Хроники особого отдела - Александр Игнатьев
***
Когда захлопнулись створки ворот в хранилище, Кесслер не помнил. Его организм существовал совершенно отдельно от разума. Он умывался, ставил кипяток и заваривал крепчайший, духмяно пахнущий кофе. Зерна, неведомыми путями недавно доставленные из Южной Америки, ещё хранили в своих чёрных телах солнце.
Он что-то ел. Писал. Клеил ярлыки к незарегистрированным раритетам. Спал. Вёл дневник. И не понимал, не чувствовал запаха жизни и вкуса времени...
Он заранее попросил перенести к себе основную часть Валленродской библиотеки и поставил перед своей кроватью картину Рубенса. Но то, что было спрятано в недрах Храмовой горы и изъято римлянами в 70 году н.э., он не допустил к себе. Это НЕЧТО находилось за стеной со свинцовой перегородкой и пугало даже его бесчувственное тело.
На третий (или пятый?) день одиночества Бернагард вдруг очнулся от мысли, что давно не видел света. Он долго сидел на койке, раскачиваясь взад-вперёд, наподобие маятника, а потом кинулся к стоящим в углу ящикам, запечатанным чёрным орлом, и, раскидав их, буквально разорвал предпоследний. Там, на подушке из сухой чистой еловой стружки, завёрнутая в бархат, лежала Она...
Библиотекарь, дрожа всем телом, извлёк этот небесный дар, и, медленно опустившись на колени, беззвучно зарыдал.
***
Бойцы давно потеряли чувство времени. Казалось, что там, над ними, разливает свою нежную персиковую карамель рассвет и мир просыпается, улыбаясь новому дню. Ответственность и страх притупились, несмотря на ожидание скорого боя, внутри зарождалось ощущение лёгкого нескрываемого счастья.
– Победа за нами, – вдруг услышал Василий Иванович.
Он удивлённо огляделся и увидел перед собой только глуповато-радостные лица… А ведь это были люди, прошедшие горькими дорогами войны. Перед боем такой вид бойцов был невообразим. Собранность нужна, сосредоточенность, готовность бить не жалеючи! А тут?
Ян только хмыкнул и, как обычно, совершенно спокойным голосом уверенно, но совершенно не понятно, пояснил:
– Стены. Козлоногий балуется. Похоже на отравление кокаином. Пройдёт.
Непершин вздохнул, поднялся с пола и неторопливо пошёл назад. Там, не глядя на стоящую за ним срамную статую, глубоко вздохнул и запел:
– Ве-е-еру-у-ую во единого Бо-ога Отца, Вседержи-ителя-я, Творца неба и земли-и-и-и, всего ви-идимого-о-о и неви-и-димого-о-о... Во единого Господа Иисуса Христа, Сына Бо-ожия, Единородного, рождённого от Отца прежде все-ех веко-ов: Света от Све-ета-а-а, Бога и-истинного от Бога и-истинно-ого, рождё-онного-о, не сотворё-онного, одного-о-о существа с Отцо-ом, Им же всё-о-о сотворено-о-о-о...
Сзади на него навалилась чернота. Горло перехватило. Лежащая рядом собака, глухо зарычав, поднялась и, обойдя фигуру стоящего, села сзади. Словно в безмолвной поддержке. Словно прикрывая спину…
Священник сделал глубокий вдох и продолжил:
– Ра-ади нас люу-удеэй и ради-и-и нашего спасе-э-э-эния сошедшего с небес и принявшего плоть от Ду-уха Святого-о-о и Марии Девы, и ста-а-авшего челове-еко-о-ом.
Петь, растягивая слова, уже не получалось, в горле скребло и шипело, но он продолжал, хрипя и заикаясь:
– Распят-того же за нас-с-с пр-р-ри Понтийском Пилате, и стр-р-радавшего, и погребённого. И воскресшегого в тр-рет-тий день, согласно П-писанию.
С него тёк пот. Мокрая ткань, остывая, противно прилипала к телу. Сзади заскулила рыжая собачонка.
Раздался глухой скрипучий вскрик, или это сообща выдохнули воздух бойцы – и Непершин осел на каменный пол… с внезапно появившимся чувством облегчения.
Он оглянулся. Сзади него на корточках сидел Ян и благодарно гладил собаку.
– Ты молитву закончи. Символ Веры, однако, выбрал. Молодец. Спасибо. Помог, – сообщил он и, встав, небрежным жестом поднял с пола маленькую каменную сосульку, смутно напоминающую человеческую фигурку.
Василий Иванович поймал недоумённый взгляд собаки и услышал:
– Пригодится.
Непершин только вздохнул на такую запасливость. И закончил речитативом.
Сидящий до сих пор тихо отряд зашевелился. Тусклый свет коридора выжег, наконец, лёгкий, клубившийся невесомой паутиной туман, стали слышны нестройные хлопки, быстро сменившиеся автоматными очередями.
– А Ксения-то там хулиганит, – услышали бойцы. – Плохо, рано начали. Отряд, слушай команду. При входе в коридор рассредоточиться, передвижение зигзагом, за мной, стараться попадать в след. Возможны ловушки. Огонь открывать в случае необходимости и только на поражение. Направление север – затем, после поворота на развилке, юго-восток. Подъём вверх крутой.
Он сдвинул кирпич и что-то нажал внутри. Закрытая наглухо стальная преграда почти бесшумно отошла в сторону.
***
Недавно рассекреченные архивные документы ЦГА РФ позволили журналисту Турченко, интересующемуся пропавшими вместе с фашистами ценностями, обнаружить интересную докладную записку инженера биолокации Кольцова, направленную им непосредственно в ЦК КПСС и датированную 8 мая 1982 года. В записке содержались сведения о выполнении задания по восстановлению схемы основных подземных ходов.
По предположению Турченко, в них хранится исчисляемое сотнями тонн золото, серебро, янтарь, картины, драгоценности и, возможно, знаменитая и такая недоступная Янтарная комната.
Подземные ходы начали возводиться еще в 13 веке. Они расположены на разной глубине, вплоть до 68 метров, они не затоплены водой. Скорее всего, подземные реки находятся ниже и выше уровня хранилищ.
Журналист послал запрос в архивы бывшего КГБ, но ему было отказано в их изучении.
***
Ксения устала.
Ян называл её черной магессой, совершенством, которое опередило время и родилось раньше, чем предначертано. А она хотела просто быть желанной. Её лёгкий успех у любого из мужчин девушка всегда считала горем, а не частью своих достоинств. Ведь она давно поняла – мужчин вокруг много, а такие как она женщины – считанные.
Попав в отряд как-то случайно, внезапно, Ксения почувствовала себя, если не любимой, то, по крайней мере, немного счастливой и, главное, нужной. Наконец, смогла понять, ощутить себя не жертвой, а женщиной.
Ксения осознавала, что тот, кто возглавляет её отдел, не совсем человек. Скорее даже совсем не человек.
Ян, с её точки зрения, был существом суровым, чистым, умным и гордым. Ксюша робела и, хихикая в подушку по ночам, представляла себя опытной маленькой грешницей. А утром, строгая и неприступная, летела в отдел, чтобы присутствовать рядом, видеть его и наблюдать за ним.
Приказ возглавить вторую часть отряда был воспринят ею как дар. Ксении поручили вести людей в логово вервольфа. Было страшно, пожалуй, даже жутко, но тот огонь, что горел в её душе, умел сжигать безнадёжность и пепел неуверенности. Она знала, что выполнит приказ.
***
Немцев в чёрной форме оказалось не меньше десятка. Отряд ждали. Мысленно осудив не предупредившего вовремя Олеария, она приказала рассредоточиться и, посмотрев на Илью, уступила ему право вести отряд в условиях близкого боя. Ксении надо было определить цели и прикинуть свои возможности. Она не могла позволить себе израсходовать всё сразу.
