Восемь летчиков или хозяин Байкала - Александр Зубенко
Возвращаются без Саши.
Что они ей скажут?
Двое путешественников прибавляли шаг, и к вечеру вышли в поле видимости своего лагеря.
Но тут что- то было не так…
********
Подходя к поляне, оба друга поняли, то здесь что-то произошло: костёр не горел, ужин не готовился, вещи и разбросанное оборудование так и валялось никем не прибранное. Всё оставалось именно так, как они покидали поляну рано утром. Ни Люды, ни фотографа…
Казалось, что территория у оврага покинута давно и в полной спешке.
Мало того, подойдя почти вплотную к палатке, путешественники внезапно почувствовали резкий перепад температуры, словно из натопленной бани термометр сразу вынесли на мороз. Если в начале лужайки тёплый апрельский ветерок ещё обдувал их лица, то теперь же, чем ближе они подходили к центру поляны, тем больше, шаг за шагом, становилось всё холоднее и холоднее. Если в начале поляны температура держалась в пределах нормы, где-то на уровне пятнадцати градусов по Цельсию, то уже у самой палатки чувствовалось резкое её понижение сразу градусов на десять.
Приблизившись к растяжке, Семён откинул полог палатки и заглянул внутрь. Так и есть: пусто. Василий Михайлович тоже подошёл. Это была их палатка – Люды и профессора.
Увы. Аптечка лежала раскрытой и на покрывале были разбросаны медикаменты, будто их вначале собирали, а затем по какой-то причине бросили всё впопыхах и забыли. Тут же валялись наспех вываленные из сумок тёплые вещи, его и Люды: свитер, вязаная шапка, строительные утеплённые рукавицы, ватная куртка и штаны, в которых профессор ещё выходил из Нижнеангарска. Тёплый комбинезон девушки валялся раскрытый с наполовину расстёгнутой молнией: создавалось впечатление, что Люда хотела его быстро надеть, судорожно просовывая ноги в штанины, но ей что- то помешало, и она бросила его, так и не успев надеть полностью. Бросила, а затем исчезла.
Семён сделал обход вокруг палатки и выпустил в небо ещё одну ракету, продолжая кричать и звать девушку. Разбрызгивая искры, оранжевый снаряд медленно спускался в вечереющем небе на маленьком парашюте. Всё дышало тишиной и спокойствием, если не считать необычного перепада температуры и отсутствия каких-либо звуков. Природа, казалось, замерла в некоем ожидании чего-то неизвестного и неподвластного разуму. Оба уже отошли от костра и палатки, продолжая чувствовать непонятное понижение температуры.
- Не вижу винтовки и револьвера Люды.
- Взяли с собой?
- Похоже на то. Почему же не стреляли ракетницей? И откуда этот собачий холод?
Профессор слегка поёжился: определённо, чем дальше от палатки они кружили в поисках следов, тем становилось холоднее, а когда приближались, температура возвращалась в норму.
- Чувствуешь?
- Похоже, там за палаткой будет ещё сильнее пробирать. Гляньте на деревья, Василий Михайлович. В пятидесяти метрах от нас, они уже покрыты инеем…
И у того, и у другого изо рта уже густо вырывался пар, руки озябли и щёки покрылись румянцем; в пятидесяти каких-то метрах от центра лагеря температура понижалась, едва ли не до минус пяти градусов по Цельсию, а дальше от палатки, возможно, и ещё ниже.
- Холодно-то как, - наклонился Семён и потрогал рукой слегка подмёрзшую землю. Василий Михайлович остановился рядом, и только тут понял, почему его друг поднял руку.
В двадцати шагах от пригорка, на котором они остановились, на земле, покрытой инеем, отчётливо вырисовывались очертания правильных геометрических кругов, словно выведенных на бумаге ученическим циркулем. Как будто гигантская бритва прошлась вокруг, сбрив начисто всю весеннюю растительность, успевшую прорасти с начала апреля. Круги шли один внутри другого по мере убывания, постепенно уменьшаясь в диаметре, и имея расстояние в несколько метров: так центробежно расходятся круговые волны, когда в воду падает камень. Семён с профессором подошли ближе. Внешняя окружность, начинающаяся теперь прямо перед их ногами, охватывала своим диаметром довольно объёмную территорию, внутри которой располагались такие же окружности меньшей площадью. В центре кругов ничего не было: ни травинки, ни куста, ни большого или малого дерева. Всё было голо. Как корова языком слизала, невольно подумалось Семёну. Он подошёл вплотную к границе первого круга и поддел ногой кусок бесформенного замёрзшего вещества красновато-бурого цвета, похожего на губку. Где-то он уже видел нечто подобное, и, причём недавно. Такие ошмётки валялись повсюду.
- Старый знакомый, - констатировал он и посмотрел вокруг себя. – Ночной гость. Это существо разлагается, что называется, на глазах, если бы мы имели шанс его наблюдать.
- Ты за овраг у нашего лагеря?
- Да. Во время бури. Там тоже кругом валялись такие же куски разлагающейся плоти. И снова это создание мы не видим. Интересно, что эта тварь представляет собой? Гигантскую миногу? Подобие тех глазастых одеял в котловане?
- Судя по структуре кусков, что-то пористое, как сгустки полимерного поролона. Не находишь?
Следы Люды и Губы перед внешней окружностью резко сворачивали в сторону леса. Следы же бурятов, выходящие из того же леса с другой стороны, напротив, резко обрывались у её границы. Последний отпечаток был наполовину срезан круговой линией; задняя часть подошвы, она же пятка оленьего пима, находилась снаружи, и… всё. Ни продолжения, ни носка внутри: как при заступе на беговой дорожке стадиона.
- Вот это да! – резко выпрямился Семён.- След словно лазером срезанный. Такое впечатление, что проводники сломя голову кинулись в этот заколдованный многоярусный круговорот, или ту же спираль, как хотите. И… пропали. Исчезли. Испарились.
- Как когда-то наши собаки, - добавил профессор. – Тут никакая наука не поможет.
Семён только развёл руками. Холод начал основательно пробирать обоих. Пора было вернуться в палатку и что-нибудь надеть на себя.
Всё это время они продолжали выкрикивать имена, но ответа не получали. Звали и Сашу, и Люду, и бурятов. Даже Губу Василий Михайлович выкрикивал по имени. Всё напрасно. Кругом стояла всё та же могильная тишина, будто они находились среди древнего погоста. Уже повернувшись к лагерю, чтобы сбегать и быстро натянуть на себя свитера и куртки, оба внезапно замерли на месте.
- Что за… - оборвался Семён на полуслове, поскольку в этот момент, в этот миг, произошло сразу два события.
Первое – изнутри циклопических кругов, откуда-то из самого их центра послышался слабый отдалённый крик помощи, заглушенный немалым расстоянием. Кричал кто-то из бурятов.
И тут же сразу второе – над верхушками деревьев, далеко в глубине леса, чертя светящуюся пунктирную
