Последний из рода Демидовых. Том III - Борис Ветров
— Конечно! — согласился я.
— Я внимательно слушаю! — присоединился к разговору Сойкин, — Где находится клад?
— Да… — на миг замялся Кноп, — Клад находится возле местного озерца, мы зовём его Белым, там какие-то отложения на дне и вода мутная, как разбавленное молоко. Так вот, один бережок пологий и с жёлтым песочком. Второй крутой и высокий, и вот там растёт на холмике берёзка, клад прямо под ней!
Мы с Валерой переглянулись, дело осталось за малым. Мы вышли из усадьбы. Сойкин взял с собой ещё четверых инквизиторов, позаимствовал у Кнопа лопаты и направился на поиски клада. Мы же с Димитрием и Савелием остались на территории усадьбы, расположившись в покосившейся деревянной беседке.
* * *
Ночная прохлада принесла запахи трав и деревьев. Но один резкий и особенно чувствительный запах меня заинтересовал больше других. Он сильно походил на запах ментола, но всё же отличался.
— Это чем так пахнет? — поинтересовался я у Кнопа.
— Ах, это! — он заулыбался, — Эвкалипт, ещё мой прадед посадил, когда родился мой дед. А дед рассказывал мне, что когда ему стукнуло восемнадцать, то дерево перевалило за сотню метров.
— Как это? — удивился я, — Он что бахиром питается?
— Нет, конечно! — рассмеялся Савелий, — Такая особенность у эвкалиптов, они все растут очень быстро. И это у нас климат для них не самый благоприятный, а так дерево может и быстрее вырасти!
— Я не знал. — честно признался я.
Ну, да! Ничего особенного, эвкалипт, которому нужен южный климат, и который произрастает в средней полосе, а ещё достигает сотни метров за восемнадцать лет.
Старший инквизитор вернулся, когда солнце закатилось за горизонт, и ночь вступила в свои права. Валера оказался доволен походом, а вот измазанные и потные рядовые сотрудники инквизиции не разделяли радость Сойкина.
— Вот! Нашли, как и сказал господин Кноп, под берёзкой на берегу озера. — улыбаясь, сообщил старший инквизитор.
Мы втроём сидели за круглым небольшим столиком, который расположился в центре беседки. Сойкин покосился на гору раскуроченных раков, их нам принесла жена Савелия вместе с пивом.
— Я смотрю, вы здесь погрязли в работе⁈ — усмехнулся старший инквизитор.
— Не без этого… — заулыбался Димитрий, вытирая руки о полотенце.
И если епископ употреблял только раков, то мы с Кнопом запивали деликатес пивом. Нужно сказать, что меня на голодный желудок слегка развезло. Впрочем, особых переживаний по этому поводу никто не испытывал. По усадьбе бродили с десяток инквизиторов, и беспокоится было не о чём.
— Показывайте, что вы там накопали! — скомандовал епископ.
Ночь выдалась безоблачная и светлая. Местные луны наполнились светом, и при безоблачном небе освещения не требовалось. Сойкин поднял крышку сундука, демонстрируя содержимое. Сундук оказался с горкой заполнен монетами. А судя по тому, что они имели не фабричный вид, монеты относились не к двадцатому или даже девятнадцатому веку, а более раннему периоду.
Я не удержался, склонился над сундуком и рассмотрел на одной из монет профиль Ивана Грозного. Узнал я первого царя всея Руси по сдвинутым бровям, шапке Мономаха и державе. Но, насколько я помнил историю, в моём мире с золотом во времена Грозного на Руси было печально…
— Недурно! — Кноп тоже навис над сундуком, и его глазёнки алчно засверкали.
— Вам следует держать подальше от сундука, — Сойкин встал между сундуком и хозяином усадьбы, — мало ли как воспримет ваши действия джин!
— Я только посмотреть… — насупился Савелий, но почти сразу оттаял, — хотите раков с пивом?
— Как-нибудь в другой раз. — вежливо отказался старший инквизитор.
— Зря! Очень вкусные. — Кноп приложился к бокалу с пенным, на боку которого, была изображена весёлая русалка.
День давно закончился, и работать дальше не хотелось. И я уже в мыслях развалился на кровати вместе с Гердой. Вот только у судьбы были другие планы. Вначале послышались звуки отрывающейся от крыши черепицы. Затем послышались звуки уже бьющейся об землю, черепицы. И только спустя пару секунд после этого, на крыше усадьбы появился Персик. Я хотел было обругать паршивца последними словами, не хватало мне ещё крышу Кнопу за свой счёт делать. Как стало понятно поведение огненного кота, он тянул за… не знаю, как называется эта часть тела у джинов, пусть будет хвост. Так вот, Персик тянул на себя самого настоящего джина за хвост.
Джин не выглядел как демон, нет! Это был самый настоящий джин, с синей кожей, и магической пыльцой, обильно осыпающейся со всех сторон. Лицо его казалось вполне человеческим, не злым, скорее сильно обеспокоенным. Узник лампы отчаянно пытался избавиться от вцепившегося в хвост кота, но у джина ничего не выходило. Черепица продолжала лететь вниз из-под лап Персика и звонко разбиваться о землю. Огненный кот потянул джина на себя слишком сильно. Хвостатый не удержался и начал падать вниз по склону крыши, не выпуская из лап хвост джина. Последний ног не имел, просто левитировал в воздухе и, судя по всему, не мог удерживать в воздухе себя и Персика.
Огненный кот, где-то между вторым и первым этажами, превратился в полоску рыжего света. Хвостатый прыгнул на стену, оттолкнулся от неё и заскочил джину на голову. На землю первым упал джин, а Персик придавил его своим телом сверху.
— Чего расселись? — взревел епископ раненым медведем, — Быстро к демону, только не убивайте! Нужно попытаться схватить его и допросить.
Я уже бежал под «скольжением» на помощь Персику, хотя коту она явно не требовалась. Скорее нужно было спасать джина из лап не в меру рьяного огненного кота. Паршивец рвал джина на ссаные тряпки, выдирая куски синей плоти мощными лапами.
— Персик, нельзя! — мысленно прикрикнул я на питомца.
Кот остановился, предварительно накрыв морду джина когтистой лапой, посмотрел на меня и выпустив поглубже когти, застыл статуей на тушке джина.
Подбежав, я кинул путы антара, сковывая руки джину. Кот понял, что происходит, и отпустил жертву. Я же похвалил котяру:
— Молодец! Выследил и поймал, куплю тебе мяса из Места Силы.
Персик прислонился боком ко мне и заурчал, чем вызвал смешки у подоспевших Сойкина и рядовых инквизиторов.
— Чего ржёте⁈ — деланно возмутился я, — Персик, между прочим, вашу работу сделал!
— Да ладно тебе, Клемент,
