Неизвестно - Открытие закрытия
Мишка опять внес исправления — какие-то слова вычерк¬нул и какие-то дописал:
— «…И только Костик Соболев остался на месте…»
— Миш! — взмолился Костик.
— «…но лишь на секунду —у него расшнуровалась кеда. А затем и он сделал большой шаг вперед. Нам быстро разда¬ли автоматы, гранаты, патроны…»
— …и грозный современный вид оружия — бесшумную пушку ПНШ-1,— дополнил я Мишкино перечисление.
— Спасибо! — поблагодарил меня Мишка.— Важная де¬таль, я включу… Дальше читать?
— Да, да, да! — закричали мы.
— «Штаб разработал оперативный план соединения с пол¬ком генерала Пирогова. Вечером, когда стемнело, в полном боевом снаряжении мы переправились вплавь через глубокую бурную реку…»
— А я плавать не умею,— сказала Ната Жучкова.— Как быть?
— Оперативным планом это было предусмотрено,— отве¬тил Мишка.— На то он и план.— И снова обратился к пись¬му: — «Не умеющих плавать перевозили на понтонах и пло¬тах под ураганным огнем кое о чем догадавшегося врага. Пер¬вым на своем плоту реку форсировал мужественный развед¬чик Владимир Трушин…»
Вовка сидел гордый, и все мы ему завидовали.
— «Утонувших почти не было, но вскоре появились первые раненые. Среди них — наш скромный боевой товарищ Сеня Пантюхин. Своей головой он героически разбил в куски про¬тивотанковую мину и обеспечил продвижение вперед наших частей…»
Длиннющая Томка Булкина заплакала,
— Ты чего?
— Сеню жалко…
— Да я в порядке,— застенчиво сказал Сеня.— Даже шишки на затылке нету… Посмотри! …
— Еко медицинская сестра спасла,— подсказал я Миш¬ке _ Надя Лапшина. Она ему говорила: «Потерпи, милень¬кий!..»
Надя посмотрела на меня так, как бы мне хотелось, чтобы она смотрела только на меня.
— Очень интересный эпизод,— сказал Мишка и набросал несколько фраз на отдельном листочке.— Так будет верно? — Он прочел:— «Вернула Сеню к жизни медицинская сестра На¬дя Лапшина. Со словами «Потерпи, миленький!» она аккурат¬но, как на швейной машинке, зашила ему все раны. Сеня ри¬нулся в бой…»
Теперь уже Надя посмотрела на Мишку. Посмотрела так, как бы мне хотелось, чтобы она смотрела только на меня.
— «О подвиге всеобщего любимца Владимира Трушина — славного разведчика, рассказывают теперь легенды. Браконье¬ры напустили на него своих свирепых собак с огромными, как у слонов, ушами, а потом опутали с ног до головы стальной цепью и зверски разорвали его новую майку…»
— За майку влетит,— вздохнул Вовка Трушин.
— Не влетит,— сказал Мишка.— Слушай дальше: «Это последнее, что известно о Трушине».
— Тогда другое дело,— повеселел Вовка. Мишка закончил чтение письма:
— «Бой длился два дня и две ночи. Мы победили и пошли ужинать. До свидания!»
Мы похвалили Мишку за точное изложение событий и действительно пошли ужинать, и поели с большим аппети¬том.
Три дня лагерь жил своими обычными заботами и радо¬стями. А на четвертый произошло событие, для описания ко¬торого не хватило бы даже Мишкиной фантазии. Часов в де¬сять утра мы увидели, как по знакомому нам проселку в сторону лагеря мчится длиннющая вереница машин. Старые и новые «Волги» с шашечками на боках, «Жигули», «Москви¬чи» и «Запорожцы», обгоняя и даже, как мне показалось, толкая друг друга, с жалобным ревом сигналов приближались к нам на первой космической скорости.
Сомнений возникнуть не могло — в лагерь спешили роди¬тели. Но почему? Почему?! Что случилось? Наверное, что-то ужасное. Да еще у всех разом! Мы терялись в догадках. Вол¬нение сжимало горло и давило грудь. Некоторые девчонки заплакали.
О причине родительского нашествия первым догадался Мишка.
— Письмо,— коротко сказал он.
— Но домой писал один ты!
— Телефоны,— снова коротко сказал Мишка.
Да, теперь это поняли самые недогадливые: причиной пе¬реполоха было Мишкино письмо. В нем содержалось доста¬точно страхов, чтобы всполошить родителей, даже если они поверили не во всё, что там было написано. Наша сладкая мечта о мужестве и стойкости обратилась в горькую действи¬тельность, которая в ближайшие минуты могла потребовать именно этих качеств: и мужества и стойкости.
Разрывами гранат хлопнули дверцы автомобилей.
— Десант,— тихо промолвил Мишка.— Теперь настоя¬щий…
Еще издали убедившись, что все мы целы и невредимы и совсем неплохо выглядим, родительский десант, облегченно охнув, повел наступление густой цепью.
Все мы будто вросли в землю. Один Мишка смело пошел вперед навстречу опасности. Сделав несколько шагов, он оста¬новился и крикнул:
— Здравствуйте, папа и ма… Потом всё смешалось.
„ЗАКОН САЗОНОВА —РУБЦОВА” ИЛИ ЗАКРЫТИЕ ОТКРЫТИЯ
Кончились зимние каникулы. Мы с Мишкой отдохнули и пришли в рабочее состояние. Именно в этот период мы и сде¬лали свое открытие, которое на некоторое время обессмерти¬ло наши имена среди учащихся нашей школы.
Как-то Галина Владимировна вызвала меня и не вызвала Мишку. Уроки мы учили вместе, все задачки решили, примеры тоже, оба прекрасно подготовились. Я получил пятерку, а Мишка ничего.
— Обидно,— сказал Мишка,— что такие прочные знания пропадают!
— Они пригодятся на будущее,— заверил я.— И потом, тебя вроде недавно спрашивали.
— Три математики назад. Сегодня четвертая.
— Могли, конечно, вызвать. Вот на второй нечего вол¬новаться.
Мы принялись рассуждать на эту тему, прикидывать, когда опасность вызова к доске больше, когда меньше, когда ее вообще нет, и вдруг нежданно-негаданно пришли к выводу, который мог бы, наверное, сделать любой учащийся, но поче¬му-то не сделал.
Вот что мы для себя уяснили: если сегодня тебя вызвали отвечать, то уж завтра почти наверняка не спросят, но, чем больше времени прошло после ответа, тем вероятность того, что ты окажешься у доски, возрастает, и тут уж надо быть начеку. Вроде бы все об этом хорошо знают, однако ни один человек данное явление с точки зрения науки не оценил.
— А ведь мы открыли закон,— торжественно промолвил Мишка.— Закон школьной жизни!.. Его только надо сформу¬лировать, изучить, подкрепить расчетами…
— И широко применять! — добавил я.
— Еще как! —пообещал Мишка.
Не откладывая дела в долгий ящик, в тот же вечер, попыхтев часа три, мы загнали свой закон в очень изящное, по мнению Мишки, определение. Теперь он выглядел солидно:
«Опасность вызова учащегося для ответа прямо пропор¬циональна количеству уроков данного предмета, прошедших с момента вызова того же учащегося».
Поскольку закон открыли сразу два человека — Мишка Сазонов и я, Павлуха Рубцов, мы его так и назвали: «закон Сазонова — Рубцова». Дали ему и другое название: «закон волнообразного обучения». Но это потом. А почему волнооб¬разного — объясню.
С таким названием закон был достоин того, чтобы его сразу поместить в учебник, не знаю, правда, в какой. К мате¬матике он отношения не имел, а физику мы еще не проходи¬ли. Но в учебник помещать не обязательно, его и так все пре¬красно запомнят.
Конечно, у закона не все было в порядке, страдал он од¬ним крупным недостатком: по нему мы пока не могли точно установить, к какому именно уроку надо начинать готовиться после того, как тебя спросили — к третьему или пятому, чет¬вертому или какому-нибудь еще.
Предстояла серьезная исследовательская работа.
Мы разграфили большой лист бумаги. Слева написали все предметы, которые проходят в нашем классе, вверху — ряд цифр от 0 до 20, а на пересечении этих двух граф, в образо¬вавшуюся ячейку, стали заносить фамилии вызванных к доске или спрошенных с места.
Таблицу придумал Мишка, поэтому именовалась она «Таб¬лица Сазонова» и выглядела так:
Месяца через полтора, когда вся таблица заполнилась, мы легко установили, через сколько уроков по какому пред¬мету спрашивают. Так, по истории Семен Семенович вызывал чаще всего через три урока на четвертом и уж обязательно на пятом. Галина Владимировна не позднее, чем на третьем, Ни¬колай Павлович не раньше четвертого.
Периоды между ответами я предложил назвать «мертвый сезон». Но Мишка придумал название куда лучше — «зона комфорта». На нем и остановились, поскольку между двумя вызовами можно было уроков не учить, и это создавало боль¬шие удобства: увеличивалось время досуга, оставались лиш¬ние часы на подготовку других предметов, и, главное, каждый твердо знал, когда ему надо, а когда не надо нервничать, если он чего-нибудь не выучил.
Теперь вам, наверное, понятно, почему наш закон называл¬ся «законом волнообразного обучения». Следуя закону, уроки требовалось выучить к определенному дню. В этот день тебя непременно спрашивали — «Таблица Сазонова» не подводи¬ла!— после чего наступала «зона комфорта», продолжитель¬ность которой была нами научно предсказана. Затем шла но¬вая волна подготовки домашних заданий. При этом авторы открытия, мы с Мишкой, рекомендовали пропущенный мате¬риал все же просмотреть, вникнуть в суть, а уж тот урок, ко¬торый должны спросить, учить основательно, без дураков.
