знать…
— Во новости! — становясь прежним Ванькой, протянул друг. — Ну я ей покажу!
— Да не надо ей ничего показывать… Она и сама не меньше меня переживает, — попросил Стас, уже жалея, что поддержал этот разговор.
Но Ваня, словно был на гарнизонном плацу, прикрикнул:
— Отставить! А ну-ка подожди немного…
Голос его отдалился.
И тут…
Стас явно услышал еще один, другой — женский голос.
Той девушки, которая разговаривала с ним со свадьбы.
Она что-то возражала Ване.
Но тот и ее мигом поставил на место.
— Разговорчики в строю! Это мой друг, и этим все сказано!
И его голос снова стал близким.
— Значит, так, — решительно заявил он. — Принимаю командование на себя! Все финрасходы тоже. От тебя только требуется собрать вещмешок, то есть сумку, и продиктовать данные твоего паспорта.
В голосе Вани появилось что-то такое неумолимо властное, с нотками жестче любого металла, что Стас не мог противиться: даром, что не служил в армии, а чуть было невольно не встал по стойке «смирно».
Пожав плечами, он достал из нагрудного кармана куртки паспорт.
Продиктовал серию и номер.
Кем и когда выдан.
Потом, как зачем-то потребовал Ваня, адрес своего дома…
Маршрут, по которому удобней подъехать к нему.
И только после этого он, наконец, спросил:
— Зачем тебе все это?
— А затем, — торжествуя, ответил ему Ваня, — что сейчас мы купим тебе билет. И ты поедешь с нами — в Покровку!
— Что?! Я? — ужаснулся Стас, только теперь соображая, что ему еще приказано и собирать сумку. — Да ты хоть понимаешь, что говоришь? Никогда! Ни за что! Почему это ты за меня все решаешь? И вообще, кто это — мы? — придя окончательно в себя, с вызовом уточнил он.
И услышал после того, как Ванин голос снова о чем-то переговорил с женским:
— У вас теперь дом, оказывается, совсем недалеко от вокзала?
— Ну да, почти в самом в центре…
— Тогда потерпи немного! И сам все скоро узнаешь! Как и положено настоящему другу — первым!
— Стой! Погоди! — закричал Стас.
— Все, конец связи! — жестко отозвался Ваня.
Отключил свой телефон.
И не отзывался ни на какие вызовы друга.
Выдержка его тоже оказалась железной.
Однако и Стасу терпения было не занимать.
Он снова и снова набирал Ваню.
И вдруг, остановившись, будто натолкнувшись на что-то, ахнул:
— Постой-постой! А ведь в его предложении что-то есть! Я ведь действительно больше всего на свете хотел, но только не знал — как, к ней поехать…
9
— Так значит, это была… твоя свадьба? — опешил Стас.
Узнав, что Стас собирается ехать в Покровское, мама страшно разволновалась.
И теперь, судя по всему, у нее действительно поднялось давление.
Но, как сказал, измерив его, Сергей Сергеевич, это не от перемены погоды, а на стресс, поэтому быстро пройдет.
Мама обожгла его рассерженным взглядом — не мог подыграть ей, наоборот, сгустив вокруг ее состояния тучи — и слабым голосом, лежа на диване, принялась отговаривать сына.
Но тот лишь молча собирал свою сумку.
Положил, как всегда, авторучки, блокноты.
Но, поразмыслив, вынул их.
И — тут кстати пришел на выручку часто бывавший в командировках папа — бросил в нее принесенные им зубную щетку, пасту, мыло, футболку, нательное белье, носки…
— Стасик! — стонала мама. — Если уж без этого никак нельзя, то хоть покушать с собой возьми…
— Зачем? Ванька сказал — все обеспечит! — прокричал в открытую дверь соседней комнаты Стас.
Добавил еще в сумку купленный с самой первой зарплаты очень дорогой диктофон со встроенным в него музыкальным плеером.
Если все сложится удачно, подарит его Ленке.
Да и даже, если нет, все равно ей оставит.
При поддержке папы сумка вскоре заполнилась почти до предела.
На самый верх он положил тогда, сняв со своей полки, две небольшие, но в рамках и под стеклом, иконы.
Которые, помимо всего, были привезены верующими друзьями-сокурсниками со Святой Земли.
Одну с Богородицей — маме Вани с Леной.
И другую, на которой был изображен Николай Чудотворец — их отцу.
Как напоминание о том, что этот святой, как когда-то и ему, помог освободиться из тюрьмы невинно посаженным в нее воеводам.
Чтобы Будко-старший после этого больше не пил и почаще молился.
— Ну вот, кажется все! — шумно выдохнул он.
Снова присел, теперь уже на дальнюю дорожку: вдруг у Вани не будет времени ждать его?
Стал припоминать — для этого, собственно, русские люди и придумали такую традицию, а вовсе не из-за, как это стали считать потом, суеверия — не забыл ли чего еще…
И тут в прихожей раздался тихий и мелодичный — мама не любила громких звуков, да и не хотела, чтобы мужа и сына отвлекали от их важной писательской и научной работы — звонок.
— А вот и Ваня! — вскакивая, радостно прокричал Стас.
Открыл дверь.
Бросился вперед, чтобы обнять друга.
И в полной растерянности отступил на шаг.
