По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
Следователь уточнил, какие цветы нес Богачев. Оказывается, флоксы. Ему их нарвала на клумбе Петровской площади кондуктор троллейбуса, на котором он в тот день работал. Вызвали соседей по квартире и спросили: не видели ли они 11 августа 1963 года или в последующие дни каких-либо цветов у Рябченок? Соседи вспомнили: да, видели. Цветы стояли на столе у Рябченок в кухне. Какие это были цветы? Белые флоксы.
Однако и это еще ничего не значило. Ведь соседи могли ошибиться или оговорить Рябченок по злобе, из мести, хотя для этого в данном случае не было никаких оснований: Татьяна жила с ними дружно. Следовательно, оговорить ее не могли, для этого не было никакого резона.
Рябченок возражала. Она заявляла, что никаких флоксов от Богачева не получала, что цветы в тот злополучный день купила сама на рынке и что были они не белые, а оранжевые, по виду похожие на колокольчики. «Оранжевые колокольчики», — упрямо повторяла она, навалившись всей грудью на стол, пытливо глядя в глаза следователю, явно стараясь понять: верит он ей или не верит? В этот момент лицо ее приобретало выражение, в котором проскальзывали страх и наглость одновременно.
Видимо, нервы ее стали уже сдавать. Она начала часто повышать тон, кричать, пыталась даже стучать кулаком… Следователь ничему не удивлялся: он уже понял эту женщину, увидел, что лживость, грубость, жестокость — черты ее характера.
Следствие установило, что в течение ряда лет Рябченок выезжала на дачу в Бернгардовку и что жила она неподалеку от того места, где был найден череп Богачева. «Странное совпадение, не правда ли?» — спросили у нее. Но она продолжала все отрицать.
И наконец еще одно обстоятельство говорило не в пользу Рябченок: ее аморальность. Такие понятия, как женская честь, достоинство, то, что она была семейной женщиной, матерью двоих детей, для нее ровным счетом ничего не значило. Она обманывала мужа, плохо заботилась о сыновьях. Гораздо больше, чем муж и дети, ее интересовали собутыльники. Ей ничего не стоило завести знакомство на улице, даже во время работы, когда она сидела за рулем троллейбуса, и по первому приглашению поехать за город, пойти в ресторан.
Следователь уже не сомневался, что 11 августа 1963 года, в последний день своей жизни, поздно ночью, после 24 часов, Богачев пошел именно к Рябченок. Под тяжестью доказательств Рябченок вынуждена была признать, что это так и было. К тому времени следствие имело уже четкое представление о том, как складывались взаимоотношения между Богачевым и Рябченок. К середине 1963 года чувства, которые они когда-то питали друг к другу, начали переходить в неприязнь. Богачев стал тяготиться связью с Татьяной. Он даже говорил кое-кому, что охотно перестал бы к ней ходить, да боится, что она не отдаст ему денег, которые взяла в долг. Но как только Рябченок с ним рассчитается, он оставит ее.
— Было такое? — спросил следователь.
— Да, было — ответила Рябченок.
И почувствовав, что ей больше не под силу лгать, изворачиваться, что дальнейшее запирательство бесполезно, что никуда не уйти от улик, ясных, как дважды два — четыре, она впервые за все время следствия заплакала и, всхлипывая, произнесла:
— Мой грех. Я убила Мишу…
Вот как это произошло.
11 августа Рябченок и Богачев работали в одну смену. «Приходи сегодня ко мне, — позвала Татьяна Богачева. — Я одна буду — дети и муж в отъезде». Богачев пришел к Рябченок поздно ночью, когда соседи уже спали, и его никто не видел. Татьяна приготовила ужин, поставила на стол бутылки с водкой и пивом. Богачев протянул ей цветы.
— Ты зачем их принес? Я эти флоксы не люблю, от них покойником пахнет, — с раздражением сказала уже пьяная Рябченок.
Началась ссора. Богачев заявил Рябченок, что решил порвать с ней. «Последний раз я у тебя, завтра утром уйду навсегда…» Потом он подошел к постели и лег: «Не желаю больше иметь дело с такой скандальной…» Рябченок говорила что-то, упрекала его, но Богачев не слышал: он уже спал.
Татьяна испугалась, что он и в самом деле уйдет от нее. Если это случится, тогда придется отдавать деньги, которые она брала у него в долг… Одновременно ее стала душить злоба, ревность: наверное, Михаил нашел другую… Все эти мысли вихрем проносились в голове. Решение созрело тут же. Она пошла на кухню, взяла топор, вернулась в комнату и подошла к постели.
Богачев лежал на правом боку. Рябченок ударила его по голове два или три раза. Густо хлынула кровь. Чтобы не запачкалась простыня, Татьяна схватила висевшее на спинке кровати полотенце, кинула его на голову Михаила. Затем она стащила Богачева с кровати на пол, а сама села к столу, на котором находилась неубранная посуда, пустые бутылки, и смотрела, как Михаил умирает у ее ног. Что-то зашевелилось у окна. Рябченок с ужасом подняла голову: это ночной ветер играл занавеской. Брошенные на пол возле двери, увядали цветы, которые принес Богачев. Часть букета Рябченок вынесла еще раньше на кухню и поставила в стеклянную вазу с водой?
Начало светать, а Рябченок продолжала в оцепенении сидеть у стола. В коридоре послышались шаги. Это ходила соседка, собираясь на работу.
Рябченок рассказала следователю, как, заметая следы, она расчленила труп Богачева, часть сожгла, а часть вывезла в Бернгардовку в клеенчатой спортивной сумке.
Слезы текли у нее по лицу. Но это были запоздалые слезы: она оплакивала не убитого, а себя!
Однако хотя преступница созналась и основные трудности, связанные с расследованием, остались как будто позади, точку ставить было еще рано. Прежде чем сесть писать обвинительное заключение, следователь должен был проверить: сказала ли Рябченок правду?
Ее рассказ о том, как она убивала Богачева, в какой он позе лежал в этот момент, какими способами расчленяла труп, соответствовал данным судебно-медицинской экспертизы. Тем не менее следователь попросил Рябченок показать на месте, куда она выбросила голову и другие части трупа. Рябченок привезли в Бернгардовку, и там, в присутствии понятых, она привела следователя к ручью. Да, именно здесь, вблизи ручья с ржавой, мутной водой, был обнаружен череп Богачева.
Казалось бы, какие еще нужны доказательства. Однако проверка достоверности показаний продолжалась.
Следствие уточняло все, вплоть до мелочей. Рябченок сказала, что на другой день после убийства она не пошла после работы домой: там еще лежал труп, который она не знала, куда деть, и вообще ей было не по себе от
