Вторая вожатская (СИ) - Виктор Юрьевич Молчанов
– Ещё бы повторилось. Твои хулиганки что-нибудь новенькое выкинут.
– Возраст такой. – Валерка попытался улыбнуться, – Трудное детство.
– Ладно, идите. И чтобы завтра на линейке первый отряд был лучшим. Обещаете?
– Постараемся, – закивала Катя, понимая, что, кажется, пронесло.
– Вот и помните.
Все стали выходить.
– Зоя Викторовна, – задержался Валера, – можно просьбочку.
– Слушаю.
– Может не стоит на фабрику сообщать, ну о том, что? Садоводы, вроде, утихли и...
– Вот именно, что вроде, – она устало посмотрела на Валерку, – Ты меня, Валер, уж совсем за дурочку-то не держи. А то я не понимаю, кто там с твоими девчонками был?
– Проговорились?
– Нет. Эти как партизаны молчали. Но лагерь маленький – все на виду. Да и не первый год я в заведующих. И не такого навидалась. А сообщать тоже никому не буду. Это ж и на меня пятно. А мне оно надо? Так что иди к своим подшефным и паси их так, чтоб.... Ну ты понял.
Валерка понял. Валерка всё понял, даже то, на что до этого как-то второпях и внимания не обращал. И то, что заведующая не обмолвилась ни словом о его состоянии в злополучный вечер, а ведь наверняка он благоухал спиртзаводом. И то что она даже ни словом про Катю не спросила. И то, что отвлекала садоводов от злополучной Крикалёвой с яблоками. Он понял и был глубоко тронут. Заведующая не была злом, нет. Так, штатной пугалкой, как он для девчонок. Не более. А они...
Валерка подошёл к корпусу. Всё было хорошо. Светило солнце. Чирикали какие-то птахи, Жужжал полоумный шмель, всё никак не решающийся, сесть куда-нибудь или улететь прочь от громкой детворы. И ничто никому не грозило, ни садоводы, ни звонки родителям. Ни-че-го. Даже Анночке, взрослой девушке, которая отвечала за себя сама. Даже ей. И тем более – ей. Никто никуда не позвонит и не напишет. Но девчонки...
– Аврал, свистать всех наверх, через пять минут, чтоб в холле были все, не исключая младших классов.
Валерка поднялся на второй этаж. Зашёл в холл и сел на стул. Сейчас все соберутся и он им... Собрались и правда быстро. Но мордочки были напуганные, некоторые – злые, некоторые растерянные. Все ждали. И ждали самого худшего. Пришла и Катя, встала, прислонившись к косяку, вроде как полюбоваться, что тут будет и как пойдёт дело. Как понял Валерка, она ещё ни полслова хулиганкам не сказала, предоставив ему сию почётную обязанность.
– Новость номер один – положительная, – Валерка театрально поднял указательный палец, взывая к вниманию. – Домой никого не отправят, на фабрику звонить не будут, даже заныканные яблоки не отнимут!
Девчонки зашумели, переговариваясь. Им ещё не верилось. Они ещё боялись, они ещё ждали. Ведь не могло всё кончиться вот так просто. Все облажались по самые помидоры, а им взяли и простили. Так ведь не бывает, да?
– Конечно, не всё так радужно, и нечего мне тут глазки строить. Поцелуи потом, не все сразу, – под общий смех продолжил Валера. – Первое, завтра девиз чтоб на линейке орали так, чтоб всех ворон спугнуть. Справитесь?
– А то!
Да, когда надо, орать они умеют. Правда, иногда, и когда не надо, но это другая история.
– Так вот, это раз. Во-вторых, барышни, я понимаю, вожатые чуток расслабились...
– Такой чуто-ок.
Юморят. Это уже хорошо.
– Ну, может не совсем чуток. Но расслабились. И некоторые малолетние гражданки этим не преминули воспользоваться. Так? Молчите?
Он обвёл их взглядом. Кто посмеивался, кто отводил глаза.
– Короче, пасти вас будут вдвойне и потому нам с Катей о каждом чихе лучше докладывать. Потому-то потому. Халявы много не бывает. И ещё, я у вас не спрашиваю, кто «навёл порядок» (он показал кавычки пальцами) во второй вожатской. Но к обеду она должна сиять девственной первозданностью. Повторяю – девственной! Теперь перейдём к отрядным делам. Сегодня у нас двенадцать записок. Завтра – сами знаете – «По страницам Лукоморья». Вам из своих рядов надо выбрать первое – бабу ягу, второе – русалку, можно двух. Умение плавать не обязательно, мы её на ветки посадим, будет сухопутной русалкой. Обычно, конечно таких дриадами зовут, но мисье Пушкин был такой затейник!
А потом были «Двенадцать записок» и весь лагерь бегал, ища то, что было спрятано. В впереди всех летали орущие пятнадцатилетние хулиганки, которые, кажется, недели две назад не выползли ради этой малышковской возни из своих норок. Они отвечали на хитрые вопросы, разгадывали ребусы, даже забрались через окно в домик к кастелянше, потому что та стояла в дверях и не пускала, а очередная записка была у неё под кроватью. А потом они ели торт. Тот, который нашли. И торта хватило и им и другим отрядам. И они были весёлые и щедрые. А вечером была дискотека.
Обычно на дискотеке звучали в основном быстрые мелодии. Алекс пытался вставлять медляки, но дело шло туго. Три-четыре вожатские пары, и всё. Ну и ребята из деревни. Но их тоже ведь не двадцать восемь, на всех не хватает. Впрочем, второй отряд ещё там что-то изображал, но первый чаще жался по краям. Когда появились местные, дело пошло поживее. Серёга с товарищами всё вносили свежую струю в этот вынужденный монастырь. Причём, если днём парни общались в тихий час в основном с двадцать шестой, то на дискотеке они разнообразили свой выбор. Сперва их дичились, а потом, как заметил Валера, с ними шли на медляки даже самые отъявленные отрядные ханжи.
– А теперь медленный танец. Дамы приглашают кавалеров, – вкрадчивым голосом Алекса донеслось из динамиков.
Это традиционно. На «потанцевать» к Валерке, кажется, хулиганки записывались так же, как и на гадание.
– Можно вас?
Анночка. Вот уж кто бы никогда, кажется не остался без кавалеров, но не здесь.
– Да за непременно.
Звучала музыка. Он её повёл. Легко, аккуратно, словно дорогую вазу с полки на середину стола. И все словно поняли. Что он её ведёт и, кажется, даже расступились.
– Спасибо, Валер. Я... я обязательно отплачу.
– Не стоит. Это же я тебе должен. Ты ведь меня там искала, да?
– Тебя.
– Ну вот, а я тебя подвёл.
– Но я тебя туда утащила.
– Не захотел бы – не пошёл бы.
Значит хотел. Ну и что с того? Многие сперва хотят, потом
