Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5 - Тим Волков
Он поднял взгляд, и, увидев меня, замер. Его лицо побледнело, глаза расширились, как у человека, который увидел призрака.
— Господин Мураками-сан? — его голос дрогнул, он даже отшатнулся на стуле. — Вы… что вы здесь делаете?
Я сел напротив, не сводя с него глаз. Его страх был настоящим — он не ждал президента «Спрута» в этой клетке. Акико осталась у двери, её присутствие было почти незаметным, но я знал, что она ловит каждое слово.
— Хироси, — начал я, мой голос был спокойным, но твёрдым, как сталь. — Я здесь, чтобы понять, что произошло. В лоб вопрос: ты болеешь?
Он моргнул, его губы задрожали, и я увидел, как его пальцы сжались в кулаки. Мой прямой удар застал его врасплох, и он не успел надеть маску.
— Откуда вы… Да, — выдохнул он, почти шёпотом, будто слова вырвались сами. — Транзиторная ишемическая атака. У меня… бывают приступы.
Я кивнул, не показывая, что его ответ подтвердил мои догадки. Справка, которую я читал вчера, теперь обрела лицо — его лицо, усталое и напуганное.
— Ты отравил Сато? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Хироси вздрогнул, его голова мотнулась из стороны в сторону.
— Нет! — его голос сорвался на крик. — Клянусь, господин Мураками-сан, я не делал этого! Я готовил фугу, как всегда, я… я бы никогда…
Он замолчал, и я заметил, как его взгляд дрогнул — лёгкая заминка, почти незаметная, но для меня она была как красный флаг. Он что-то скрывал. Я наклонился ближе, мой голос стал тише, но тяжелее.
— Хироси, — сказал я, и каждое слово падало, как камень. — Ты мешкаешь. Я вижу. Что ты не договариваешь? Если не ты, то кто? Говори, или я не смогу тебя вытащить.
Его дыхание стало прерывистым, он опустил взгляд, его пальцы теребили край рукава. Я ждал, чувствуя, как тишина давит на нас обоих. Наконец, он заговорил, его голос был едва слышен.
— Из-за болезни… у меня бывают провалы, — признался он, не поднимая глаз. — Иногда я теряюсь. Всё как в тумане, на секунды, иногда дольше. Порой вспомнить некоторые моменты не могу, — произнес он, но поспешно уточнил: — Но я точно никого не убивал! Я… я ухожу в туалет, умываюсь холодной водой, чтобы прийти в себя. Это помогает.
Я нахмурился, переваривая его слова. Провалы в сознании. Точно, как я думал — ТИА. Но его уходы из кадра теперь обрели смысл. Он прятался, чтобы никто не заметил его слабости.
— Почему не сказал? — спросил я, хотя ответ уже всплывал в голове. — Почему скрывал?
Хироси наконец посмотрел на меня, и в его глазах была смесь стыда и страха.
— Боялся, что уволите, — сказал он тихо. — Работа — это всё, что у меня есть. «Белый Тигр» — моя жизнь. Если бы вы узнали, что я… что со мной что-то не так, я бы потерял место. Я думал, смогу справиться. Думал, никто не заметит.
Я откинулся на стуле, чувствуя, как гнев и жалость борются внутри. Хироси не врал — я видел это в его дрожащих руках, в его опущенных плечах. Он не отравитель. Он был жертвой — своей болезни, своего страха, и, возможно, чьей-то игры. Но его провалы… они были идеальным окном для того, кто хотел подменить фугу.
— Кто знал? — спросил я резко. — Кто мог видеть, что ты уходишь? Кто был рядом?
Он покачал головой, его лицо стало ещё бледнее.
— Не знаю… Кухня всегда полна людей. Повара, помощники, официанты… Я старался, чтобы никто не заметил. Но я не уверен.
Я сжал кулаки под столом. Кто-то знал. Кто-то видел его слабость и использовал её. Татуировка осьминога всплыла в памяти, как предупреждение. Враг был близко — слишком близко.
— Хироси, — сказал я, глядя ему в глаза. — В тот вечер, когда готовил фугу для Сато. Как долго тебя не было? Когда ты уходил в туалет?
Он моргнул, его лицо напряглось, будто я заставил его копаться в тёмном углу памяти. Он потёр запястья, насколько позволяли наручники, и заговорил, его голос был хриплым.
— В тот раз… приступ был сильным, — признался он, опустив взгляд. — После того, как я разделал рыбу, всё поплыло. Голова закружилась, я… я не мог стоять у стола. Ушёл в туалет, умылся. Думаю, меня не было минут пять. Может, больше.
Я нахмурился, переваривая его слова. Пять минут. Или больше. Достаточно, чтобы кто-то вмешался. Я подался вперёд, не давая ему уйти от темы.
— А потом? — спросил я. — Ты вернулся и что сделал?
Хироси нахмурился, его брови сдвинулись, будто он силился вспомнить. Его пальцы замерли, глаза уставились в стол.
— Я… вернулся, — сказал он медленно. — И отдал блюдо Юми. Она ждала, я выложил фугу на тарелку… как обычно, в форме цветка.
Я прищурился, чувствуя, как внутри зашевелилось что-то холодное.
— Погоди, — перебил я. — Ты сказал, что успел только разделать рыбу перед уходом. А нарезка? Когда ты её сделал?
Хироси замер, его лицо стало белее мела. Его губы шевельнулись, но слова застряли. Он моргнул, его взгляд стал потерянным, как на том видео.
— Я… не помню, — выдавил он наконец. — Кажется, я нарезал её… но… — он замялся, его голос дрогнул. — Может, во время приступа? Иногда я делаю что-то на автомате, но не помню. Не знаю, господин Мураками-сан, клянусь, я не уверен!
Его растерянность была как удар током. Я почувствовал, как кусочки пазла начинают складываться. Провалы в сознании. Пять минут отсутствия. Нарезка, которую он не помнит. Я вдруг понял, что ответ был передо мной всё это время — в записи, которую принёс Рёта.
Я вытащил телефон, мои пальцы двигались быстро, почти на инстинкте. Акико, стоявшая у двери, заметила моё движение и шагнула ближе, её брови поднялись.
— Кенджи-сан? — спросила она тихо. — Что ты делаешь?
— Смотри, — ответил я, открывая видео и
