Волчья балка - Виктор Иванович Мережко

— Предварительную, пожалуйста. Более основательную — тоже в управлении.

— Распоряжаетесь так, словно я ваш подчиненный.

— Во-первых, перед вами старший по званию, майор. А во-вторых, данный объект пока что находится в моем ведении.

— Я буду звонить в управление.

— Хоть в министерство. И заодно поинтересуйся, почему они не дали сюда служебных собак! Умничать вы все горазды, а когда дело, лапками разводите!

Уколов козырнул и в сопровождении двух подчиненных направился в сторону служебной постройки.

Яков Михайлович закрыл заднюю дверцу фургона, вернулся к капитану.

— Кто-нибудь из твоих парней пробовал докопаться, что в фуре под арбузами?

— Почему обязательно под арбузами? — пожал плечами Бурлаков. — Наркоту чаще всего прячут в самих арбузах.

— Ну, хорошо!.. В арбузах! Хоть что-нибудь нашли в этих проклятых арбузах?

— Я запретил. Это не нашего ума дело. Пусть этим занимаются спецы… А правда, почему не приехали с собаками? Те бы вмиг унюхали!

— Я тебе про Фому, а ты про Ерему!.. Потому! Паркетный народ кругом! — полковник увидел свернувший с трассы «Форд» с мигалкой, спросил: — Твой?

— Григорий Гуляев. Вы ведь его, по-моему, знаете.

— Да уж знаю. Ушлый ковбой. Далеко пойдет.

— Если кто подножку не подставит, — согласился Бурлаков.

— Или он кому.

Григорий остановил машину метрах в пяти от них, выключил сирену, заглушил двигатель, бегло поручкался с младшими коллегами, подошел к начальству, бодро поприветствовал:

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здорово, старший лейтенант, — подал тот руку. — Вызвали или сам прискакал на жареное?

— Я вызвал, — сказал капитан, тоже поздоровавшись с Гуляевым. — Ему в ночную, мог бы еще поспать.

— А я как почувствовал, — свойски засмеялся старший лейтенант. — С вечера обердюжился, а уснуть не получается. Бельмы на потолке, колотит всего, хоть бери ноги и руки и бегом на пост, — повертел головой, кивнул в сторону прибывшей команды. — Как догадываюсь, товарищ полковник, дело серьезное, шумилово намечается выше крыши?

— Намечается, — согласился Яков Михайлович, — только как бы эту крышу кому-то не снесло.

— А мы тут при чем? Пусть следаки с прокуратурой разбираются. А наше дело палкой махнуть, нарушителей к ногтю, преступников за решетку. Или я неправ, Семен Степанович?

— Ты всегда прав, Гуляев, — нехотя ответил капитан и распорядился: — Ступай к ребятам, подсоби там. Ночь не спали.

— Есть, товарищ капитан! — браво козырнул Гуляев. — Беру всю ответственность на эти потертые погоны!

Григорий развернулся, зашагал к напарникам.

— Брошен к вам, господа, в качестве подкрепления!

— Чего такой веселый? — недовольно спросил Стас.

— Лейтенант! Библию читал? А что в ней написано? Уныние — грех! Тем более что повода к такому состоянию души нет! Преступник задержан, вскоре будет допрошен, потом осужден по всей строгости закона!.. Вам же, господа, светят не только серьезные премиальные, но и внеочередной отпуск на бархатных турецких берегах!

— Тебе Степаныч ничего не сказал про Наташу? — хмуро спросил Лыков.

— Про Наташу? — искренне удивился Гуляев. — Про внучку?!.. А чего с ней?

— Похитили.

— Похитили?.. Натаху? Кто?.. Когда? — Гуляев ошарашенно уставился на парней. — А чего ж вы, олухи, молчите? — оглянулся в сторону капитана. — А дед… чего ж дед ничего не сказал?

— Он не должен перед тобой отчитываться…

— Не должен. Но так, пацаны, не годится! Тут надо действовать. Сейчас, безотлагательно. Айда к капитану.

Старший лейтенант дернулся было в сторону Бурлакова и полковника, Стас придержал его.

— Подожди, не дергайся… Компашка отвалит, будем принимать решение. Думаю, Семен Степанович тоже что-то в голове держит.

Восемнадцатилетний Володя Гуськов, высокий, худощавый, по-спортивному хлесткий, хлопнул дверью, запоздало крикнул:

— Мам, сдам документы — сразу маякну!

— Не забудь! И еще не забудь перекусить! — высунулась из окна мать. — Совсем вон худой!

— Не худой, а стройный! Одним на зависть, другим на радость!

Парень пересек двор, заросший мелким подсохшим спорышом, перекинул поудобнее через плечо рюкзачок, спугнул купающихся в пыли кур, в легком прыжке сорвал зеленое с красным бочком яблоко, смачно откусил почти половину. Отомкнул на воротах петлю из цепи, толкнул калитку, вышел на разогретую пыльную улицу, кинул широкий шаг вдоль плетня.

Сначала решил, что показалось. Остановился, прислушался, повернул голову в сторону непонятного звука. Вдруг увидел лежащего на земле человека, от неожиданности на какой-то момент замер.

Бату смотрел на парня не мигая, пытаясь что-то произнести.

Володя быстро шагнул к нему, присел на корточки.

— Эй, мужик… Что с тобой?

— Помоги, — еле слышно прохрипел тот. — Силы совсем нет…

Парень попытался приподнять его, но чабан был совсем слаб и никак не способствовал ему.

— Ну, давай же, блин, — бормотал Гуськов, таща его по пыли. — Не цепляйся за траву, расслабься!

Кое-как доволок до калитки, швырнул во двор рюкзак, всполошив кур и гусей, пнул ногой калитку.

— Сынок, чего там? — показалась в окне встревоженная мать. — Забыл что-то?

— Мам, тут человек… Полуживой!

Сорокалетняя Оксана Гуськова, загорелая, сильная, с сочными южными формами, торопливо покинула дом, тоже распугала домашнюю живность, принялась вместе с сыном тащить незнакомого человека ко входу в хату.

Бату немного пришел в себя, пытался приподняться, что-то бормотал на своем, цеплялся то за женщину, то за ее сына, с трудом держался, чтоб не упасть.

Кое-как затащили чабана в дом, донесли до дивана, уложили на нем.

— Воды, — тихо просил мужчина. — Хочу пить… Воды.

Володя по-скорому налил из графина, поднес чашку к пересохшим губам чабана.

— Много не нужно, — предупредила мать. — Несколько глотков, потом еще. — Взяла чашку в свои руки, повторила: — Чуть-чуть… А немного погодя еще.

Бату схватил чашку, хотел выпить много и