Звезда спасения - Екатерина Ильинская
Тихий писк на грани слышимости вдруг стал таким громким, что поглотил все звуки. Весь мир. Взорвался болью, расколов сознание. Тьма.
***
Шелли Эридан
Когда Шелли пришла в себя, было уже утро. Ничего не болело, и на секунду поверилось, что всё произошедшее было лишь сном. Но воспоминания тут же придавили тяжестью событий прошлого вечера и ночи. Мэтр Кросс, Тейлор, господин Турлиони. То ли действие успокаивающих чар, то ли общая слабость не позволили вихрящимся в голове образам сильно взволновать, но и спокойной Шелли себя не чувствовала.
Тренькнул звоночек над кроватью, и сразу же послышались шаги мэтрессы. Шелли надеялась, что целительница сейчас всё расскажет, но та выглядела очень неприветливо: хмурилась и смотрела с явным неодобрением. Что ещё случилось?
— Проснулась? — В голосе мэтрессы Бринэн не было мягкости и тепла, с которыми она обычно разговаривала, но Шелли лишь послушно кивнула, надеясь, что не рассердит женщину ещё больше. — Тогда одевайся и иди на лекции, как раз успеешь ко второй.
Резким движением целительница сняла развешанные артефакты. Казалось, она с трудом сдерживает если не злость, то раздражение. Бряцание опустевших кристаллов заставило поёжиться, но всё же Шелли спросила.
— Мэтресса, а что с Тейлором?
— Всё с ним в порядке. Разнёс мне изолятор. — Женщина стала выглядеть ещё мрачнее. Отвернулась и пошла к своему кабинету, бросив на ходу. — Переодевайся, ко мне за отметкой и отправляйся учиться.
Быстро встать не получилось. Вялое тело плохо слушалось, но всё же удалось и переодеться, и заправить кровать. Сумка осталась в комнате, а значит, за учебниками надо было идти туда. Даже думать о таком длинном пути было страшно. И Шелли засомневалась, что действительно здорова. Но мэтресса не могла ошибиться.
Надо было спросить про господина Турлиони и мэтра Кросса, но будет ли ответ? Это Тейлор так разозлил всех? Или Шелли сама сделала что-то не так?
Тревожное предчувствие свивалось в животе клубком змей, ладони стали влажными. Даже до кабинета дойти было тяжело — лоб покрылся холодной испариной.
Мэтресса сидела за своим столом, и Шелли устроилась на краешке стула напротив, стараясь быть как можно менее заметной и раздражающей. Закатала рукав мантии, расстегнула пуговицу на манжете шелковой рубашки, но целительница только сердито мотнула головой, не собираясь проводить диагностику. Заставляя Шелли чувствовать себя ещё хуже. Пальцы женщины что-то рисовали на энергетических линиях браслета, а потом она подняла на пациентку недовольный взгляд.
— Свободна. — И отвернулась к ящикам рабочего стола.
Это было так не похоже на её привычное поведение, что Шелли решилась спросить.
— Мэтресса Бринэн, что случилось?
Зря она это сделала. Ой, зря! Целительница резко повернулась, и взгляд её выражал уже не недовольство, а ненависть.
— Что случилось⁈ Это ты спрашиваешь у меня, что случилось⁈ — Мэтресса поднялась со своего места и так припечатала ладонями несчастный стол, что Шелли вздрогнула и чуть не упала со стула. — Не ожидала от вас с Тейлором подобной подлости. Лучше уходи и не попадайся мне на глаза!
Шелли вскочила. Незаслуженная обида обожгла внезапной болью. На ресницах повисли слёзы, а губы задрожали. Зато слабость прошла, и до выхода из лазарета девушка добежала за пару секунд. За что с ней так? Что натворил Тейлор? Ведь сама Шелли не сделала ничего плохого.
В коридоре никого не было. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, смахнуть слёзы и подумать, что делать дальше. Хотелось поговорить с братом, но браслет показывал, что тот в ректорате. Рядом маячила пометка «Допрос». Тут же вспомнился взгляд господина Турлиони, и Шелли задохнулась от моментально охватившего страха. Голова закружилась, заболело в груди. Она прислонилась к холодной стене, пытаясь справиться с приступом паники. Всеблагии стихии, только бы своими ответами она не навредила Тейлору! Только бы его не арестовали и не заблокировали!
В тишине время текло бесконечно долго. Шелли не могла сказать, сколько простояла так, пытаясь справиться с ужасом. Но холод камней за спиной постепенно притушил пламя панических мыслей, и она смогла вдохнуть полной грудью.
К Тейлору её сейчас точно не пустят, значит, надо идти на лекцию. Сидеть у себя в одиночестве было невозможно. Справиться со страхами Шелли могла только в компании друзей.
Злость мэтрессы хоть и ранила, но пошла на пользу — больше не было вялости. Полностью здоровой Шелли, конечно, не была — скула всё ещё отдавала болью, голова временами кружилась, но шаг был ровным, пусть идти и приходилось медленно.
Учебники она собрала быстро, и со звонком об окончании первой лекции вышла из комнаты. Учитывая, с какой скоростью она сейчас ходила, за перерыв едва можно было успеть добраться до нужной аудитории. Но это стоило всех приложенных усилий. Там её точно поддержат и отвлекут от всего произошедшего. Не Селина, конечно. Над отношениями с подругой ещё придётся подумать. Но в группе была не одна она.
Всё оказалось куда хуже, чем Шелли представляла.
В коридорах жилого корпуса в учебное время всегда было свободно. Тем выразительнее были взгляды редких адептов, которые смотрели на неё. Тем яснее звучали их ядовитые шепотки и смешки. Тем очевиднее стало пренебрежение и… отвращение?
Такого отношения Шелли не знала никогда. Внутри всё трепетало от страха, а каждое слово воспринималось ударом. Она даже не понимала, что именно говорят, но чётко слышала презрение и злорадство.
В учебном корпусе к моральным ударам добавились ещё и физические. Никто не стремился уступить ей дорогу или хотя бы дать обойти, словно в людях вмиг пропала элементарная вежливость. Шелли толкали плечами, локтями, дёргали за сумку, якобы случайно задевали. Почему не расплакалась, она и сама не могла сказать. Наверное, была слишком сосредоточена на том, чтобы не упасть и увернуться от желающих «случайно» сделать ей больно.
Отчаяние и непонимание стучали внутри, требуя хоть каких-то ответов или передышки, но их не предвиделось. И не к кому было обратиться за помощью. Словно Шелли в одночасье стала изгоем, и никто не собирался объяснять почему. Двери нужного зала показались воротами на небеса, о которых рассказывали церковники. Местом, где всех праведников ждало спасение.
Но взгляды одногруппников ничем не отличались от взглядов адептов в коридоре. И ранили ещё больнее. Там, где раньше были расположение и доброжелательность остались только осуждение и вражда. Лишь отношение двоих людей не поменялось: Селина и Нейна смотрели, как прежде. Первая — с приветливостью, которая обернулась предательством, вторая — с осторожностью, но без
