Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Волынец Алексей Николаевич
Старый переводчик оказался не только хитрым, но и стойким человеком. Всю вину он взял на себя, хотя Спафарий и маньчжурские сановники не без оснований предполагали, что «Тимофей Иванов» мог быть как-то связан с агентурой южнокитайских повстанцев. «Вора того накрепко пытал не раз, – записал в дневнике Спафарий, – чтоб он сказал, кто его научил и для чего такие речи говорил. И он с пытки говорил всё одно, что лишь пьяным те речи китайцам говорил, устрашая их войною…»
Мы уже никогда не узнаем, спасал ли переводчик свободу своего отечества по личной инициативе или всё же был как-то связан с борцами против маньчжур. Но вся эта история так и просится под перо какого-нибудь писателя или сценариста – и необычный боярин Спафарий с обрезанным носом, и китайский казак «Тимофей Иванов» просто готовые персонажи для авантюрного романа или шпионского триллера…
Кстати, Спафарий наверняка понял, не мог не понять и не оценить мотивы и чувства своего «толмача» – он сам слишком хорошо знал, что такое Родина под игом чужеземного захватчика. Возможно, поэтому посол отказался казнить разоблачённого переводчика. И даже в докладе царю описания той драмы поданы с невольно проступающим уважением к фигуре «никаниченина». Не зря в записях Спафария, потомка византийских императоров, есть и такие слова: «Как некогда злой народ турецкий завладел греческим царством, так и ныне злой же народ богдойский завладел неправедно пребогатым Никанским царством».
О дальнейшей судьбе разоблачённого «Тимофея Иванова» ничего не известно. Сегодня мы лишь знаем, что его под конвоем отправили к Амуру и далее в Нерчинский острог, где позже возникнет одна из самых страшных царских каторг. Посол Спафарий благополучно вернулся в Москву, где вскоре написал первую русскую книгу о Китае, наполненную большим уважением к этой стране, её искусству и трудолюбивому народу. Впрочем, на страницах книги бывший русский посланник в Пекине начертал и такие слова: «Китайцы перед нами, европейцами, суть в храбрости аки жёны перед мужьями, зато в разуме гораздо превосходят, потому что зело хитры…»
Глава 10. Гроб на двоих: «Около Байкалова моря…»
Как протопопа Аввакума сослали Китай завоёвывать
Забайкальский край стал частью России три с половиной века назад. Почему в ту эпоху письмо из Москвы к будущей Чите шло тридцать месяцев, отчего сосланный протопоп Аввакум молился о поражении русского воинства, сколько святых можно похоронить в одном гробу и кто посеял в крае первую репу – всё это и многое другое из ранней истории российского Забайкалья расскажут эта и следующая глава.
Эраст Фандорин, Аскалон Труворов и другие…
В отличие от героя популярных детективов Эраста Фандорина тайный советник Аскалон Труворов вовсе не литературный персонаж. Хотя само его имя кажется такой же нарочитой художественной выдумкой в стиле a la russe, этакой наигранной имитацией для пущего колорита XIX века. Но нет, если Эраст Петрович Фандорин придуман, то Аскалон Николаевич Труворов был абсолютно реальным современником Пушкина, Достоевского и Чехова. Жизнь порой изощрённее любых фантазий…
Итак, родившийся два века назад саратовский дворянин оставил глубокий след в нашей истории – в том числе в далёкой истории первопроходцев Забайкалья, – хотя сам всю жизнь провёл тихим книжным червём средь архивной пыли. Аскалон Труворов был одним из ведущих работников Императорской археографической комиссии, для той эпохи она была настоящим историко-архивным НИИ. Созданная царём Николаем I «комиссия» много десятилетий занималась разбором старинных документов, накопившихся у русских монархов со времён чуть ли не Дмитрия Донского.
К древним архивам на Руси долгое время отношение было специфическое – не многим лучше нашего нынешнего отношения к подшивкам старых советских журналов… Именно Археографическая комиссия впервые попыталась навести хоть какой-то порядок в этой сфере, заодно она переиздала массу документов XIII–XVII веков, сохранив их для нас хотя бы в виде копий. Но многие подлинники, увы, утратили – и в силу естественных причин, когда безжалостное время превращало древнюю бумагу в труху, и в силу человеческого разгильдяйства.
Известно, что тайный советник (гражданский чин той эпохи, равный генеральскому) Аскалон Труворов хранил у себя дома обнаруженный им подлинник любопытнейшего документа – «Наказ Афанасию Пашкову на воеводство в Даурской земле». Документ этот в декабре 1654 года был записан на 95 листах дьяками-чиновниками Сибирского приказа с участием самого Ерофея Хабарова, прославленного амурского первопроходца.
Афанасий Пашков хорошо известен в истории русской литературы. Именно он, в соответствии с упомянутым «Наказом», повезет в ссылку в Даурию, как тогда наши предки именовали Забайкалье, главного вождя раскольников и одного из первых литераторов московской Руси – знаменитого протопопа Аввакума. Но возить мятежных протопопов в окрестности будущей Читы было вовсе не главной задачей воеводы. Если внимательно прочитать данный ему от имени царя «Наказ», то поставленная воеводе Пашкову цель очень удивит нашего современника. Ни много ни мало, но с четырьмя сотнями казаков и стрельцов Афанасий Пашков отправлялся за Байкал и далее «на Амур-реку», чтобы… завоевать Китай!
Однако дьяки и подьячие Сибирского приказа – в ту эпоху главного правительственного органа, управлявшего Сибирью и нашим Дальним Востоком – не были совсем уж фантазёрами. «Наказ» был составлен хитро. «А будет ему, Афонасью, учинитца ведомо, что у богдойского и у никанского царей городы немногие и малолюдные и под государеву высокую руку привесть их будет чаять мочно», писали в Москве 365 лет назад, то следовало потребовать у этих монархов, то есть у маньчжурского и китайского императоров, «учиниться под царьского величества высокою рукою» и платить дань государю всея Руси.
Однако был предусмотрен и запасной вариант развития событий, на случай если ещё малоизвестный русским людям Китай окажется совсем не похожим на полудикое сибирское царство Кучума, некогда покорённое горсткой казаков Ермака: «А будет ведомо учинитца, что у богдойского и у никанского царей государьства многолюдныя и городами владеют многими, и будет их уговорить и привестъ под государеву царьского величества высокую руку вскоре нельзя…» Вот на такой случай Москва три с половиной века назад предписывала не завоёвывать и накладывать дань, а «уговорить на обе стороны торговать повольною торговлею».
Теперь вернёмся на два столетия позднее – от практичных первопроходцев, готовых по обстоятельствам воевать или торговать, к тайному советнику и «археографу» Аскалону Труворову. Он умер в Петербурге в 1896 году. На тот момент оригинал приказа о захвате Китая, то есть «Наказа Афанасию Пашкову на воеводство в Даурской земле», хранился у него дома, в петербургской квартире на Невском проспекте. Дальнейшая судьба этой уникальной бумаги – а её держали в руках сам Ерофей Хабаров и протопоп Аввакум! – увы, неизвестна.
«Прямым путём через Байкал-озеро…»
К счастью, стараниями Аскалона Труворова и других работников Императорской археографической комиссии для потомков сохранились копии и даже многие оригиналы документов, относящихся к истории первопроходцев, в том числе первых русских людей к востоку от Байкала. На их основе попробуем проследить забайкальскую одиссею ссыльного протопопа Аввакума и его вольных и невольных спутников, отправленных «привестъ под царьского величества высокую руку» аж целый Китай…
В середине XVII века на Руси уже знали, что кратчайший путь в китайские земли лежит через Амур, но выбор дороги к самой «хлебной реке Мамур» оставался, как сказали бы сегодня, дискуссионным. Первые русские, побывавшие на амурских берегах – казаки Василия Пояркова (см. главу 5 «Людоед с Севера») в 1643 году и Ерофея Хабарова в 1649 году – шли в те края из Якутска. Они пробирались сквозь тайгу по самому большому притоку Лены, реке Алдан, идя вверх по его течению, туда, где истоки Алдана отделяет всего несколько десятков вёрст от притоков реки Зеи, впадающей в Амур.
