Феодал. Том 2 - Илья Рэд
Вот так одна сфера с артефакторикой пересекалась с искусством укрощения и получалась полезная для всех концепция. К слову, кормили и содержали тяглов не в пример лучше их прошлых хозяев, и эти существа никогда не стремились к самостоятельности. В них атрофировано чувство стремления к свободе.
«А сколько ещё можно придумать таких сочетаний и поставить себе в услужение? Одному богу известно».
В этой гонке магических существ выиграет тот, кто быстрее найдёт нужный ключик — подходящую манипуляцию для контроля.
Стяжень скапливался у нас феноменальными темпами. Мы высыпали порошок из фляг в приготовленные для хранения ëмкости и вели учëт. В переводе на рубли там сосредоточилось уже пять миллионов. Целое состояние, особенно для будущего молодого барона.
За это время я успел переосмыслить значение целебного порошка и решил, пока повременить с его активным сбытом. У меня нет никаких связей с теми людьми, кто мог бы втайне продавать такие большие объëмы. Я только недавно вернулся из деревни, где мне искать таких богачей?
Так же, как и зелëный металл, это был полезный ресурс для моих людей. Потому я каждому выдал порцию порошка на случай ранения. В будущем я планировал оснастить свои элитные отряды персональной аптечкой. Такое не у всякого графа встретишь, но у меня стратегический запас позволял это осуществить.
Не знаю, как объяснить, но интуиция подсказывала мне не спешить с продажей, либо вообще ею не заниматься. Звучит абсурдно, но впереди маячили времена, когда деньги будут играть, куда меньшую роль, чем редкие ресурсы. Особенно те, что позволят сохранить жизнь моим людям.
В любом случае я сначала решил посмотреть, как отреагирует император и разведка, а потом уже сделать свой ход. Как говорил учитель: спешка хороша только в ловле блох, а у нас тонкая политическая игра на выживание.
Потому пошлина пока не была уплачена, но больше тянуть нельзя. Марина жаловалась, что еë поторапливали. Черноярский-старший давил на суд, а те на моего представителя. Рассмотрение дела грозили перенести на полгода — этого достаточно, чтобы избавиться от лишнего барона в Ростовском графстве.
— Передай, это наша последняя встреча, — велел я Потапу, когда в копилку добавился ещë один миллион, а пароголовые получили клетки с кроликами и курицами для разведения, мясо они любили, а вот одомашнивать совсем не умели.
— Он говорит, красногубых ждут со своими товарами. Придут десятки его братьев.
— Паша-а? — спросил я на прощание Кчхака.
— Паша-а, — ответил тот, раздельно произнося каждую «а».
— Вот и отлично.
Было очень вкусно, но пора закругляться — раскрывать карты перед Юрием. Через два дня у нас вылазка в красный мир совместно с экспедиционным корпусом. Благоприятное время, чтобы доложить о наших успехах. Мы оседлали лошадей и погнали трусцой обратно.
На въезде пропустили караван из сотни телег, ехавший в сторону нового завода. Зелёную руду, кстати, активно принялась искать давшая маху администрация «Серого-18». Не одной шахтой едины — в этом мире ещё полно подобных месторождений. Вот они и бегали в мыле с георазведкой, а на меня смотрели как на врага. Расшевелил же я болотце. Ничего, скоро ещё резвее забегаете.
Войдя во врата, я отправил ребят на тренировку с Нобуёси, как мы это делали всю неделю, а сам с пропуском в «Зелёный-46» пошёл с докладом к графу. Застал я его посреди лекции по философии. Он рассказывал ребятам про этику добродетели: подход к изучению морали, что на первый план выносит положительные качества личности. Разведчики на миссиях почти всегда работают в одиночку, и их моральные установки должны быть железными.
Когда у тебя сосредоточена в руках такая мощь: и магия, и физическая сила, а ещё под боком виверна, есть соблазн возомнить себя вершителем судеб, чуть ли не богом. С подобным сталкивались ранние поколения этого элитного подразделения, они усугублялись ментальными проблемами в связи с обучением полётам.
Делить сутками психоэмоциональный фон с другим существом не каждый выдержит, а виверны требовали к себе постоянного внимания, некоторые даже из вредности ломали разведчиков.
Мой Иней, слава богу, не навязывался. В мире собак он был бы независимой и свободолюбивой кошкой. Спал, ел, спал, ел — вот чем он занимался всю неделю. Пока маленький — это нормально.
Я не стал прерывать преподавателя и досидел до конца. Абросимов заметил меня, но виду не подал. Когда прозвучал звонок, и воспитанники отправились на обед, я остался с ним в аудитории наедине.
— Что у тебя там? — спросил он, собирая написанные от руки листы в свой кожаный портфель с застёжкой. — Я, кстати, так и не успел тебя поблагодарить за зеленец.
— За что? — не понял я.
— Ну, зелёный металл, что вы раскопали.
— А, пустяки…
— Не пустяки, пусть это не стяжень, но тоже хорошее дело, за него можно и списать долг…
— Мы нашли стяжень, — перебил я его.
— Что ты сказал? — повернулся ко мне Абросимов.
— Я говорю, мы нашли, как создавать стяжень.
Граф отложил в сторону свой портфель.
— Дай угадаю, вы достали его из желудка дохлого пароголового? Потому что мы такое делали, и это не совсем рентабельно.
— Никаких желудков, Юр. Вот, — я поставил перед ним шкатулку, наполненную целебным порошком. — Будете получать десятки таких в день, — а затем я ему объяснил всю технологию производства, опустив некоторые детали.
— То есть, ты сидел, как ни в чём не бывало, и слушал лекцию, когда у тебя такие новости?
— Ты интересно рассказывал, — засмеялся я.
— Иди сюда, сукин ты сын, — он с жаром сграбастал мою руку. — Ты не представляешь, какую службу нам сослужил. Сколько разведчиков умерло за тысячи километров до помощи, в одиночестве и без нормальных лекарств, ты себе не представляешь.
— Охотно верю, — кивнул я, продолжая улыбаться.
Он придвинулся поближе и заговорщически шепнул.
— Себя не обидел?
— Не обидел, — сказал я правду, понимая, что лучше так, чем потом всплывёт, этот момент был мандражным, но всё обошлось.
— Вот и славно, — хлопнул он меня по плечу. — Собираемся, покажешь, как это всё работает…
* * *
На первое время решено было оставить Потапа как связующее звено между разведчиками и пароголовыми. Я дал на это отмашку — в ближайшее
