Баба Яга спасает мир - Анна Каракова
Марья поняла без слов: Баба Яга давно стала той, кем её нарекли. Страшной старухой, которой пугают детей. За столько лет она привыкла. И теперь не хочет, боится быть другой.
Марья разозлилась.
– А знаете что, бабушка Ядвига? – с вызовом произнесла она. – Давайте-ка пойдём в салон красоты! Я знаю мастера отличного! И рядом! В этом же доме, за углом.
Яга отпрянула.
– Слово-то какое... са-ало-он... – настороженно протянула она. – Что за невидаль?
– Как вам объяснить... Там женщин превращают в красавиц, только без колдовства. Обещаю, потом сами себя не узнаете.
Баба Яга заколебалась, поправила платок, повела плечами.
– И что... все-все красавицами становятся?
– Ну... почти, – уклончиво ответила Марья, решив не обещать лишнего.
– ...Ладно, веди.
Обе уже стояли в дверях, когда поняли, что Катька увязалась за ними.
– Ой, а с тобой-то что делать? – всплеснула руками Марья, глядя в чумазое лицо девчонки.
И тут же решила:
– Быстро умываться! И причешись! А футболку и шорты я тебе найду.
Глава 13
Будет чудо, обещаю!
Никитос решил: раз уж Сенька пропал – это не шутки. Он будет дежурить у дома друга с утра до вечера. А вдруг что увидит? Заметит? Сообразит?
Вчера он пробыл на посту до самых сумерек. Пока мама не позвонила и не позвала его домой истеричным голосом, срывающимся на плач. Понимая, что надо уступить, Никитос покинул пост, прилежно сжевал дома весь ужин. И даже лёг спать. Но с самого утра он поднялся, объявил, что ему надо в библиотеку, на тренировку, в музей, быстро собрался, и вот он здесь. Сидит себе на лавочке около дома Сеньки, смотрит на закопчённый фасад и жуёт оладушки, которые мама предусмотрительно положила ему в рюкзак.
Честно говоря, вести наблюдение было довольно скучно. На детской площадке гомонили малыши. Их мамы обсуждали между собой вчерашнее происшествие.
– Ещё повезло, что пожарные и скорая быстро приехали, – говорила одна. – Спасли Зинаиду Фёдоровну! А то у моей свекрови случай был...
– О чём родители думают? – вторила ей подруга. – Оставить мальчишку со старой бабкой одного... Мало ли что может случиться?
– А Сеню видел кто? Или нет? – подавала голос третья.
Сеню никто не видел. Да, заявили куда надо. Ищут. Но... в квартире его точно не обнаружили.
«Конечно! – хмыкнул Никитос про себя. – Его там и не было!» Он пытался рассказать вчера кому надо о пропаже друга в лесу, но... На том месте, где Сенька на четвереньках полез в кусты и исчез, все теряли интерес к сообщению Никитоса. Так он понял, что правду говорить не то чтобы неприятно... но... нелегко и необязательно. Особенно если эта правда похожа на бред сумасшедшего.
Он-то точно знал и видел, что произошло. Поэтому сидел сейчас на скамейке, глядя на обуглившийся подъезд. И ждал, что вот-вот случится что-то важное. Невероятное.
Оно и случилось.
Запыхавшийся Сенька вдруг вбежал во двор своего дома. На ноге у него болтался обрывок верёвки. На голове плотно сидела какая-то суперская маска: свиной пятачок вместо носа и мохнатые длинные уши.
Никитос подпрыгнул от счастья, подхватил рюкзак с оладушками и ринулся наперерез.
– Сенька, где ты был? – закричал он издалека. – Тебя все ищут!
Тот отмахнулся рассеянно, не остановился.
– Что это у тебя на лице? ЗП-маска? Прикольно!
Никитос догнал Сеньку и пристроился рядом. По тяжёлому дыханию друга он определил, что тот бежит давно и издалека.
– А у вас квартира чуть не сгорела!
Сенька на бегу с недоверием посмотрел на приятеля. Потом на фасад дома со следами пожара.
Но не притормозил, а даже прибавил ходу.
– А БабЗину в больницу увезли!
Вот тут Сенька встал как вкопанный. Никитос тоже остановился.
– Как – в больницу? В какую?
– Не знаю... – пожал плечами Никитос. – Наверное, в самую главную!
Он опустил глаза, изучая верёвку на ноге Сеньки.
– Слушай... а тебя украли? Или ты сам сбежал?
– Извини. Некогда сейчас.
Сенька задумался на мгновение: куда бежать? Что делать? И вдруг сиганул прочь от дома.
Никитос снова почувствовал обиду. Не так представлялась ему встреча с другом! Он посмотрел вслед Сеньке. Вздохнул. «Ну, по крайней мере вернулся. И живой!» – подумал Никитос и отправился по расписанию: сначала в библиотеку, потом на тренировку, а дальше – в музей.
Сенька был маленький, ушлый, юркий. Поэтому пробраться в больницу ему не составило труда. Он сразу сообразил: если пожар, значит, ему нужен ожоговый центр.
Бабушку он нашёл на последнем этаже. В палате с прозрачным окном.
Она лежала с закрытыми глазами – без сознания, значит. Тяжело и хрипло дышала. Руки и голова у неё были перебинтованы. Из носа торчала прозрачная трубка. От кистей к разным аппаратам тянулись проводки. Медсестра поправляла БабЗине подушку, проверяла показания приборов, смотрела с жалостью, даже с искренним сочувствием.
Спрятавшись за фикусом в коридоре, Сенька видел, как в палату прошли два врача. Один высокий, как каланча, а другой круглый и низкий, как Винни-Пух. Оба о чём-то поговорили с медсестрой, изучили показания приборов, покивали и вышли.
– Что скажете, коллега? Какие прогнозы? – спросил Каланча, почтительно согнувшись.
– Ничего утешительного, – пробурчал Винни-Пух. – К сожалению, могу лишь констатировать у Зинаиды Фёдоровны отсутствие положительной динамики.
– Несмотря на значительную площадь ожогов... И сложности с дыханием... А также с опорно-двигательным аппаратом... я всё же решился бы вывести пациентку из искусственной комы. И произвести операцию.
– Неужели? – саркастически воскликнул доктор, похожий на Винни-Пуха. – Операцию чего? Какое из направлений вы считаете приоритетным?
– Позвоночник. Ноги, – сказал Каланча.
– Блестяще! – воскликнул Винни-Пух таким голосом, что даже Сеньке стало понятно – доктор не считает это предложение классной идеей.
Каланча поник, сгорбился, всем своим видом признавая собственную неправоту. Винни-Пух сжалился, поощрительно похлопал коллегу по плечу.
– Дело в том, что она не хочет жить, сил у неё нет, – назидательно сказал он. – Что бы мы ни решили оперировать, всё будет без толку, понимаете?
Каланча сокрушённо покивал.
– Если в ближайшие сутки ничего ни изменится, никакая операция не поможет.
Доктора уходили прочь по коридору. Сенька крался за ними, почти не боясь, что его заметят.
– В моей практике это не первый случай, – вещал Винни-Пух.
