Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов
Я замер, уставившись на её изображение и в этот момент до меня дошло. Это ведь её я тогда вытаскивал из покорёженного автомобиля! Ей спас жизнь! А ведь мне показалось тогда, что я её где-то видел. Когда пазл в голове сложился, желание её найти немного поуменьшилось.
Причиной тому был факт, что она общалась с князем Баженовым. В тот день, когда мне предлагали остаться на вечеринке с выходом в Финский залив, она была рядом с ним. И во всплывшем в голове воспоминании, где Баженов впервые вручал мне золотой амулет, она тоже была рядом. С интересом смотрела на меня и загадочно улыбалась. А может мне просто показалось тогда, что она смотрит на меня с интересом? Понравилась девушка настолько, что сидел дома и рисовал её портрет, потом сам себе придумал взаимность.
Уверенным движением закрыл ящик стола, даже не пытаясь навести в нём порядок и уткнулся в учебник по фармакологии. Лицо девушки так и стояло перед глазами. Вот кого я обманываю? Она всё равно не выходит у меня из головы. И такое ощущение, что эта мощная симпатия идёт откуда-то изнутри, из старых воспоминаний. Надо как-то разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Но, не сейчас. Снова открыл ящик, сложил обратно съехавшие бумаги и тетради, портреты незнакомки засунул под низ стопки из исписанных листов, чтобы больше не появлялась перед моим взором внезапно.
Первая половина дня пятницы была распланирована как никогда. Всего три пациента, чётко по времени, с определённым интервалом между ними, чтобы была возможность спокойно помедитировать и попить кофе. Пациента три, зато самые интересные и энергозатратные. Света в прошлый раз справедливо заметила, что на фоне общего потока пациентов, этих я могу и не потянуть.
Всё шло по намеченному плану, первой пришла теперь уже уравновешенная и жизнерадостная дамочка с образованием в сигмовидной кишке, с ней мы хорошо продвинулись к полному удалению злокачественного образования. Когда пациентка вышла из кабинета, заглянул незапланированный пациент. Я уже собирался развалиться в кресле и приступить к глубокой восстановительной медитации.
— Господин лекарь, разрешите спросить? — прозвучала до боли знакомая из прошлой жизни фраза. Как показывала практика, добром это не закончится, обязательно будет какая-то засада.
— Спрашивайте, — устало вздохнул я и неспешно направился в сторону двери.
— Я к вам маму привёз, думал сегодня попасть к вам на приём, а в регистратуре сказали, что на сегодня записи уже нет, — начал тараторить худосочный, похожий на хорька мужчина лет сорока или больше. — Я узнал, где ваш кабинет, подхожу, а тут нет никого, может примете нас?
— Поэтому в коридоре и нет никого, — немного раздражённо ответил я. Опять умники пожаловали, бесит такой подход. — Сегодня у меня тяжёлые пациенты, поэтому приём снят.
— Так и мама у меня тяжёлый пациент, господин лекарь! — опять затараторил человекообразный хорёк. — Вы только посмотрите на неё, она же бледнее простыни!
Я подошёл к двери и выглянул в коридор. На стульчике возле кабинета покачиваясь сидела реально бледная старушенция, отрешённым взглядом вперившись в пространство прямо перед собой. Выглядела она очень нездоровым человеком. Даже язык не поворачивался сказать, чтобы они приехали на приём в понедельник, она просто не доживёт. Можно было бы прямо сейчас отдать её другому лекарю, но я же сердобольный!
— Заводите её в кабинет, — сказал я сопровождающему. — Потом укладывайте на тот стол головой в сторону окна.
— Да, господин лекарь, — заулыбался хорёк и начал кланяться. — Спасибо вам большое! Мы мигом!
Ага, мигом, не тот случай. Если все эти телодвижения — это миг такой, то я комета Галлея. До следующего пациента оставалось полчаса. За это время я должен разобраться с бабушкой, пройти глубокую медитацию и попить кофе. Наверно планам не дано осуществиться.
Когда бабулька заняла нужную позицию на манипуляционном столе, я подошёл поближе и уже собирался провести сканирование. Вид пациентки не внушал здорового оптимизма. Сканирование мне не понравилось ещё больше. Злокачественный рост я увидел практически везде, где только можно: в лёгких, в средостенье, в печени, желудке, брюшной полости, в панкреато-дуоденальной зоне, у корня брыжейки тонкой и толстой кишки, в малом тазу. И вся эта масса ведь продуцирует токсины, которые доводят пациента до ручки. Пытаться сейчас удалить хоть что-то, всё равно что произвести эвтаназию.
Я убрал руку и отошёл на шаг назад, судорожно соображая, что делать. Можно собрать консилиум, но уровень всех наших лекарей я примерно знал и шансов не было ни у кого. А вот один момент стоит попробовать. Я позвонил маме и попросил её срочно прийти.
— Господин лекарь, что-то не так? — спросил похожий на хорька сопровождающий.
— Да всё не так! — в сердцах сказал я и только потом спохватился, не надо показывать свои эмоции, какими бы они ни были. К сожалению, далеко не всегда это идёт на пользу, чаще наоборот.
— Ну что вы сразу начинаете? — взвился хорёк. — Я привёл её к вам не здоровой, но живой. Вы должны! Нет, вы обязаны её спасти!
— Как давно ей стало плохо? — перебил я каскад требований.
— Уже несколько лет она постепенно слабеет, но никогда ни на что не жаловалась. Я предлагал ей раньше обратиться к лекарю, но она каждый раз заверяла меня, что у неё всё хорошо, что она просто устала или не выспалась. За последний год ей стало намного хуже, она вянет быстрее, чем букет подснежников!
О как, а мы ещё и поэты, оказывается. В этот момент в кабинет вошла мама. Её лицо было серьёзным и взволнованным. Наверно догадалась, что я зову не просто так. Бросив один взгляд на изможденную раковой интоксикацией пациентку она сразу всё поняла.
— Что думаешь делать? — спросила мама, положив пальцы на виски старушки.
— Сначала думал собрать консилиум, но теперь думаю отвести её в больницу Обухова, — сказал я. — Ей нужен более высокий уровень, мы не потянем.
— Чего вы не потянете? — вмешался сын тяжело больной пациентки, чуть ли не переходя на визг. — Вы же занимаетесь такими делами, мне рассказали! Я именно поэтому её к вам привёз! Вы должны её вылечить, зачем её куда-то возить? Нечего филонить, лечите!
— Послушайте теперь меня, — сказала мама спокойным тоном, от которого веяло
