Вторая вожатская (СИ) - Виктор Юрьевич Молчанов
Разбудил его свет. В комнате были посторонние. Они громко о чём-то разговаривали, и Круглов сразу не мог понять, что им от него надо.
– А вот их вожатый. Спит, – голос заведующей, наконец, пересилил остатки сумбурного сна.
– А что случилось? – Валерка принял сидячее положение и поднял веки, словно Вий после векового сна.
– Вот из «Ландыша» садоводы, Поймали твоих хулиганок прямо в садах. Яблоки воровали.
– Ничего себе... – Влип. Мало того, что он сейчас, мало сказать, что не совсем трезвый, так ещё и это.
– Где они?
– У меня в кабинете. С ними Светлана. Сейчас пройдём по комнатам. Может, ещё кого узнают.
Валерка встал, натянул футболку. То, что брюки на нём – это даже хорошо. Обулся.
– Пойдёмте.
Всё, поезд приехал на конечную, пакуем вещички. Вышли в коридор. Он повёл их к двадцать четвёртой. Там ни одного яблочка точно нет. Там девчоночки правильные, а набегах не участвующие. За них он спокоен.
– Тук-тук.
Обождав положенные три секунды договорённости, Валерка выдал излишне громко, так чтоб слышали все:
– Девочки! Сейчас из садоводства пришли смотреть, нет ли у вас в палате ворованных яблок. – И открыл дверь.
Мужики вошли. Им уже не совсем удобно, но они ещё возбуждены.
– А вы смотрите, может, где под кроватью или на окне! – провоцировал Валера.
Один, с солидным брюшком и джинсах на подтяжках, попытался заглянуть под ближайшую кровать. Там, естественно ничего не оказалось.
– Под мою тоже загляните, – подала голос с соседней койки Ольга Соколова, брюнетка с хвостом жёстких волос и чёлкой прикрывающей брови, – Но там ничего нет, я огрызки кидаю только в урну.
– Да ладно уж... – Мужику было явно неудобно.
– Пойдём дальше? – Валерка глазами показал на дверь. Он уверен, что пока они были в двадцать четвёртой, остальные быстренько просекли политику партии и сумели избавиться от вчерашних фруктов. Хорошо, если успели. Он старался.
– Нет, мы посмотрим ещё, – второй мужик, кудрявый и длинный, чем-то смахивающий на Немцова, сам пошёл дальше и без стука вломился в двадцать третью. Это он зря. Если на Петросяна садовод, может, и ходил, то сольный концерт О. Деревянко, заслуженной артистки без публики, кудрявый точно не видел.
– Насилуют! А-а-а! Посторонние в палате! Валера-а-а-а!
А сама задницу отклячила, на заднице от трусиков три какие-то ниточки, одно название, голову в подушку вобрала. Иногда поднимает своё гладкое точёное лицо и, повиливая попой, как бродвейская шалава, продолжает изощряться в остроумии.
– Милицию вызывайте! А-а-а! У меня ж ещё месячные не начались, а они уже...
Кудрявый вылетел из палаты красный, как рак.
– Она что, совсем ненормальная?
– А вы нормальные? В лагере ради яблок у девчонок постели перетрясать.
– Да чёрт с этими яблоками... – ворчит полный, да вот у меня ж первый год урожай был, а они ободрали. Ни попробовать, ни чего...
– Ветки не поломали?
– Вроде нет.
– Значит, попробуете.
– Когда ещё оно будет. Да! Они не одни были!
– О, как! – Валерка даже остановился.
Толстый обернулся к заведующей:
– Вы их там поспрошайте. Их больше было. А ещё с этими два парня было. Один совсем пьяный, другой не очень.
– Наверное, местные. – Валерка посмотрел на заведующую, – Помните, к нам на дискотеку приходили. У меня ведь отряд – одни девчонки. Им хоть какое-то разнообразие. Вот их и соблазнили яблоками.
– А откуда эти ребята были? – Уже заведующая спросила Валеру.
– Да мне почём знать? Знаю, что ходили, а лично не знаком, – Валера развёл руками. Совсем пьяный – это, понятно, он. Не совсем – Алекс. Учитывая, что Алекса на вечеринке не было и его они в упор не признали, вероятность списать всё на деревенских виделась очень высокой. То, что ребят никто искать не станет – тоже понятно. Не пойдут садоводы в деревню. Это на лагерных отыграться ещё можно, а деревенские ведь зимой не яблоки, дом могут поджечь и всё спишется на несчастный случай. Да и после таких наездов ни один деревенский не продаст им ни доски, да и трактор не выделят для копки трудовых соток.
– Ладно, пойдём, – тот, что с подтяжками смахнул с залысины градины пота и... И тут из двадцать первой показалась взъерошенная Светка Крикалёва с тазиком, в котором были яблоки, некоторые – частично надкушенные, некоторые – целые.
– Это ещё что? – заведующая подалась вперёд, заслоняя Крикалёву от садоводов.
– Это... э... со вчерашнего ужина не доели, – Светка делает поднимает бровки, – Прибралась вот.
Ага, в два или около того ночи.
– Иди до мусорки, – отправляет её заведующая, а сама поворачивается к садоводам, – Вы не беспокойтесь, мы примем все возможные меры. Родителям сообщим, в школах тоже будут знать. Ну и эти...
– В школы не надо, – машет рукой длинный. Он после встречи с Оксаниной попой более лояльный, – Сами были не сахар. А родители – пускай. Ладно. Пошли.
Валера тем временем заглянул в двадцать первую. На четырёх кроватях из шести девичьи головы, Головы, да не те. На одной – контур лежащего с головой под одеялом человека. И тишина.
– Конспираторши! – прокомментировал он. Головы хихикнули, хоть в общем-то пока было не до смеха.
Валера проводил ночных гостей до ворот из лагеря и вернулся к корпусу. На лавочке его ждала заведующая.
– Пойдём со мной. Сдам тебе твоих. И чтобы!!!
– Да ясно всё.
– А завтра после завтрака придёте с Катериной ко мне. Будем думать, что делать.
– Хорошо.
Молча они дошагали до домика заведующей, вошли. Наташка Разживина сидела, сгорбившись, на левом краю коротенького бардового диванчика, уткнув носик в рукав фиолетового пуловера и, кажется, рыдала. На другом конце, откинувшись на спинку и сцепив в замок пальцы с веснушками, вперила глаза в потолок рыженькая Ольга Захарова. Лицо и руки у неё были ободраны, но она словно не чувствовала боли. В центре сидела Анночка. Она смотрела на старшую вожатую, которая что-то внушала всем девочкам сразу.
– Спасибо, Света, – повернулась к ней заведующая. – Время позднее. Мы сейчас отпустим девочек. Им по режиму спать надо. А завтра после завтрака все у меня
