Москва Иная - Хеллфайр Файр
Рыжегривое тёмное существо вошло в комнату, услышав, что гость проснулся, и даже не пожелало «доброго утра»:
— Хочешь завтрак в постель или идем на кухню?
Но я решил ответить ещё более непосредственно и с ходу, чем… в данный момент девушка:
— Ты так и не ответила. Почему в настоящем виде ты женского пола, а в человеческом — мужского?
— Пол духа и его владельца не обязаны совпадать, — подмигнула мне собеседница. Очень интересно выглядит подмигивание глазом с вертикальным зрачком… — Да, я поняла, почему ты спросил. Будь спокоен, я женщина и это тебе даже мой паспорт подтвердит. Но мой странный для женщины характер притянул «мужского» акаб. Поэтому мы с ним можем меняться не только формами, но и… половыми признаками. Вместе или независимо. Что мне оставалось делать, когда мы встретились, пока я была в ипостаси популярного автора известных манг? Признаться, что меня зовут Марта и твои золотые глаза меня притягивают? Ты начнешь кусаться, не разобравшись.
Я постарался пропустить мимо длинных ушей предпоследние предложение:
— Не знаком с мангами Мартоса. Только Масаси Кисимото.
— Мой прямой конкурент, — Марта-Мартос устала просто стоять в узком дверном проёме и села по-собачьи поближе к гнезду, где я до сих пор нежился. — Но в моих историях меньше пафоса и больше достоверности. И — главная фишка — описанные мною ритуалы действительно работают!
— Сочту за минус. Какой-нибудь ребенок прочтёт и решит поиграть в вызов девятихвостой лисы… И останутся от незадачливого мага рожки да ножки. Мне одно не ясно до сих пор. Почему ты так уверенна, что ты — именно человек, и шерсть чья-то, какого-то духа, но не твоя? Вероятней, что это мы превращаемся, а не как-то странным образом меняемся с непонятным «акабом» телами и полами.
Мне стало неудобно и дальше лежать и разговаривать. Как и немного страшно, что «трансвеститке» окажется мало ночи… Поэтому я сел в похожую позу, разминая крылья. Марта, тем временем, оперлась спиной о стену, совсем по-человечески положив ногу на ногу. Со звериными ногами такая поза тоже выглядела интересно.
— Предположим, что ты прав. И как тогда мы превращаемся? Как ты предлагаешь проводить молекулярные преобразования тел с разной массой и, вероятно, химическим составом? С акаб процесс гениально прост. Превращение это только относительно реального мира. Если смотреть одновременно на акаб в тонкоматериальном, происходит не превращение, а обмен. Ни одно из тел никуда не исчезает и ни во что не преобразуется. Только меняет свою материальность. Переходит в иную размерность. Для этого требуется уже незначительно энергии, при условии, что во вселенной больше трёх пространственных измерений… А это даже ученые в теории струн доказали.
— Но зачем вводить для этого лишние сущности? — я продолжал сопротивляться непривычной картине мира. — Почему мы не можем владеть несколькими телами, часть из которых в спящем состоянии ждут вызова где-то в эфире?
— Акаб есть, — продолжала настаивать Марта, — это можно почувствовать. Он заставляет думать иначе. Не по-человечески.
— Наверное, мы и не люди, — теперь уже я хитро посверкивал глазами.
— Тогда мы бы так себя вели с самого рождения. Но можно чётко вспомнить, когда началось преобразование психики. Во время первого превращения.
— Не так уж и значительно изменилась психика, — я покопался в своей голове. Конечно, раньше я бы не осмелился собственнолано вырезать целый воровской притон, но лишь потому, что не обладал достаточной силой и боялся правосудия. — Только инстинкты усилились. Но это от гормонов. Полагаю. И чувства обострились…
— Это пока только… — девушка откинула голову на стену. И у зверей получалось, если задрать нос вверх. — Чем больше пройдет времени с первого обмена, тем более глупыми и странными ты будешь видеть поступки людей. Гораздо вероятнее, что это мы меняемся, а не мир.
— Долго ты уже… знаешь? — я не договорил. Было понятно.
— Три года. За это время моё мировосприятие почти полностью сместилось. Рохр… — вздох был больше похож на рычание, — как же много всего произошло за это время. Насколько жизнь проще была.
— В трёх измерениях жить проще, чем в двух, — я фыркнул, — в трёх больше свободы.
— Думаешь? Да, у нас есть небо, но летать в нём нельзя, если не желаешь получить пулю в брюхо или намотать на крыло провода. Мы можем меняться плотью с акаб, но этот дух не приспособлен для жизни в цивилизованном обществе — и строением тела, и обликом, и даже инстинктами, которые иногда затмевают разум.
— Опять ты сказала «мы», — подметил я, — вчера мы на этом остановились. Ты о «нас» обещала рассказать. И о наших врагах.
— Рассказать? — Акаб-волод поправила «своему чужому» телу чёлку. — Да будешь ли слушать меня? Будешь ли верить?
— Буду слушать, — уверил я её. — Поверю, если смогу.
Марта вздохнула:
— Слушай. И принимай на веру, потому что два доказательства — наши обмены-превращения и способ, которым я тебя ко мне доставила. Параллельно с нашей существует и другая материальность, возможно, это продолжение нашего мира в большем числе измерений. Я назвала её Лаер.
На этом моменте я наклонил голову:
— Почему Лаер?
— Потому что противоположность Реала. Реал наоборот. Это очевидно! — рассказчица расправила правое крыло, слегка улыбнувшись.
— Стр-ранная очевидность, — пробурчал-прорычал я под нос несогласно. Но глазами и поворотом ушей показал, что внимательно слушаю дальше. Марта не стала пренебрегать вниманием:
— Лаер обитаем, и среди его населения есть и акаб, как свободные, шараки, так и ищущие себе волод — владельца. Чаще всего акаб интеллектом и силой воли уступают человеку, но если встречается исключение — такой может сам стать «человек-волод» и подчинить себе его сознание. Так объясняется одержимость. В нашем же случае союз акаб и волод добровольный: слабым акаб нужен хозяин, поскольку позволяет им испытать жизнь и ощущения полноценного разумного.
— Но это их
