Слава Бродский - Московский бридж. Начало
Мы с Мариком получили по диплому Комитета по физкультуре и спорту при Совете министров Литовской ССР за выигранное второе место в Вильнюсском турнире по спортивному бриджу.
* * *
После «Паттона» мы с Мариком зашли в пивной бар. Выпили там пива с какой-то копченой рыбой. Видимо, эта рыба как-то не очень прошла контроль моего желудка. И когда мы пришли в гостиницу и сели играть, мне стало худо. Я еще играл. Но чем дальше, тем мне становилось все хуже. По всей видимости, я отравился вполне серьезно: рыба объявила мне контру! В какой-то момент я сказал, что играть не буду, и лег на кровать. Это обеспокоило всех. У меня был жар. И хотя я весь просто горел, у меня стали коченеть и неметь руки.
И тут в бой вступил Слава-мальчик. Он потащил меня в туалет и стал промывать мне желудок тем способом, которому был, по всей видимости, хорошо обучен. Он наполнял бутылку водой прямо в туалете. Разжимал мне зубы руками, помогая горлышком бутылки, и вливал ее содержимое в меня. Потом обхватывал меня сзади и, нажимая на живот со всей силой, приговаривал «и‑и‑опаньки! и‑и‑опаньки!» Потом наполнял бутылку еще и еще раз и опять делал мне «и‑и‑опаньки!» Я висел у него на руках, не в силах сопротивляться. И в конце концов он притащил меня в номер и уложил на кровать. Все продолжали играть.
Через какое-то время я почувствовал себя лучше. И спросил, есть ли у кого-нибудь кусочек хлеба. Мой вопрос вызвал неожиданную для меня реакцию. Все повскакали с мест, издавая какие-то радостные звуки. Меня тут же вытащили из кровати и посадили за стол. Так мы и проиграли до самого утра.
Мы возвращались в Москву вместе с Виленом и Леоном. В поезде весь остаток дня и всю ночь играли против них. Находясь еще под впечатлением от нашей победы над ними в «Паттоне», мы продолжали наступать. Марик был в ударе и играл безошибочно. А они играли без энтузиазма. Вилен пил коньяк и все время сокрушался: «Марик, почему ты ТАМ не играл так?»
* * *
Эпизод с отравлением имел продолжение со зловещим развитием. Вилен как-то не явился на Преображенку, когда там была назначена какая-то игра. Это могло означать только одно: с ним случилось беда. И действительно, в это время он был на грани между жизнью и смертью (у него был перитонит). К сожалению, мой вильнюсский опыт сыграл отрицательную роль в этой истории. Когда ему стало совсем худо и живот у него стал каменным, он все отказывался вызывать «неотложку» и говорил, что, вот, мол, у Славы тоже было плохо с животом, а он перемогся. На счастье, Вилена спасли тогда, и он вскоре вернулся «в строй».
ДЕЛО БЫЛО ВО ЛЬВОВЕ
Львовский турнир 1972 года («конгресс» – так называли этот турнир его устроители) был знаменательным для московского бриджа. Знаменателен он был не только тем, что первая московская команда заняла там первое место. Львовский турнир оказал заметное влияние на развитие московского бриджа. Во-первых, москвичи познакомились с польской системой торговли «Общий язык», впоследствии известной под названием “Polish Club”. И после этого многие московские пары стали играть по этой системе или, по крайней мере, стали заимствовать какие-то ее элементы. А во-вторых, на Львовском турнире москвичи узнали о существовании польского журнала «Бридж». Кто-то оформил подписку на этот журнал, кто-то достал старые его номера. И журнал стал ходить в Москве по рукам.
Даю здесь слово Саше Рубашову. Вот что он пишет о влиянии Львовского турнира на московский бридж:
«Западная Украина близка к Польше и многие ее жители владеют польским свободно, наиболее популярной системой у львовских бриджистов был "Общий язык". После львовского турнира большое количество московских пар перешло на эту систему, тем более что она была к этому времени опубликована в польском "Бридже". Лет примерно через пять (в конце 70-х или в начале 80-х) появилась "Березка". История ее создания такова. Зимой, обычно в студенческие каникулы, многие московские игроки (пионеры этого мероприятия Белинков и Орман) выезжали в дом отдыха покататься на лыжах, поиграть в бридж, попить всяких напитков и для прочих развлечений. Для того чтобы каждый раз не оговаривать систему с новым партнером по робберу, была составлена общая система на основе "Общего языка" с открытием 2С из "Precision". Поскольку все это происходило в пансионате "Березка", так систему и назвали».
Да, действительно, эта московская система завоевала бешеную популярность. Может быть, это случилось потому, что слово «березка» имеет для русских какую-то магическую силу. Ведь вся страна распевала выбивающую слезу патриотическую песню про березовый сок. Который, кстати, никто никогда не пил. Ну, не то чтобы совсем никто и никогда, но я, во всяком случае, как ни старался, за свои пятьдесят лет пребывания в России так и не смог его попробовать. И когда я спрашивал у народа про этот сок, все лишь пожимали плечами. И только однажды мне кто-то сказал, что зря я так стараюсь попить этот сок, потому что он мало чем отличается от воды.
Первая московская команда заняла в 1972 году на турнире во Львове 1-е место. «Самая сладкая победа в бридже в моей жизни», – такими словами говорит о Львовском турнире Миша Кронрод. И продолжает: «Дело было во Львове, где мы выиграли турнир с фантастическим результатом, кажется, мы набрали 82%. Нам все удавалось, а если и были отдельные неудачи, то они с избытком покрывались блестящей игрой партнеров. Если не ошибаюсь, это были Марик со Славой и Вилен с Патей».
Вот в этом Миша Кронрод ошибается. И та сдача, которую Миша Кронрод называет самой феерической сдачей в его жизни, где они с Мишей Донским выиграли 6 пик под контрой с лишней и где, как он считает, мы с Мариком на другом столе защитились семью бубнами, сев без одной, нами с Мариком не игралась.
Мы с Мариком не принимали участия в этом турнире. А мне вообще никогда не удалось даже побывать во Львове. За первую команду от Москвы тогда выступали Генрих Грановский с Володей Ткаченко, Миша Донской с Мишей Кронродом и Вилен Нестеров с Петром Александровичем Сластениным.
Саша Рубашов называет участников «побочного» турнира во Львове. Это были пары Бутаев с Рубашовым, Веденяпин с Макаровым и Глушаков с Сафроновым. Команда, по свидетельству Саши, заняла там третье место. Парный турнир выиграла харьковская пара Штительман – Селезнев. По всей видимости, это был последний турнир, в котором Оскар Штительман играл за Харьков. Потом этот талантливейший игрок и очень симпатичный человек переехал в Москву. Сначала он играл с Марком Глушаковым. А вскоре стал играть за наш «Форсинг» с Виленом Нестеровым.
Даю опять слово Саше Рубашову:
«Еще я хотел отметить огромное влияние на наше развитие журнала "Бридж". Другой литературы у нас практически не было. Известный московский игрок Гарик Грановский познакомился на одном из турниров с тогдашним редактором журнала Недзвецким, и тот ему устроил подписку. Некоторые другие бриджисты также получали этот журнал. В журнале было описание систем торговли, задания "кто умеет разыгрывать", "кто умеет вистовать", "кто умеет торговаться". Был в журнале раздел "Бридж у пани Жули", в котором Мастер, играя в компании слабых игроков, давал им полезные советы, хроника турниров, по которой мы узнали об успехах польского бриджа, в особенности их первой профессиональной пары Вилкош – Лебеда. Но наибольшей популярностью пользовался раздел "Поединки мастеров", в котором были приведены руки E и W и надо было выторговать правильный контракт, оцениваемый по 10-балльной системе (8 или 10 сдач)».
Саша Рубашов в своих воспоминаниях тоже делает некоторую ошибку, описывая этот турнир. Он относит его к 1973 году. Я решил на всякий случай уточнить этот момент и обратился к Витольду Бруштунову – организатору турнира. Витольд подтвердил, что память меня в этом случае не подвела: львовский турнир, на котором победила московская команда, состоялся в 1972 году.
ШВЕДСКИЕ БУТЕРБРОДЫ
В 1972 году Москва на основном турнире в Таллине была представлена двумя командами. Это произошло потому, что в 1971 году обе московские команды выступили довольно успешно.
В 1971 году я не смог поехать в Таллин. В Первой московской команде играли в 71-м Вилен Нестеров с Леоном Голдиным и Патя (Петр Александрович Сластенин) со Славой-мальчиком (Славой Пржбыльским). Кто играл в третьей паре, я точно не помню (наверное, потому, что призового места тогда команда не заняла). Возможно, это как раз и был тот год, когда Марик ездил без меня и играл с Ковригиным. Ковригин был тоже из компании «мужиков», но на бриджевой сцене появлялся не часто. Он был морским капитаном.
