Iskinder - Пролог

оставил красотку в живых для того чтобы потешить похоть, – резидент и точка! Пойди

докажи, что не для этого, – его слово против слова Вай-линя – ничья! Ему хотелось

немедленно насладиться этой юной плотью, но… к величайшему сожалению, отложить

предстоящее дело он не мог – слишком важное, да и свидетели в лице молодых жрецов

имелись, – если бы вместо допроса он занялся плотскими утехами с неофиткой.

– Забудь все и ступай. Спи. Проснешься, когда услышишь слово пробуждения:

«Хурраган!» – Хэлли растаяла в темноте, как до нее младшие жрецы, – можно было

начинать работать.

Откуда-то, из недр своего необъятного плаща, Кар-танг извлек веревку и

сноровисто связал оглушенного Дениса. После этого он запел. Если бы мелодию, ритм и

слова этой песни услышала пожилая, утонченная любительница классической музыки, всю жизнь наслаждавшаяся творениями Моцарта, Глинки, Балакирева и прочих

представителей могучей кучки, то несомненно, эта песня доставила бы этой самой

ценительнице невыразимо могучее омерзение, как минимум, на пару порядков,

превышающее такое же, от концерта группы «Rammstein», прослушанного вживую!

Другой особенностью этого гадкого песнопения было то, что оно не подчинялось

физическим законам, – сила звука убывала гораздо быстрее, чем должна была по

квадратичному закону! Так, если рядом с «певцом», потенциальный слушатель чувствовал

бы себя, как на провинциальной дискотеке, где качество звука заменяется его

интенсивностью, то буквально в десяти метрах от «солиста» уже не хотелось заткнуть

уши затычкой, а в двадцати, практически ничего не было слышно. Так что, весь «концерт»

прошел для людей находящихся буквально в сотне метров, совершенно незамеченным.

Но! – такая с позволения сказать музыка, не могла остаться незамеченной

окружающим миром. Отнюдь! – мир живо отреагировал на эти слова, мелодию и ритм!

Над головой старшего жреца возник, поначалу небольшой, медленный черный вихрь, вроде того, который иногда гоняет желтую осеннюю листву в земных парках и садах.

Главное его отличие было в том, что он был перевернутым – вершина конуса находилась

вверху, а основание – внизу. Хотя… наверняка, это было не главное отличие местного

вихря от земного собрата, мирно танцующего «Вальс Бостон». Во-первых – цвет: вихрь

был такой черный, что выделялся зловещей кляксой на фоне и так достаточно темного

ночного неба. Во-вторых – плотность: создавалось полное впечатление, что в воздухе, все

быстрее и быстрее, вертится не такой же воздух, а какая-то конструкция из черного

металла, жирно отблескивающая полированными боками в свете ярких звезд. В-третьих: вихрь быстро и неумолимо рос, и вширь и вниз, рос до тех пор пока не коснулся земли, после чего вращение остановилось и Кар-танг с лежащим Денисом оказались внутри

большого черного конуса с прочными, на вид металлическими стенами, надежно

отгородившими их от мира.

Жрец щелкнул пальцами и в воздухе возник источник света: маленький фонарик,

или светлячок – кто его разберет, короче говоря – нечто, дающее достаточно света, чтобы

внутренность конуса была хорошо освещена. После этого, у Кар-танга начал расти ноготь

указательного пальца правой руки. Рос он очень быстро и через несколько секунд

превратился в острый коготь, такого же абсолютно черного цвета, как стены конуса, созданного черным вихрем, и с таким же металлическим отливом. Жрец наклонился над

беспомощно лежащим Денисом и отточенными, резкими движениями отросшего когтя

начал чертить на его левой щеке, на которой тут же вспучился проступившей кровью, стилизованный трезубец, такой же, как алая эмблема Тайфэна на плаще Кар-танга.

Денис негромко застонал, но в себя так и не пришел, правда жреца это нисколько

не смутило, – он приложил свою ладонь к эмблеме на плаще, а когда отнял ее, оказалось

что трезубец с плаща перебрался ему на руку и начал светиться, с каждым мгновением все

ярче и ярче. Когда эмблема Тайфэна на ладони Кар-танга приняла цвет расплавленного

металла, он приложил ее к щеке Дениса, где красовался такой же трезубец, только не

горящий, а из запекшейся крови. Как только две эмблемы соприкоснулись, тело Дениса

выгнулось дугой от нестерпимой боли и из груди его вырвался крик… вернее, даже не

крик, а – вой, полный нестерпимой муки. Казалось бы, что на такой крик тут же сбегутся

встревоженные посетители «Медной подковы» и местные жители, но жрец был

невозмутим, – он знал, что за пределы конуса не вырвется ни единого звука и что он

может делать свою работу спокойно. Магия и боль, а может быть Боль и магия, сделали

свое дело и Денис открыл глаза, мутные от пребывания в забытьи и нехорошего, мягко

говоря, пробуждения.

– Имя! – лязгающим голосом, выкрикнул жрец.

Денису на миг показалось, что он так и не очнулся, а это все продолжение

кошмара, который мучил его, пока он был без сознания. Он прикрыл глаза, чтобы не

видеть поганую, черепахообразную рожу, слабо надеясь что она исчезнет, если на нее не

смотреть. Как известно, надежды юношей питают. Здесь был именно тот случай: Денис ни

в коем случае не был девушкой, а самым что ни на есть юношей, и вполне обоснованно

мог рассчитывать на дополнительное питание, но, видимо, наверху кто-то перепутал, –

надежды его не оправдались и гадкая рожа никуда не делась.

Видя, что Денис не спешит с ответом, Кар-танг прищелкнул пальцами и Дениса

скрутил новый приступ боли. В детстве Денис, бывший заядлым книгочеем, в числе

прочего почитывал и Дрюона, и на него произвело сильное впечатление описание смерти

Эдуарда II, – заговорщики убили его, введя в задний проход раскаленную кочергу. Так

вот… Денису показалось, что мерзкий маг проделывает с ним вышеописанную процедуру.

Следствием невыносимой боли было то, что Денис оказался лежащим в нестерпимо

вонючей луже из собственной мочи, кала и полупереваренной пищи, исторгнутой

желудком, – сфинктеры не выдержали болевого шока, и изнутри Денис оказался чист, как

новорожденный младенец, чего конечно нельзя было сказать о его внешних покровах.

– Имя! – снова пролаял Кар-танг, и Денис решил, что надо идти на сотрудничество

со следствием.

– Арамис!

В ответ последовала новая вспышка боли, единственным отличием которой от

предыдущей было то, что она не вызвала никакого прибавления в луже дерьма, в которой

лежал Денис, – пополнять было уже нечем.

– Имя!

– Дэн. – Пошел он на попятную, но ответом был все тот же раскаленный прут,

пронзающий истерзанное тело.

– Имя! – Боль превысила тот порог, за которым Денис уже не мог связно мыслить и

контролировать свое поведение.

Денис заговорил… Он не только сказал, как его зовут, он рассказал все что знал, начиная с момента своего знакомства с Шэфом, перехода с Земли и заканчивая планами

по устранению Гроссмейстера, – хотя какие это были плана? – так, слезы одни. Выслушав

чистосердечное признание, жрец несколько секунд о чем-то размышлял, а Денис все это

время наслаждался благословенным состоянием отсутствия боли, – никогда в жизни он не

испытывал более восхитительного ощущения! Затем Кар-танг поднял руки над головой и

Денис понял, что сейчас умрет, но он был так измотан физически и духовно, что никаких

эмоций это не вызвало – ему было все равно. Откуда-то Денис знал, что когда ладони

сомкнутся, из них ударит молния и это будет последним, что он увидит в жизни, но…

никакого страха, никакого желания бороться за жизнь не было… ничего не было… –

только полная опустошенность и апатия. Единственным желанием было, чтобы ЭТО

поскорее закончилось, но Денис ошибался, – никто не собирался его убивать. Ему было

уготована другая участь, – правда не сказать, что намного лучшая…

Жрец уже начал сводить свои скрюченные ладони, напоминающие параболические

излучатели, как что-то привлекло его внимание. Он по птичьи, набок, склонил свою

черепашью голову, к чему-то прислушиваясь и в это мгновение черный конус,

отгораживающий пыточную камеру от мира, лопнул. Блеснули звезды, но Кар-тангу было

не до красот ночного неба, – с неожиданным проворством, он начал вертеться вокруг оси, не опуская поднятых рук – готовился к отражению атаки. Но, против лома (в смысле –

Шэфа) нет приема! Свистнули невидимые Черные когти и голова Кар-танга, вместе с

отрубленными по локоть руками, оказалась на земле, а на голову Дениса обрушился

мощный поток крови, бьющий из шеи поверженного мага. Невидимые руки ловко

управлялись с обезглавленным телом, чтобы ни одна капля драгоценной жидкости не

пропала даром.

– Пей! – последовал категорический приказ, ставшего видимым командора, и как