Сказки и легенды - Иоганн Карл Август Музеус

С таким хитро задуманным планом несчастный стекольщик со своими осколками спрятался в кустарнике вблизи деревни и с тоскливым нетерпением ожидал наступления ночи, чтобы обокрасть самого себя. Едва пробило двенадцать, как он, словно вор, перелез через низкие ворота, открыл их изнутри и с бьющимся сердцем пробрался в хлев. Он все опасался, как бы жена не застала его за таким неправым делом. Против обыкновения, хлев был незаперт, что его удивило и одновременно обрадовало, ибо в этой небрежности он усмотрел видимость оправдания своему намерению; Но хлев оказался пуст — никаких признаков жизни: не было ни козы, ни козлят. В первое мгновение он в испуге подумал, что его опередил другой вор-собрат, более ловкий в своем ремесле. Ведь беда редко приходит одна. Ошеломленный, опустился он на соломенную подстилку и предался тупому отчаянию, ибо последняя попытка — начать все сызнова — потерпела крушение.

Вернувшись от пастыря в самом веселом расположении духа, Ильза поспешно принялась готовить к приезду мужа праздничный ужин, на который она пригласила и духовного отца — покровителя женщин, обещавшего принести с собой кувшинчик столового вина, чтобы за веселой трапезой сообщить отдохнувшему Стефану о богатом наследстве его жены и о том, на каких условиях он может пользоваться и наслаждаться им. Под вечер она то и дело посматривала в окно, не идет ли Стефан, в нетерпении выбегала за околицу деревни, оглядывая своими черными глазами дорогу, и очень беспокоилась, что его так долго нет. Когда же наступила ночь, тревога и тяжелые предчувствия преследовали ее и в спаленке, а об ужине она совсем забыла. Долго не могла она смежить заплаканные глаза и только под утро забылась в тревожной полудреме.

Бедный Стефан не менее томился досадой и скукой в козьем хлеву. Он был так подавлен и так оробел, что не решался постучать в дверь. Наконец, выйдя из сарая, он нерешительно постучался и позвал унылым голосом:

— Дорогая жена, проснись и впусти своего мужа.

Как легкая серна, вскочила Ильза с кровати, заслышав его голос. Она подбежала к двери и радостно бросилась ему на шею. Но он холодно и безучастно отвечал на ее теплую ласку и, сняв короб со спины, угрюмо опустился на деревянную скамью. Когда счастливая женщина увидела его грустное лицо, она прониклась к нему жалостью.

— Какая беда с тобою приключилась, дорогой муж? — спросила она озадаченно.

Он отвечал только стонами и вздохами. Но она скоро выведала у него причину горя, ибо сердце его было так переполнено, что он не выдержал и рассказал нежной супруге о постигшем его несчастье. Узнав, что Рюбецаль разыграл над мужем злую шутку, она легко догадалась о благожелательном намерении духа и не могла удержаться от улыбки, за которую в другое время Стефан рассчитался бы с нею по-свойски. Но теперь он оставил безнаказанным очевидное легкомыслие жены и только робко спросил о козах. Этот вопрос еще больше развеселил женщину, ибо она поняла, что глава дома уже успел все обследовать.

— Что ты так беспокоишься о моей скотине? Ты еще не спросил о детях, козы сейчас на пастбище и чувствуют себя превосходно. И стоит ли тебе так огорчаться кознями Рюбецаля. Почем знать, а может, он или еще кто с лихвой вознаградит нас за это?

— Долго же придется тебе ждать этого, — ответил в отчаянии Стефан.

— Не говори так — счастье иногда неожиданно стучится в дверь, когда не ждешь его, — возразила жена. — Не падай духом, Стефан. Ты потерял свое стекло, я — коз, зато у нас есть четверо здоровых детей и четыре здоровых руки, чтобы прокормить себя и малышей. Это все наше богатство.

— Ах, да смилуется над ними господь! — вскричал убитый горем муж. — Если нет у нас коз, то остается только побросать всех четырех малышей в воду, прокормить их я не смогу.

— Ну, так я смогу! — сказала Ильза.

При этих словах вошел добрый пастор; он слышал всю беседу за дверью и теперь вмешался в разговор. Он прочел Стефану длинную проповедь о том, что скупость — корень всех зол и, должным образом вразумив его, рассказал евангельскую притчу о богатом наследстве жены. Затем извлек итальянское письмо и вычитал из него, что приходский пастор их села назначен, по воле завещателя, ее душеприказчиком и уже принял в надежные руки наследство скончавшегося зятя.

Стефан оторопел и молчал как истукан и только временами кивал головой, когда, при упоминании светлейшей республики Венеции, пастор почтительно дотрагивался пальцами до шапочки. Придя в себя, он упал в объятия верной жены и второй раз в жизни объяснился ей в любви, так же горячо, как и в первый, хотя теперь явно из других побуждений, но Ильза тепло приняла его слова. Теперь Стефан превратился в покладистого, услужливого мужа, любящего отца детей и к тому же прилежного и дельного хозяина, ибо праздность была не в его характере.

Честный пастор постепенно обменял золото на звонкую монету и на эти деньги купил большую крестьянскую усадьбу, где Стефан с Ильзой хозяйствовали всю свою жизнь. Излишки он отдавал под проценты и распоряжался капиталом своей подопечной столь же добросовестно, как и церковной казной, не беря за это никакого вознаграждения, если не считать церковного облачения, которое оказалось столь великолепным, что его не устыдился бы сам архиепископ.

Нежная и верная мать в старости дождалась большой радости от своих детей, а любимец Рюбецаля вырос храбрым юношей, долгое время, в Тридцатилетнюю войну, служил в армии императора под командованием Валленштейна[35] и стал таким же знаменитым воякой, как Штальханч[36].

ЛЕГЕНДА ПЯТАЯ