Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв
– Жрец в Омфии сказал достаточно определённо: с каждым новым таинством открывается больше – как в локсионе. Значит, возможно, чтобы открылась тайна, нужно познать больше таинств.
– Может быть, а может это просто общий принцип действия и к твоему делу никакого отношения не имеет. Может просто нужно пройти какое-то определённое таинство?
– Тогда бы Тефей сказал какое.
– Он не мог говорить открыто, так ведь? Поэтому и сообщение оставил только с намёками, которые мы с тобой до сих пор не можем разгадать.
– Если бы дело было в каком-то одном таинстве, Тефей намекнул бы именно на него.
– Ну хорошо. Тогда припомни, что именно сказал жрец?
– Что сказал... – Хилон задумчиво поднял взгляд вверх. – Дай вспомнить... Он сказал, что через таинства ты познаёшь божество, познаёшь себя и естество мироздания. Таинства как бы позволяют рассмотреть эти предметы с разных сторон.
– Себя, божество и естество... – пробормотал себе под нос Хабрий. – Давай допустим, что что-то из этого ты должен познать, чтобы открыть тайну. Божество вряд ли – мы считаем, что эта тайна пришла с Потерянной родины, значит новые боги не могут иметь к ней отношения. Естество мироздания – слишком общее понятие, если будем думать в этом направлении, никуда не придём. Значит предположим, что нужно познать себя – тебя! – чтобы открыть тайну. А твой предок, возможно, учредил таинства...
– Звучит разумно, или, вернее сказать, по-неарски, – Хилон улыбнулся. – Вот поэтому, мой друг, я и обратился к тебе: вы, неарцы, умеете ясно мыслить. То есть, ты считаешь, что тайна связана с моим предком, может как-то – не представляю, как – быть известна мне, и Тефей это – тоже не представляю как – понял. Смысл в этом есть, но всё выглядит как-то уж совсем странно.
– Лучшей догадки у нас пока нет. Хорошо, ты был посвящён в таинство Сагвениса. Что тебе открылось? Что из этого ты можешь рассказать?
– Всё довольно... смутно, – Хилон припомнил ночь в омфийском храме, а особенно, утро после неё, и его невольно передёрнуло. – Помню, речь шла о сути пророчеств, что в них нет сверхъестественного и они не основаны на предопределённости. Я так понял, любое пророчество – это не предвидение будущего, а расчёт и знания, боги в этом превосходят смертных, но есть и люди, способные прорицать самостоятельно.
– То есть, речь может идти о каком-то пророчестве, которое, на деле, чей-то расчёт?
– Я над этим думал, но никаких подходящих к случаю оракулов не припомню. Может это просто часть церемонии.
– Кто знает? Ладно, что-то ещё?
– Пожалуй, что ничего, – Хилон развёл руками.
– М-да, итак, мы имеем: некая тайна, предположительно, связанная с Запретным океаном. Она как-то связана с таинствами. Мы предполагаем, что кто-то её спрятал, использовав тот же принцип, что в локсионе, но, возможно, это не так. Возможно, это какое-то пророчество, но мы не знаем, какое и даже представления не имеем, с чем это может быть связано. Возможно, с тобой, возможно, пророчество спрятал твой предок – а может быть и нет. Говоря коротко, мы ничего не знаем точно.
– Мы точно знаем, что эта тайна очень важна, – мрачно сказал Хилон. – За неё убивают... И умирают.
– Да, это мы знаем точно. И это тоже очень важно. Тот, кто напал на Тефея и на тебя – кто он?
– Я знаю лишь, что он убил моего друга, и найти его хочу не меньше, чем эту проклятую тайну.
– Да, но кто он? Прибыл с запада? Охотился на Тефея и его записи, значит, не хочет, чтобы эта тайна была разгадана. Наконец, где он сейчас? После нападения в Сенхее он не появлялся?
– Я, как видишь, жив, и тефеевы записи при мне. Он не появлялся. Были моменты, там в Олоре... Меня можно было раздеть, обрить и продать на рынке, а я бы даже не заметил… – при воспоминании об олорийском гостеприимстве, Хилона слегка замутило. – Н-да, так вот, если бы этот убийца был там, прирезать меня и забрать записи было проще простого.
– Может он тебя потерял? Ты постоянно путешествуешь. Странная это история, с убийством. Зачем Тефею было тебя звать в лес?
– Спешил встретиться потому, что боялся убийцу? Не зря, как оказалось.
– Боялся, и пошёл в одиночку в лес, хотя другой бы на его месте окружил себя людьми и оставался на виду? – Хабрий хмыкнул. – А если он так хотел поговорить, ну поддался бы на состязании.
– Может быть он понял, что его хотят убить уже после боя с Эрептолемом?
– Опять догадки, – махнул рукой неарец. – Так мы ни к чему и не пришли. Ничего лучше, кроме как пройти другие таинства я не вижу, но это не решение, основанное на расудительности.
– Меня пригласили в Урвософоры, ещё до войны. Я собираюсь принять их предложение, а заодно посещу и Мойру. Думаю, там я смогу пройти посвящение, может быть, у нас появится больше ответов.
– Ах да, – Хабрий улыбнулся. – Ты ведь Вершитель союзов....
– Кто?!
– А ты разве не слышал, как тебя прозвали? – рассмеялся неарец. – В Эйнемиде уже говорят о Посольстве Хилона: убедил Синод вступить в войну, присоединил к союзу олориев, пелийцев, нас, неарцев, наконец. Вершитель союзов как он есть.
– Что за чушь? Синод убеждал не только я, пелийцы пришли сами, олории так и рвались в бой, да и вы бы в стороне не остались. Какой ещё вершитель?
– Ну не скажи, пелийцы ведь сговорились именно с тобой, да и мы думали бы дольше, если бы к нам пришёл кто-то другой. Так что, пусть Хилоново посольство продолжается. Если сможешь убедить урвософорцев или миолков нам помочь, тогда уж твоя слава точно заслужена полностью.
– Я не ищу славы.
– Я знаю. Слава не спрашивает, ищешь ты её или нет. А теперь, раз мы закончили с древними
