Admin - i 1cdedbafc07995a6
Она не так глупа, чтобы положиться на мою честность или, смешно сказать, совесть. Понятие совести придумали люди, в естественной природе оно не встречается. Теперь же, когда мы вернулись к истокам, принятые обществом искусственные модели нравственного поведения обречены на исчезновение. Что касается порядочности, то она и в былом мире стоила не дороже конского яблока, а сейчас и того дешевле.
Но у Евы нет другого выхода. Все, что ей остается -- уповать на те крохи этического воспитания, что еще остались в нас от наших родителей.
Прикинув в уме удовлетворительность ответа, она, наконец, вытаскивает ствол из моего позвоночника.
-- Опусти оружие, Лилит.
-- Не, не опущу. Ты чо, Ев, они же нас кинут!
-- Опусти оружие, я сказала! -- рявкает Ева так, что я вздрагиваю.
Недовольно ворча, Лилит повинуется.
Поворачиваюсь и, наконец, вижу лицо Евы. Лоб бледный, на щеках нездоровый румянец, обтянутая синим свитером грудь вздымается и опадает от возбужденного дыхания.
Забираю у нее ружье. Арт обезоруживает Лилит. В глазах Евы стоят слезы, но она не позволит им выкатиться из глаз. Почему-то я в этом уверен.
-- Ты ведь не сдержишь обещание... -- обескровленными губами произносит она.
Уйти от ответа мне помогает тот, кого я меньше всего ожидаю сейчас услышать.
07:19
Рация в моем кармане издает хриплый вздох, и сквозь треск помех я слышу голос Михася:
-- Макс.... Макс, прием...
Сигнал слабый, прерывистый, но в наступившей тишине мы хорошо различаем то, что доносится до нас из динамика:
-- Макс... прием... вы где...
Вытаскиваю рацию из кармана и прижимаю к губам:
-- Михась, это Макс, прием! Мы на Таганрогской! Вы где?
На заднем плане слышится монотонный гул, который я идентифицирую, как звук работающего мотора. Стало быть, они едут.
-- Макс! Ждите... ждите нас... мы к вам... -- голос Михася вибрирует. То ли от плохого сигнала, то ли от волнения.
-- Мы можем выехать к вам навстречу! Прием, Михась! Ты слышишь меня?
Шум, треск, ничего не разобрать. Потом:
-- Нет! Нет! Ждите нас там...
Снова треск, визг покрышек и чья-то витиеватая ругань.
-- Что там у вас происходит?
-- Приготовьтесь и ждите нас... -- хрипит Михась. -- Мы... скоро...
Мое сердце начинает биться чаще.
-- Что значит приготовьтесь? Поясни.
Из рации доносится тяжелый удар, сопровождаемый скрежетом металла, визг тормозов и человеческий мат.
-- Ждите нас... -- кричит Михась, и теперь я могу распознать в его голосе то, что раньше принимал за помехи. Это паника. -- ...мы не... ах ты, блядь! НАЛЕВО, ВАНО, НАЛЕВО!..
Визг тормозов и снова удар.
-- Макс! Макс! Мы не одни...
Я хочу спросить, что это, ебаный в рот, значит, но не успеваю...
В следующую секунду "Моторола" дважды коротко кашляет, и я понимаю, что это звуки выстрелов.
Глава 9
Золотая медаль
07:25
Все прекрасно понимают, что последние слова Михася означали вовсе не то, чего нам хотелось бы.
Не знаю, нашли они кого-то из родственников или возвращаются тем же составом, но то, что преследует их, будет явно похуже Евы и компании. Очевидно, для разрешения их конфликта слов было недостаточно, и тогда заговорили ружья.
Я пытаюсь вызвать Михася еще несколько раз в надежде получить чуть больше информации, но тот не отвечает. В лучшем случае его руки сейчас заняты оружием, а не рацией. В худшем... даже не хочу думать о худшем.
Они едут сюда и нуждаются в нашей помощи. Мы должны быть готовы. Это все, о чем мне надо помнить.
Ко мне подходит Женя.
-- Максим, я не понял.... -- лицо бледное, на лбу блестят бисеринки пота. -- Ты понял?
С понятливостью у меня ненамного лучше, чем у брата. Зато у него талант задавать вопросы, на которые у меня нет адекватных ответов.
-- Женя, я слышал не больше твоего. Что я должен был понять?
Оглядываю улицу. На сколько хватает глаз, ни единой живой души. Прислушиваюсь. Ни гула мотора, ни визга покрышек, ни выстрелов. Стало быть, они еще далеко.
-- Нам надо закрепиться где-нибудь, -- подает голос Ева.
-- Нам? -- морщится Арт. -- Ты вообще хуля лезешь, а?
Ева одаривает его неприязненным взглядом и отворачивается, как от назойливой мухи. К ней снова вернулась былая воинственность. От слез, грозивших навсегда уничтожить образ боевой подруги, полезной в трудном переходе, не осталось и следа.
-- Я теперь с вами, забыл? -- напоминает она мне. -- Вы меня приняли.
Хороший ход. Сейчас ее единственный шанс увязаться с нами -- сдать экзамен на "профпригодность". Пройти проверку боем, доказать свою состоятельность на деле, а не на словах. Слова -- ветер. Кто не верит, может облизать палец и поднести к губам, когда надумает дать очередное обещание кому-либо или самому себе. Ева это понимает не хуже меня.
-- Мы чо, бля, на мизинцах клялись?! -- не унимается Арт.
Его голос дрожит, как и его подбородок. Я прекрасно представляю, что он чувствует -- его брат в той машине. Но сейчас нам всем надо взять себя в руки. Паника убивает раньше, чем обстоятельства, ее вызвавшие.
-- Арт, не гони! -- Женя вопросительно смотрит на меня. -- Чем больше людей, тем лучше, а? Пусть поможет!
Он прав. Поворачиваюсь к Еве и кладу ладонь себе на грудь:
-- Хочешь получить такой плащ?
Она кивает. Внушительно и молча.
Под неодобрительный вздох Артема возвращаю ей ружье, из которого она совсем недавно целилась мне в спину.
-- Тогда покажи, как умеешь стрелять.
07:30
Дальнейшие приготовления происходят в сосредоточенной спешке. Как будто кто-то невидимый, но очень кровожадный, подгоняет нас в спину звериным рыком и теплым воздухом, вырывающимся из пасти.
Первым делом запасаемся боеприпасами. Женя вываливает на землю коробки с патронами и давит их ногами. Содержимое катится по асфальту. Падаем на колени и лихорадочно набиваем им карманы, выхватывая друг у друга из-под носа, точно голодающие Поволжья хлебные корки.
Когда к разноцветным пластиковым гильзам протягиваются тонкие руки Лилит, Ева шлепает по ним ладонью:
-- Куда!
-- Мне тоже...
-- Домой пошла!
-- Но я хочу с вами... я тоже умею стрелять!
Лилит ружье никто не возвращал (чего доброго, понаделает в нас дырок из лучших побуждений), но я не мог запретить ей помогать нам. Желтый плащ нужно заслужить, и она не исключение. Балласт никому не нужен, а дети -- это всегда балласт. Ей придется повзрослеть в рекордные сроки, если она хочет, чтобы плащ пришелся ей впору.
Пожалуй, стоит сказать об этом Еве, но сейчас у меня нет времени спорить с ней. А она обязательно будет спорить.
-- Я сказала, домой пшла! Быстро!
Еще один шлепок, на этот раз по затылку. Голова Лилит подается вперед, из глаз брызгают слезы. Девчонка вскакивает на ноги и, горько всхлипывая, бросается бежать в направлении дома. Длинные волосы мотаются из стороны в сторону, точно черное помело.
Как это нередко бывает, мои мысли озвучивает Женя:
-- Вообще-то нас надо было сначала спросить. Может, нам ее помощь нужна?
Я жду, что сейчас Ева начнет огрызаться, но она лишь заискивающе улыбается брату:
-- Женечка, да от нее больше вреда, чем пользы. Только под ногами путаться будет.
Невиннейший из голосов. В ушах еще не отзвенел рык, которым она напустилась на Лилит, поэтому контраст особенно заметен. На Женю это действует, как седативное.
-- По хер уже... но впредь с нами советуйся.
-- Хорошо. Я поняла.
Карманы наполнены патронами, но у нас остается еще несколько коробок. Складываем их в пакет и берем с собой. Следующие на очереди ножи. Арт раздает каждому по одному. Я отказываюсь -- мое мачете мне нравится больше. Время от времени пытаюсь вызвать Михася по рации, но все мои попытки тщетны.
-- Что теперь? -- спрашивает Женя, когда с экипировкой покончено.
Осматриваюсь. Нам сказали ждать гостей? Что ж, будем гостеприимны.
07:45
Далеко ходить не пришлось, подошел ближайший дом. Участок огорожен кирпичным забором, двор на две машины, асфальтированная подъездная дорожка, ответвляющаяся от Таганрогской, железные ворота. Створки гостеприимно распахнуты. Плоская крыша небольшой летницы, пристроенной к дому, представляет собой отличную огневую позицию. Забраться наверх можно только по приставной лестнице, которую мы легко втянем наверх, если возникнет необходимость.
В центре крыши собран весь наш арсенал. Коробки с патронами, резервный, уже заряженный "ИЖ" и запасные рожки для "Сайги". А так же пара садовых вил, три топора на длинной ручке и самая огромная в мире кувалда, которую мы с Артом едва подняли наверх. Все это Ева нашла внутри летницы, переоборудованной хозяевами в сарай. Там же нашлась банка с краской.
Подступаю к краю крыши и осматриваю Таганрогскую. Женя с Евой заканчивают надпись. На дороге, не видевшей краски уже много лет (как и девяносто процентов всех Ростовских дорог), наконец, появляется разметка. Огромная Г-образная белая стрелка указывает на распахнутые ворота, ведущие во двор. Надпись под стрелкой гласит: "СВАРАЧИВАЙ СЮД". На букву "А", явно лишнюю в первом слове и недостающую во втором, у Жени не хватило краски.
