Iskinder - Пролог
вздрогнула будто от удара, побледнела, глаза потухли и она вся как-то съежилась, затравленно глядя на него. Он улыбнулся ей не разжимая губ, сведенных ненавистью, чувствуя что пузырь внизу живота неудержимо требует опорожнения.
– Арамис! Не надо! Я сам разберу… – попытался остановить его Шэф, но не успел.
Одним гибким движением Денис вывинтился из-за стола и оказался перед
«великолепной шестеркой».
– Кто разгорячился? – с недоброй улыбкой поинтересовался он.
– А ты кто такой, чтобы спрашивать!? – с надменным видом ответил смазливый
аристократ, явно собираясь сказать что-то еще, но тут в образовавшийся диалог встрял
третий участник, превратив его таким образом в диспут.
– Ну я… и чо!? Чо ты мне сделаешь баран курдючный!? – взял слово один из
охранников, сидящих напротив. Произнеся этот текст, он хмельно и нагло ухмыльнулся и
был награжден такими же ухмылками своих товарищей. Не ухмылялись и, наоборот, были
очень серьезными, только аристократ и начальник охраны. – Проваливай пока цел и девку
свою пришли побыстрее, пока я добрый! А то я и тебя после нее пристрою!
Поддерживаемый гоготом своих товарищей, охранник тоже расхохотался от своего
остроумия и это было непростительной ошибкой для опытного воина, коим он
несомненно являлся. Как только он потерял необходимую концентрацию, а до этого он
бдительно следил за действиями Дениса, хотя и хорохорился, весельчак был немедленно
наказан. Денис, благо расстояние позволяло, нанес без замаха резкий, мощный и быстрый
уракен ему в переносицу. Хохот сменился воем, а камзол был немедленно залит кровью, густым потоком хлынувшей из разбитого носа.
Трое товарищей пострадавшего охранника, яростно матерясь и обещая
располосовать мерзавца на ремни, а требуху отдать собакам, вскочили, и совсем было
вытащили мечи из ножен, чтобы отомстить за воющего и истекающего кровью друга, но
наткнулись на взгляд Шэфа, стоявшего за спиной Дениса. Взгляд этот, как выяснилось, обладал какими-то странными, не побоюсь этого слова, – мистическими, свойствами.
Сначала кунаки пострадавшего джигита заткнулись, потом задвинули полувытащенные
мечи обратно в ножны, а потом неловко брякнулись обратно на скамью, с которой так
неосмотрительно вскочили, глядя при этом только в пол, – глаз они больше не поднимали.
– Охолонись, милок! – закончил разгром Денис, выливая на голову продолжавшего
всхлипывать охранника его же кружку с пивом. В следующее мгновение ему в голову
пришла мысль, что если судьба вложила в его руку пивную кружку в нужном месте и в
нужное время, то не использовать этот предмет по назначению, будет вызовом судьбе, а
такие проделки она не прощает и строго наказывает провинившихся, поэтому, чтобы не
гневить фортуну, Денис сделал то, что она ему настоятельно советовала, – разбил кружку
об многострадальную голову излишне горячего мерзавца. После этого Денис счел свой
долг выполненным, а инцидент исчерпанным, но как выяснилось – это было еще не все.
– Сударь! Как бы ни был не прав мой человек – но это МОЙ человек! – Красавец
аристократ, протрезвел, маленько взбледнул с лица, но голос его был тверд и взгляд
решителен. – И наказывать его могу только я и никто иной! Поэтому Я – барон Гастон
а’Ртанзак, сын герцога Рамиля а’Ртанзака, вызываю вас на дуэль! Представьтесь, чтобы я
знал кого убью!
В ответ Денис ухмыльнулся чрезвычайно гадкой ухмылкой, которой научился у
любимого руководителя, от которой барон чуть заметно передернулся, – видимо в
глубине души он не был так уверен в исходе поединка, как пытался это показать. Дениса
же, наоборот, переполняла едва сдерживаемая боевая ярость и жажда крови. Эмоции
эмоциями, но логический склад ума никуда не делся и Денис с некоторым даже
смущением вынужден был констатировать: «Что-то странное со мной, – прям в какого-то
берсерка превратился… скоро щиты начну грызть… надо бы с этим что-то сделать…
успокоительного попить, что ли…»
– Барон а’Рамис, к вашим услугам! – В местных аристократических титулах Денис
был ни в зуб ногой, то что он «шальт», давно и прочно вылетело у него из головы, поэтому, чтобы не спороть какой-нибудь чуши, он справедливо решил, что назвавшись
бароном, не ошибется.
– Драться будем здесь и сейчас! – решительно заявил молодой а’Ртанзак,
поднимаясь из-за стола и обнажая меч. – Освободите место! – приказал он посетителям
трактира, густо облепившим арену бесплатного цирка.
– Момент! – поднял руку Денис.
– Вы хотите извинится!? – на губах обиженного барона заиграла довольная улыбка.
Для него это был бы наилучший выход, – и честь защищена и шкурой рисковать не
нужно.
– Отнюдь, – огорчил его Денис, – просто, как вызванный, я хочу воспользоваться
правом выбора оружия!
Толпа окружившая дуэлянтов удивленно загудела, – видимо никакого иного
способа защиты своей чести и достоинства, кроме как драки на мечах, местные
аристократы не знали, – до появления басманного суда оставалась еще тьма времени.
– И на чем же вы предлагаете драться? – искренне изумился а’Ртанзак.
– На арбалетах!
– Сказать что слова Дениса вызвали у окружающих шок, значит ничего не сказать,
– они попросту впали в ступор. В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно
потрескивание горящих факелов, освещавших таверну.
– На арбалетах!? – переспросил барон.
– Вас что-то не устраивает? – поднял бровь Денис, – можете извинится, и дело с
концом… – предложил он заведомо неприемлемый для аристократа вариант.
– Никогда! – твердо ответил а’Ртанзак, – но…
– Что «но»?
– Но… входят ли арбалеты в список оружия, разрешенного «Дуэльным кодексом»?
Денис до этого момента слыхом не слыхивал ни про какой «Дуэльный кодекс», но
его голос был тверд как член новобрачного:
– А как же!
Тут же, как обычно и бывает, в толпе нашелся знаток, который разъяснил, что
«Дуэльный кодекс» несомненно разрешает использовать арбалеты в качестве оружия, используемого благородными людьми для выявления победителя в спорах, он же сообщил
необходимые детали проведения такого поединка: стреляться с пятидесяти шагов; у
каждого дуэлянта по одному болту; стрелять одновременно по сигналу; сигнал – удар в
гонг; в случае, если оба дуэлянта, после проведения выстрела, оказываются способными к
продолжению борьбы, – поединок продолжается на мечах.
Немедленно организовалась группа добровольцев, ринувшаяся наружу размечать
место будущего поединка и устанавливать факелы, любезно предоставленные хозяином
постоялого двора. Все присутствующие были приятно возбуждены, – такое воздействие
оказывает скользящее прикосновение краешка плаща Смерти, направляющейся не лично к
вам. Не торопясь, – торопиться им было уже некуда, в некотором отдалении друг от друга, последовали за толпой и главные герои предстоящего действа.
Пока происходили вышеописанные события, между Шэфом и начальником охраны
барона а’Ртанзака произошел в высшей степени примечательный диалог.
– Ш’Эф, мальчик не виноват… я предупредил этих психов не связываться с вами…
но Олот, когда немного выпьет, при виде красивой девки становится невменяемым… я не
успел остановить… но мальчик не виноват! – голос его затвердел, – если твой… убьет
Гастона… и ты, и он об этом пожалеете! Сильно пожалеете! Старший а’Ртанзак –
губернатор этой провинции!
– Ты что это – пугать меня вздумал, ш’Мерц, – на губах Шэфа заиграла та самая
неприятная ухмылка, которую так успешно перенял у него Денис, – нет бы чего
хорошего! А с другой стороны, чего хорошего, если смотреть на это с общечеловеческой, не побоюсь этого слова – либерально-гуманистической точки зрения, мог он перенять у
любимого руководителя? – днем с огнем поискать… – Ты ведь знаешь, что если что, я
надену плащ Мастера войны… и что тогда останется от твоего губернатора, тебя самого и
этих псов? – он презрительно скривился на охранников, одного изуродованного и трех
сочувствующих, оставшихся за столом, – так что – фильтруй базар, пока я не рассердился!
– Чего? – изумился начальник охраны, враз растерявший свою твердость, – зачем
базар филь-тро-ват? – по слогам произнес он новое слово, – и при чем тут базар? – В ответ
Шэф только досадливо махнул рукой.
– Короче. Облажались твои псы, а отвечать будет он. И точка! А попробуешь
рыпнуться, – ты меня знаешь!
Видимо ш’Мерц хорошо знал Шэфа, плюс не совсем понятная, странная лексика
грозного Мастера войны сделала свое дело, потому что, понуря голову, он тихо произнес:
– Ш’Эф, я тебя прошу… пусть он не убивает мальчика… пожалуйста… ну что ты
