Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
— А если струхнет?
— Значит, его проблемы.
Щур с той же ухмылкой молча посмотрел на Виталика, предупредил:
— Смотри, прыщ, если раскололся, пожалел батю, добра не жди. Тебе тоже не поздоровится.
— Я свободен? — спросил парень.
— Пока свободен. Нужно будет — найду.
Глушко-сын надел всю байковскую амуницию, завел двигатель, пару раз газанул и скрылся в ближайшем переулке. Щур занял место в салоне, положил на колени карабин, широко открыл дверцу, стал внимательно следить за входом в ресторан.
Аверьян и Ахмет прогуливались ночью по аллее своего двора, охрана держалась поодаль, ничто не мешало доверительному разговору.
— Что скажешь, Шеф? — бросил Ахмет взгляд на Аверьяна.
— Думаю, — ответил тот, глядя себе под ноги.
— С чего это вдруг твоего мента понесло?
— Потому что мент.
— Неадекватный парень. Опасный… С Саидом поговорил?
— Поговорил.
— Что сказал?
— Обижен, что так поступили с сыном. Позор получился. Много теперь разговоров вокруг.
— Может, наказать твоего мента, и вопрос решится? Получится, что ты серьезно извинишься перед Саидом и его сыном.
— Наказать — это как?
— Он тебе нужен?
— Был нужен, какие-то дела решал. Теперь не знаю.
— Вот и освободись от него. Дай парням команду, кто будет искать?
— Отец будет искать.
— С отцом тоже можно решить вопрос… Сейчас главное, чтоб Саид стал твоим родственником. Через него сможем получать очень много товара.
— Завтра утром ко мне явится майор.
— Позвонил сам?
— Позвонил. Готов к разговору… Нужно готовить партию к отправке.
— После всего ты ему доверяешь?
— Не очень.
— Если мы отправим товар, а он сдаст?
— Не должен. У него есть жена, дочь.
— Тебя скрутят, семью менты спрячут, с чем мы останемся? — Ахмет помолчал, снова покосился на друга. — С Москвой давно связывался?
— С Алексеем Алексеевичем?
— У тебя кто-то другой есть?
— Вчера связывался. Говорит, ждет новую партию… Но как-то не так говорит. Что-то настораживает.
— Что?
— Легко говорит. Весело… Как будто играет со мной.
— Может, он под колпаком?
— Такие мысли тоже приходят. Вот поэтому я не хочу пока освобождаться от моего мента. Он мне понадобится, есть одна идея.
— Рассказать можешь?
— Потом. Хочу еще немного подумать, прикинуть разные варианты.
Малика сидела в своей комнате, шелестела пальцами по клавишам ноутбука, подняла голову на звук открывшейся двери. Это был Аверьян.
Он подошел, какое-то время молча смотрел на нее, с силой взял за руку, заставил встать.
Она тоже молчала, тоже смотрела на брата в упор.
Он вдруг ударил ее. Коротко, хлестко, по лицу.
Малика вскрикнула, обхватила щеки обеими ладонями.
— Тварь… Ты опозорила меня!
Она молчала.
— Что молчишь? Отвечай, когда спрашиваю!
— Ты ударил меня.
— Хорошо, что не убил! Ты вела себя как шлюха! Отвечай!
— Мне нечего тебе сказать, брат.
— Я не брат тебе!.. Хозяин! Поняла — Хозяин. И ты будешь слушаться меня во всем. Говори, что поняла.
— Не поняла, — тихо ответила девушка.
— Сейчас поймешь, — Шеф схватил ее за глотку, прижал к стене. — Почему ты пошла танцевать с этим уродом?
— Он пригласил.
— Почему не отказала? — Аверьян по-прежнему не отпускал Малику.
— Он твой знакомый. Он живет у тебя.
— Откуда тебе знать, кто он и почему живет у меня?
— Но я тоже имею право иногда поступать так, как мне хочется!
— Не имеешь! Не имеешь никакого права! Ни на что!.. Только на то, что я тебе разрешу!
— Значит, отпусти меня. Или выгони.
— Что?.. Что ты сказала?
— Я не хочу жить по твоим законам… Аверьян.
— Будешь!.. Никуда не денешься! Завтра же поговорю с отцом Рустэма, будешь готовиться к свадьбе… И ни шагу из этой комнаты!
Малика молчала, ее большие черные глаза наливались слезами, капли скатывались по щекам.
— Что молчишь?
— Я не хочу за него.
— За меня не захотела — пойдешь за него!
— Пожалей меня, брат.
— Я тебя столько лет жалел! И теперь делаю все, чтоб ни в чем не нуждалась, была счастливой.
— Я не буду счастливой! — закричала Малика. — Лучше умру!
— Не умрешь. Будешь жить. Так, как я скажу. Запомни это, — Аверьян наконец убрал руку с шеи девушки, погрозил скрюченным сухим пальцем. — Ты зевнула шанс… Шанс быть со мной. Теперь будешь с тем, с кем скажу.
— Ты зверь, брат.
— Да, зверь. И загрызу каждого, кто станет поперек.
Хозяин покинул комнату, девушка осталась стоять неподвижно, затем опустилась на диван, стала плакать громко, в голос, приговаривая что-то на родном языке.
Нина Николаевна увидела вползший во двор «Мерседес» мужа, быстро отошла от окна, почти бегом спустилась с лестницы.
Даниил Петрович уже полностью пришел в себя, был трезв и уверен, с помощью Ивана Семеновича выбрался из салона, спросил:
— Виталик уже дома?
— Дома, — кивнула жена. — Полчаса, как приехал.
— У себя?
— Да. Сказал, ждет тебя.
Глушко двинулся к дому, Нина Николаевна не отставала:
— Будешь с ним ругаться?
— Наоборот, мириться, — огрызнулся он.
— Я могу перед этим что-то тебе сказать?
— Не можешь. Не до этого сейчас.
— Но это важно, Даня. Очень важно.
