Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология
Средь буйных ветров встала на утес
Надежда, вея золотом волос,
Утишила улыбкой моря стон,
Напевом ветер погрузила в сон
И белоснежной обняла рукой
Степь, многошумный лес и брег морской:
«О царства будущего! Запишите
Реченья Правды, Времени наитья:
Здесь явится окружность площадей,
Серп малых улиц, широта аллей,
Из той страны, где просвещенья много,
Придет канал, мощеная дорога,
И арка здесь восстанет, как Колосс,
Чтоб бешенство прибоя улеглось.
Возникнут виллы возле городов
Во злате мыз и багреце садов.
Верхушки башен явятся и шпили,
Причалы, молы в грузном изобильи,
Чтоб ветры приводили корабли,
А в них — богатства северной земли!»
Умолкла нимфа, отозвавшись эхом,
И Радость берег одарила смехом,
Украсив пустошь поступью своей;
Мир, Труд, Искусство в свите шли за ней.
Перевод А. Серебренникова
William Julius Mickle (1735–1788)
The Sailor’s Wife
And are ye sure the news is true?
And are ye sure he’s weel?
Is this a time to think o’ wark?
Ye jades, lay by your wheel;
Is this the time to spin a thread,
When Colin’s at the door?
Reach down my cloak, I’ll to the quay
And see him come ashore.
For there’s nae luck about the house,
There’s nae luck at a’;
There’s little pleasure in the house
When our gudeman’s awa’.
And gie to me my bigonet,
My bishop’s satin gown;
For I maun tell the baillie’s wife
That Colin’s in the town.
My Turkey slippers maun gae on,
My stockins pearly blue;
It’s a’ to pleasure our gudeman,
For he’s baith leal and true.
Rise, lass, and mak a clean fireside,
Put on the muckle pot;
Gie little Kate her button gown
And Jock his Sunday coat;
And mak their shoon as black as slaes,
Their hose as white as snaw;
It’s a’ to please my ain gudeman,
For he’s been long awa.
There’s twa fat hens upo’ the coop
Been fed this month and mair;
Mak haste and thraw their necks about,
That Colin weel may fare;
And spread the table neat and clean,
Gar ilka thing look braw,
For wha can tell how Colin fared
When he was far awa?
Sae true his heart, sae smooth his speech.
His breath like caller air;
His very foot has music in’t
As he comes up the stair—
And will I see his face again?
And will I hear him speak?
I’m downright dizzy wi’ the thought,
In troth I’m like to greet!
If Colin’s weel, and weel content,
I hae nae mair to crave:
And gin I live to keep him sae,
I’m blest aboon the lave:
And will I see his face again,
And will I hear him speak?
I’m downright dizzy wi’ the thought,
In troth I’m like to greet!
For there’s nae luck about the house,
There’s nae luck at a’;
There’s little pleasure in the house
When our gudeman’s awa.
Уильям Джулиус Миккл (1735–1788)
Жена моряка
А точно ль то, что говорят?
Он вправду невредим?
Так до работы ли, когда
Я вновь увижусь с ним!
Вы, девушки, кончайте прясть,
Подайте плащ. Бегу.
Мой Колин близко. Встречу я
Его на берегу.
Как пусто в четырех стенах,
Как тяжко мне одной.
И нету радости в семье —
Далеко муж родной.
Надену шелковый наряд,
Накину шаль с каймой —
Жене судьи хочу сказать,
Что муж вернулся мой.
И туфли к платью подойдут,
Чулки почти что в цвет.
Ему понравиться хочу:
Мой Колин — лучше нет!
Служанка, растопи плиту,
Поставь большой горшок.
Наденет платье с бантом Кейт,
Костюм воскресный Джок.
Детей нарядных увидать
Захочется ему.
В далеком плаваньи он был —
Теперь в своем дому.
Еще служанке прикажу
В курятник поспешить,
Зарезать жирных двух гусей,
Чтоб мужа ублажить.
И скатерть и приборы пусть
Сверкают на столе!
Кто знает пробавлялся чем
Мой муж на корабле.
Он люб и дорог мне. Его
Дыханье — аромат,
И музыкой его шаги
На лестнице звучат.
Где милое его лицо,
Где добрые слова?
Вернется ль он? Я вся в слезах,
И кругом голова.
А если Колин жив-здоров —
Гора свалилась с плеч!
Клянусь его, пока живу,
Лелеять и беречь.
Где милое его лицо,
Где добрые слова?
Вернется ль он? Я вся в слезах,
И кругом голова.
Как пусто в четырех стенах,
Как тяжко мне одной.
И нету радости в семье —
Далеко муж родной.
Перевод Л. Павлонского
Augustus Montague Toplady (1740–1778)
Rock of Ages
Rock of Ages, cleft for me,
Let me hide myself in Thee;
Let the water and the blood,
From Thy wounded side which flowed,
Be of sin the double cure,
Save from wrath and make me pure.
Not the labor of my hands
Can fulfill Thy law’s demands;
Could my zeal no respite know,
Could
