Михкель Ното - Такой же, как я
В общем, мои мысли путались и не хотели становиться стройной логической цепочкой. Я почувствовал истощение и тяжесть. И неуверенность.
Нет, с безликой фигурой всё понятно – она обрела черты и осталось только наполнить её глаза конкретной душой. Но что дальше?
Шесть недель я каждый божий день заходил на кладбище и искал цветы. За это время их не приносили, и я начал попустительствовать себе – то простужусь под таким ливнем, то дела неотложные, какая разница, всё равно ещё один день ничего не решит.
Ромашки. Розы. Опять лилии.
Перерывы между подношениями были разные – иногда всего лишь пару дней, иногда неделя, часто два-три месяца. Самый длинный перерыв насчитывал семь месяцев и четыре дня.
Ах да, я же все их отмечал в календаре. Пытался найти какую-то взаимосвязь с фазами луны и прочей чепухой. Может быть, Шерлок Холмс и связал бы все эти даты, но для меня они были случайными.
Итак, есть убийца. Есть место, где он появляется. Неизвестно только время.
И что делать, даже если я рано или поздно наткнусь на него? Сдать полиции человека, который всего-навсего приносит цветы на могилу знакомого? Наверняка мерзавец сочинил на всякий случай правдоподобную историю. На обыск и арест должны быть очень веские основания, и это если хоть кто-нибудь просто прислушается ко мне.
Рассмотрим второй вариант. Я встречаю этого человека, возможно даже завожу непринуждённый разговор. Ловлю его на каком-то несоответствии, но вида не подаю, прощаюсь. Надо же убедиться на все сто процентов, что это действительно убийца. Следую за ним, узнаю где он живёт.
И ничего не делаю.
Имея достаточно времени на размышления, я пришёл к выводу, что не хочу никого убивать. Даже такого типа, как он. Дело не в высоких моральных нормах, в основном не в них. При самозащите я спокойно лишил бы жизни человека и ни на секунду не мучился бы совестью. Убийство не кажется мне чем-то отвратительным и ужасным, оно скорее находится в границах приемлемого. Жизнь остаётся жизнью практически во всех её проявлениях. Однако жестокость, которую я отношу туда же, неприятна.
Я не агрессивен и не вспыльчив, по большей части и не мстителен. Бывает, что нечто досадное надолго застревает в мыслях, возвращается при малейшем напоминании, но по сути не имеет никакого значения.
Да, Ральф был моим лучшим другом и мне его действительно не хватает. Скорбь и хандра, но никак не отчаяние и гнев.
Так зачем всё это, если я не одержим? Зачем искать ответы на вопросы, которые не важны?
Итак, со временем пришло решение – как-нибудь начатое всё равно закончится. Судьба предрешена, или если по-простому – буду действовать в зависимости от ситуации.
Через шесть лет и две недели, это если считать со дня смерти Ральфа, я встретил его (не Ральфа, конечно).
Тёплый ветреный день и дождь, закончившийся после первых же тяжелых капель. Плюс фигура в сером свитере с выглядывающим жестким воротником синей рубашки. Субъект присел рядом с надгробием.
Желтые розы на длинных стеблях, строгая обёртка без лишних украшений – всяких ленточек, кружев из пластика. Недешевые, кстати.
- Это неправильно.
- Что, простите?
Он поднял голову. Оцепенелый, тусклый стариковский взгляд. Но выражение совсем не тупое, скорее – выжидательное. Стариковский? Есть нечто такое, но ему самому вряд ли больше тридцати пяти лет.
- Умирать так.
- Молодым?
- Да, да.
- Извините, я вам мешаю?
Ну уж нет, так просто ты не смоешься.
- Ну что вы, совсем не мешаете. Наоборот, я давно хотел встретиться с кем-то из родственников бедняги Ральфа. Вы ведь его кузен? Немного похожи внешне.
Нет и не было ни кузенов, ни братьев, ни другой родни. Заглотишь наживку?
- Вы ошиблись.
- Ох, как неудобно. Тогда, наверное…
- Я не знал его при жизни.
Вот те на.
- Какой он был?
- Сложный. Скрытный. Равнодушный.
- Он вам не нравился?
- Иногда раздражал. Совсем немного.
- И?
- Хороший человек. Для меня – хороший.
- Я пойду, пожалуй. Всего вам хорошего.
- Так зачем же вы пришли?
Теперь он смотрел куда-то в сторону. Как некоторые при разговоре не могут найти применение висящим как плети рукам, так он не находил занятия для глаз.
- Мне плохо. Люди иногда делают странные вещи.
- Люди?
- Люди. И я.
Он сложил руки, будто обнимая себя, и опустил голову.
- Иногда случается что-то такое. Чаще всего из-за людей, их презрения. Мне становится плохо. Я хожу по разным местам, и однажды пришёл сюда. Он не может уйти и я стал заботиться о нём. Как если бы заботились обо мне.
Не поднимая головы, он спросил:
- Скажите, его кто-нибудь любил?
Я, подумав, ответил:
- Нет. Впрочем, он тоже никого не любил.
Его шепот:
- Извините.
