Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов
— Красиво описала, — хмыкнул я. — Только непонятно, что с этим делать.
— Что качается пациентки, которую мы передали из рук в руки, можешь не переживать, — улыбнулась мама. — С ней точно всё будет в порядке. Если он сказал, что попробует, но не факт, что получится, значит всё будет в лучшем виде. У него всегда так. Он даже со стопроцентной вероятностью не будет обещать, что попадёт в чашку кипятком из чайника. Просто сделает и всё, но никаких гарантий.
— Так перестраховывается? — предположил я.
— Возможно, — пожала она плечами. — Садись в машину, поехали обратно в клинику. У тебя там есть кто ещё на приём?
— Да, мои онкологические, теперь не знаю, как всё успевать. Эти свалились как снег на голову.
— А если бы не свалились сегодня, завтра уже могло быть поздно.
В кабинет я входил почти в одиннадцать. Пациент с новообразованием желудка сидел под дверью больше, чем полчаса. А ещё через пятнадцать минут должен прийти с образованием в лёгком. Ведь говорила тогда Света, «а не надорвётесь ли вы, Александр Петрович?». Как в воду смотрела. Отменять никого не буду, лучше останусь без обеда. Эти пациенты не виноваты, что всё пошло не по плану.
Глава 7
Тактику рабочего дня мне менять так и не пришлось. Оценив объём оставшейся массы образования желудка и панкреато-дуоденальной зоны, я понял, что одной процедурой здесь точно не обойдусь, да и двумя скорее всего тоже. Поэтому не стал мучать ни себя, ни пациента, а произвёл реконструкцию протока поджелудочной железы по той же методике, что до этого делал с общим желчным протоком, укрепил дополнительно новую стенку желудка и лишь частично убрал ещё небольшую часть самого новообразования. И пациенту польза, и я не убился, и на следующего хватит.
С лёгким правда пришлось повозиться подольше. Шварт в области лопатки уже не было, в прошлый раз убрал полностью. Здесь тоже решил сделать защитный слой из соединительной ткани для имитации висцеральной плевры, чтобы обеспечить нормальное скольжение лёгкого в плевральной полости. С метастазами покончено раньше. Уровень энергии в ядре около двух третей, можно поработать над уменьшением образования, чем я и занялся. Оставшийся объём вполне возможно удалить за пару процедур. возможно пациент сможет поехать в свой Крым уже на новый год.
— Жене цветы-то купили в прошлый раз? — поинтересовался я у него после окончания процедуры.
— Конечно! — воскликнул он так радостно, словно мечтал купить букет много лет и ему наконец-то удалось. — И меренговый рулет, как и собирался.
— Обрадовалась? — спросил я, хотя ответ и так был очевиден.
— Очень, — мужчина улыбался до ушей. — Сначала опешила, спрашивала, что я такого натворил, что приходится так извиняться. Не могла поверить, что просто так. А, когда поверила, начала плакать. Я спрашиваю у неё мол «ты чего?». А она улыбается и плачет, ну что ты будешь делать?
— Пригласите её сегодня в ресторан, — предложил я. — Пора делать следующий шаг.
— А потом в кино на последний ряд? — захохотал пациент.
— Ну не на сеновал же? — поддержал я его.
— На сеновал позвал бы, да у нас его нет, — продолжал он хохотать, вытирая слёзы.
— Тогда рекомендую всё-таки начать с ресторана. Там и обсудите, что купить родственникам в Крыму в подарок на новый год и на Рождество.
— Вы сейчас серьёзно, господин лекарь? — у мужчины вытянулось лицо от услышанного. — Вы же говорили, что только ближе к весне получится.
— Очень надеюсь, что за неделю до нового года мы справимся. Так что можете покупать билеты.
— Это, пожалуй, самая лучшая новость на сегодня! — пациент широко улыбался, а на глазах блестели слёзы. — Вы самый лучший лекарь из всех, кого я знаю!
После последней фразы он так расчувствовался, что быстро попрощался и чуть ли не выбежал из кабинета. Я еле успел крикнуть ему вслед, чтобы он приходил во вторник.
Накладка по времени на обед вышла всего минут десять. После обеда я всё равно прием не стал назначать, собирался ехать в лечебницу «Святой Софии» пораньше. Хотел пообщаться с Иваном Терентьевичем по поводу проведения практики, может быть у кого-то успею провести занятие по пройденному материалу. Можно и к Демьянову зайти, тик обновить и заодно спросить, что говорят его подчинённые об учёбе.
Пока ехал на такси в лечебницу, навеяло мысли про золотой амулет. Что-то долго молчит господин Поджарский, артефактор всея Санкт-Петербурга. Появлялись и нехорошие мысли, но я тут же старательно гнал их прочь. Альберт Венедиктович слишком известный человек и дорожит своей репутацией, чтобы сотворить какую-то глупость, несмотря на всю свою странность. Надо просто подождать.
— Доброго дня, Вячеслав Анатольевич! — с праздничной улыбкой на устах я вошёл в кабинет главного знахаря «Святой Софии». И, как всегда, без стука и предупреждения. — Как ваше ничего?
— Александр Петрович! — улыбнулся он и встал мне навстречу. Что меня удивило больше всего, так это отсутствие тика. Здесь что-то не так. — Проходите, дорогой вы наш человек.
— Вы имеете в виду размер гонорара? — изобразив наивное удивление спросил я. А нет, всё в порядке, глаз у Демьянова дёрнулся.
— Я, Александр Петрович, имею в виду ваш вклад в развитие и процветание нашей лечебницы, — абсолютно серьёзно ответил он на моё ёрничанье. — И это ведь только начало, а уже кое-какие сдвиги начинают намечаться. Вот в работе Ивана Терентьевича однозначно видны заметные улучшения. Он теперь больше берёт на себя проблемных и сложных пациентов, не уменьшив при этом количество записей на приём. Это дорогого стоит, Александр Петрович, вы были абсолютно правы, а я недооценивал ваше предложение и считал пустой тратой времени и денег.
— Скажите спасибо Обухову, — улыбнулся я. — Если бы не его вмешательство, вы бы так и не решились. Да я на сто процентов уверен.
— Скорее всего да, — пожал плечами Демьянов. — Всё неизвестное чаще пугает, чем привлекает. Времена сейчас такие, сами знаете.
— Они всегда такие, эти времена, — хмыкнул я. — В любое время в любой стране говорят одно и то
