Макс Лукадо - Небесные овации
Самое главное во всем аттракционе — зона для родителей. Пока ребятишки
барахтаются среди мячей, родители спокойно сидят неподалеку на коврах и
отдыхают.
Моя старшая дочь Дженна быстро разобралась, что к чему. Она бросилась в море
мячиков и прямиком устремилась к столу.
Однако трехлетняя Андреа столкнулась с трудностями. Сделав всего один шаг в
загончике, она набрала себе полные руки мячиков.
Между тем пробираться к столу по пояс в мячиках достаточно трудно, даже если
для равновесия раскинешь руки в стороны. Но с мячиками в охапку это просто
невозможно!
Андреа сделала один шаг и упала. Она попыталась пробиться вперед, не выпуская
мячей. Не смогла. Она заплакала. Я подошел к краю загончика.
— Андреа, — мягко сказал я. — Брось мячики, и ты сможешь идти.
— Нет! — закричала Андреа, барахтаясь и падая. Я потянулся к ней и помог встать
на ноги. Она по-прежнему прижимала к себе свои сокровища.
— Андреа, — сказал ее мудрый и терпеливый отец. — Если ты оставишь мячики
здесь, ты сможешь идти. Между прочим, там, около стола, полно других мячей.
— Нет!
Она сделала еще два шага и опять упала.
Вообще-то родителей в загончик не пускают. Я попробовал дотянуться до Андреа
с края, но уже не смог. Она оказалась погребена под мячами, и я сказал куда-то в ту
сторону:
— Андреа, отпусти мячи и сможешь выбраться.
Я увидел какие-то толчки в глубине.
— Не-е-е-е-ет!!!!
— Андреа, — сказал ее слегка раздосадованный отец. — Ты сможешь подняться, если отпустишь...
— Н-не-е-е-е-ет!!!!
— Дженна, подойди сюда и помоги своей сестре.
К этому времени другие родители начали на меня поглядывать. Дженна
пробралась через мячи к своей младшей сестре. Нагнувшись, она попыталась поднять
Андреа на ноги. Дженне не хватало силенок, а Андреа ей ничем не помогала, потому
что по-прежнему сжимала те же самые мячи, которые схватила с самого начала.
Выпрямившись, Дженна отрицательно покачала головой:
— Папа, я не могу ее поднять.
— Андреа, — громко сказал ее все больше раздражающийся отец. — Немедленно
брось мячи и поднимайся!
Из-под мячей донесся утробный, но явственно слышный вопль:
— Н-н-не-е-е-е-ет!!!!
49
«Прекрасно, — сказал я сам себе, — она получила то, чего хотела, и будет теперь, хоть убей, за это держаться».
— Дженна, — жестко сказал ее уже нескрываемо сердитый отец. — Отними у
своей сестры эти мячи.
И Дженна нырнула, роясь в мячах, как щенок в земле. Я понял, что она отыскала
свою младшую сестру, и между ними завязалась смертельная схватка, когда по глади
мячей в загончике пошли сейсмические волны.
Другие родители начали перешептываться и показывать на нас пальцем. Я
жалобно взглянул на сотрудника, присматривающего за аттракционом. Мне даже не
пришлось ничего говорить.
— Спускайтесь, — предложил он мне.
Я прошел через мячи к двум моим ангелочкам, взял обеих под мышки и понес к
центру загончика. Там я воткнул их в мячи поближе к столу (другие дети, завидев мое
приближение, кинулись врассыпную). Затем я прошел назад и сел на край загончика.
Глядя, как девчонки играют с мячами, я задал себе вопрос: «Что заставляет детей
доводить себя до полной беспомощности, так отчаянно цепляясь за свои игрушки?»
И даже немного вздрогнул, вдруг осознав, как звучит ответ. «Что бы это ни было, они научились этому от родителей».
Упрямство Андреа, держащейся за свои мячи, — ничто по сравнению с нашей
железной хваткой, проявляющейся в жизни. Если вы не считаете, что для Дженны
было очень трудным делом отнять у Андреа мячи, то попробуйте разжать наши
пальцы, когда мы вцепимся в наши земные сокровища. Попробуйте отобрать
пенсионные накопления у пятидесятипятилетнего. Или уговорить яппи отказаться от
его BMW. Или попытайте удачи с модницей и ее гардеробом. Мы так цепляемся за
наше имущество и наши копейки, что можно подумать, будто без них нам не жить.
Увы...
Обетование Иисуса всеобъемлюще: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
Мы обычно получаем то, чего алчем и жаждем. Проблема в том, что земные
сокровища не приносят удовлетворения. Обетование же состоит в том, что принесут
его сокровища небесные.
Поэтому блаженны те, кто держит свои земные сокровища в свободно раскрытых
ладонях. Блаженны те, кто, лишившись всего имущества, сочтут это не более чем
неудобством, ибо истинные их сокровища не здесь. Блаженны те, кто в своей
радости полностью зависят от Иисуса.
«Андреа, — уговаривал ее отец, — возле стола этих мячей более чем достаточно.
Лучше постарайся туда дойти».
«Макс, — увещевает Небесный Отец, — на пиршественном столе сокровищ
больше, чем ты мог бы мечтать. Лучше постарайся туда дойти».
Наше сопротивление нашему Отцу — такое же ребячество, как поведение
Андреа. Бог ради нашего же блага старается ослабить нашу хватку в отношении тех
вещей, из-за которых и происходит наше падение. Но мы не поддаемся.
«Нет, не променяю я свои субботние свиданья на вечное блаженство».
«Отказаться от жизни под кайфом ради безмятежности и небесных обетований?
Что за шутки?»
50
«Я не хочу умереть. Я не хочу нового тела. Я хочу старое. Не важно, что оно
жирное, лысое и обречено на разложение. Мне нужно это мое тело».
И мы лежим, погребенные в загончике, отчаянно цепляясь за те самые вещи, от
которых нам одна беда.
Удивительно, что Отец еще не отвернулся от нас.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Глава 11
ОБРАЗ ОТЦА В ЧЕРТАХ
ВРАГА
Двадцать четвертое марта 1989 года. Холодная ночь у берегов Аляски.
Капитан танкера выкрикивал приказы второму помощнику. Приказы были
неясными, ночь — темной, и авария произошла ужасная. Танкер «Эксон Валдиз»
натолкнулся на риф Блай и разлил среди едва ли не самых живописных в мире вод
одиннадцать миллионов галлонов сырой нефти. Нефть изгадила все — воды океана, пляжи, каланов, чаек. По Аляске прокатилась волна возмущения, и компания «Эксон», которой принадлежало судно, подверглась остракизму.
Эта катастрофа, как бы ужасно она ни выглядела, еще пустяк по сравнению с тем, что ежедневно происходит в наших взаимоотношениях с близкими. Это случалось и с
вами. Кто-то обманул все ваши ожидания. Не выполнил обещания. И вот из кобуры
вытаскивается словесное оружие, и пошла перепалка.
Каков итог? Корабль вашего сердца получает пробоину при ударе о риф чьих-то
дел. Драгоценная энергия утекает, а на душу оседает вредоносная пленка горечи.
Черная обида заволакивает мир, все отравляет и искажает, душит радость.
Есть ли у вас пробоины в сердце?
51
Возможно, рана застарелая. Кто-то из родителей был к вам жесток. Учительница
вас третировала. Супруг или супруга предали. Партнер вышел из бизнеса, предоставив вам обанкротиться или оплачивать бесконечные счета.
И вы сердиты.
А может быть, рана свежая. Друг, у которого хранились ваши деньги, просто
уехал на своей новой машине в неизвестном направлении. Начальник, который
обещал скорое повышение, нанимая вас на работу, теперь даже не помнит, как вас
зовут. Вся ваша дружеская компания поехала на пикник, а вас никто не позвал. Дети, которых вы вырастили, похоже, забыли о вашем существовании.
И вам обидно.
Отчасти вы чувствуете душевный надлом, отчасти — возмущение. Отчасти вам
хочется рыдать, отчасти — драться. Плачете вы горючими слезами, потому что идут
они из самого сердца, а в сердце вашем пылает огонь. Это огонь ярости. Он жжет вас.
Он пожирает вас. Языки этого пламени не дают остыть кипящему котлу
мстительности.
И приходится принимать решение. «Погасить огонь или раздуть его? Я постараюсь
покончить с этим или попытаюсь поквитаться? Буду освобождаться или возмущаться?
Поведу ли себя так, чтобы моя обида прошла, или так, чтобы она превратилась в
ненависть?»
Вот хорошее определение такой озлобленности: озлобленность — это когда ты
допускаешь, чтобы твоя обида превратилась в ненависть. Когда позволяешь тому, что тебя пожирает, пожрать тебя. Когда разжигаешь и раздуваешь пламя, подбрасываешь новых дров, ворошишь угли, вновь и вновь бередишь все ту же рану.
Это сознательное решение лелеять обиду, пока из нее не вырастет черная
