Iskinder - Пролог
хочешь взамен? – я все сделаю, что смогу… пожалуйста…
Верховный главнокомандующий задумался, а потом озвучил окончательный
вердикт:
– Хорошо… попробую… меня теперь зовут а’Тос, – чтоб ты знал, когда придет
весточка… Будешь должен. – Шэф развернулся на каблуках и зашагал к выходу, за ним
опустив голову поплелся начальник охраны младшего а’Ртанзака. Внезапно Шэф
остановился:
– Как ты меня узнал? Ведь я изменился… сильно… и на мне камень… даже ловчие
маги не видят… – ш’Мерц пожал плечами:
– С какого-то момента я в кадате стал видеть все без искажений: камень, не
камень… без разницы… а внешность, что внешность… – оболочки-то не меняются…
Шэф сделал вид, что не сильно удивлен услышанным, но, на самом деле, эта
информация его крайне встревожила: может ш’Мерц, – смогут и другие, вопрос
природных способностей и правильной тренировки. Он сделал зарубку в памяти: как
только появится просвет в неотложных делах, выжать из начальника охраны Гастона
а’Ртанзака по этому вопросу все, до капельки, и научиться самому. Такое умение, в
определенных условиях, отделяло жизнь от смерти, а хотелось бы оставаться с жизнью на
одной стороне.
Ни Шэф, ни ш’Мерц, ни, тем более, Денис с младшим а’Ртанзаком во время ссоры,
не обратили ни малейшего внимания на трех посетителей таверны, устроившихся в ее
самом темном углу. Скрытые густой тенью, нешумные и незаметные, видящее все, что
происходит в зале, но сами невидимые никому, там сидели трое жрецов Храма Морских
Богов, облаченные в традиционные темно-синие плащи. На плече одного из них, самого
старшего, алела эмблема Тайфэна – главного бога воды, плащи двух других особых
отметок не имели, в виду более низкого ранга носителей.
– Похоже, это они, – почтительно склонившись к носителю знака, прошептал один
из младших жрецов. После короткой паузы тот ответил:
– Займись девкой, а ты, – он обернулся ко второму жрецу, – иди подготовься…
Выждав короткое время, все трое направились к выходу.
Между тем, площадка под ристалище была подготовлена в рекордно сжатые сроки,
– если бы советский народ с таким же энтузиазмом строил коммунизм, то давно бы
обогнал Америку по производству автомобилей, мяса и молока на душу населения, и было
бы всем счастье, а не то говно, в которое вышеупомянутый народ попал. С другой
стороны трудовой порыв масс был вполне объясним, – всем была охота посмотреть, как
аристократы будут пускать кровь друг другу, да еще таким экзотическим способом, а в
строительстве коммунизма таких заманух не было, – вот отсюда и результат.
Место для дуэли представляло собой ровную площадку длиной сто шагов и
шириной десять. Чтобы, в случае промаха, арбалетный болт не ранил случайного зеваку, за короткими сторонами площадки установили на попа несколько столов, вытащенных из
таверны. По периметру были установлены факелы: по длинным сторонам прямоугольника
не густо, а по коротким значительно более плотно. Это было сделано для того, чтобы как
можно лучше подсветить живые мишени.
«Типа биатлон! – подумал Денис, выдвигаясь на позицию, – правда с одним
маленьким отличием: не только ты, но и в тебя!»
Незаметно пролетали секунды, складывались в минуты и боевая ярость стала
постепенно рассеиваться и наступило время более трезвой оценки ситуации.
«Ведь через минуту-другую мне в живот может попасть иззубренный кусок
металла, который разорвет кишки, дерьмо разольется по брюшной полости, как Волга
весной, и… кирдык – перитонит и аста ла виста!» – пришла в голову неприятная мысль.
«А если в грудь, – взял слово внутренний голос, – то если пробьет легкие, то
тоже…»
«Да там ваще много чего есть, – еще больше погрустнел Денис, – печень,
селезенка, желудок…»
«Ну-у… желудок – не очень страшно…» – попытался приободрить его внутренний
голос.
«Ага! Не страшно… как же, как же – он сейчас полный – значит опять перитонит!»
Этот, почти профессиональный, с медицинской точки зрения, внутренний диалог
прервал незаметно подобравшийся Шэф:
– Не убивай его.
– В смысле?
– В прямом – надо его только ранить, чтобы он не мог махать мечом, а убивать не
надо.
– А в глаз не надо!? – разозлился Денис, – чтобы шкурку не попортить! Блин…
будет чудо, если я просто не промахнусь! Да и вообще, с какой это радости!?
– Это приказ.
– Чей?
– Мой.
– Понятно… а если у меня не получится?
– Получится, получится… – С этими словами любимый руководитель растворился
в темноте.
Денис зло сплюнул и направился к центру ристалища, куда его с а’Ртанзаком
громким голосом вызвал распорядитель – тот мужик, который был знатоком «Дуэльного
кодекса». Сначала он проверил длину мечей дуэлянтов, – ведь в случае промаха им
предстоял обычный бой на мечах, и нашел, что различие в длине, а меч а’Ртанзака был на
ладонь длиннее, все же позволяет проводить поединок без ущерба для чести последнего.
«Политика двойных стандартов, – зло подумал Денис, – куда же без нее,
родимой… а что было бы, если бы мой меч был длиннее?..»
Затем распорядитель, или как его окрестил про себя Денис: «массовик-затейник», выдал им по одинаковому на вид арбалету и одному болту.
– Выходите на позиции, заряжаете, а потом по такому вот сигналу: он ударил в
небольшой гонг, – стреляете. Ни до, ни после сигнала стрелять нельзя. Нарушитель
предстанет перед судом губернатора! – Распорядитель пристально посмотрел в глаза
Дениса, как бы говоря ему: «Я тебя предупредил!», а затем продолжил: – В случае, если
после выстрела, вы сохраните возможность сражаться, дуэль будет продолжена не мечах.
Все понятно? – Затейник дождался кивков от обоих и скомандовал: – На позицию!
«Бли-и-и-и-н… – думал Денис, неторопливо шагая к рубежу стрельбы, – факелы
больше мешают, чем освещают… тут вообще бы попасть в этого перца, а еще чтобы не
убить… куда, мать его!.. стрелять-то, а!? Шэф тоже – умник… приказ, бля! Да срать я
хотел на такие приказы! Пусть выходит сам и стреляет, начальник хренов! Мать его!»
«Лучше в ногу» – подсказал внутренний голос.
«А почему не руку, блин!» – сварливо отозвался Денис.
«А вдруг он одинаково фехтует обеими руками?.. Аристократов учат боевым
искусствам, как только они учатся ходить…»
«Точно знаешь!?»
«Предполагаю…»
«Самое худшее!»
«Надейся на лучшее, но готовься к худшему!» – твердо парировал внутренний
голос, и возразить ему было нечего.
– В ногу, так в ногу, – пробормотал себе под нос Денис, добравшись наконец до
поставленных на попа столов, служивших болтоулавливателями. Он развернулся лицом к
сопернику, на удивление хорошо подсвеченному мерцающим светом факелов, и принялся
ждать.
«А ведь и я так же хорошо виден…» – промелькнула тревожная мысль, в животе
стало немножко подмораживать, но тут раздалась зычная команда распорядителя:
– За-а-а-а-ряжай! – тут же все мысли из головы исчезли, сознание привычно
скользнуло в кадат, эмоции исчезли, Денис стал спокоен, как гипсовая статуя, а тело все
сделало автоматически – не даром ш’Тартак столько его (тело) дрессировал: левая нога
уперлась в стремя, правая рука захватила крюком тетиву, две руки, при участии спины, взвели тетиву, правая рука уложила болт в желоб – все.
– БАМ-М-М-М-М-М! – раздался звук гонга, и Денис все так же автоматически, без
всякого участия сознания, не целясь, вскинул арбалет и нажал на спусковой крючок, одновременно резко сдвигаясь влево.
Тут же, за его спиной прозвучал, какой-то непонятный, вибрирующий звук.
Оглянувшись, Денис увидел арбалетный болт, торчащий из столешницы. По всему
выходило, что если бы он после выстрела остался на месте, то болт торчал бы не в
древесине, а в его груди… однако для рефлексии время и место были не самыми
подходящими, и Денис, опустив сознание, чтобы не тратить драгоценное время кадата, быстрым шагом двинулся в направлении младшего а’Ртанзака, одновременно вытаскивая
меч из ножен.
К счастью, меч не понадобился. Когда Денис добрался до своего соперника, тот
валялся на земле, истекая кровью – арбалетный болт навылет пробил бедро его правой
ноги. Вокруг раненного хлопотали многочисленные добровольные помощники, среди
которых, стоило надеяться, были и местные медики.
– Согласно «Дуэльного кодекса», вы можете требовать продолжения поединка,
после того, как вашего противника перевяжут! – громким, разносящимся далеко вокруг
голосом объявил распорядитель. – Каково будет ваше решение?
Денис посмотрел на бледное, искаженное болью, покрытое мутными каплями
холодного пота лицо своего врага… хотя какого там врага… – так, соперника по
