Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
Оставалось отвлечь внимание охотника, затем в несколько прыжков настичь его.
Щур подобрал сухую глинистую грудку, размахнулся и с силой швырнул ее в сторону.
И тут же выстрел — в том направлении, где упал камень.
Наталья наблюдала за происходящим, вопреки запрету чуть приподнявшись в балке…
Парень перебрался еще на несколько метров вперед, прилип к кустарнику, стал следить за Глушко. Тот, почти уже не опасаясь, держа наготове оружие, поднялся в полный рост, высматривая цель.
Щур решил рискнуть. Поднялся, выпрыгнул из-за куста, мощно метнулся на пару шагов в сторону и шальной тенью понесся в сторону Даниила Петровича.
Глушко увидел его в последний момент. Вскинул карабин, выпустил несколько зарядов…
Наташа видела, как тяжело рухнул на землю парень, поднялась и, ни о чем не думая, бросилась в его сторону.
— Сева-а-а!
Даниил Петрович в момент перебросил карабин в ее сторону, нажал на спусковой крючок, до последнего патрона разрядив всю обойму.
Девушка вскинула руки, недоуменно и растерянно оглянулась, попыталась что-то крикнуть и тут же завалилась на землю.
Щур бросился к ней, в какой-то момент оглянулся на убегающего стремглав Глушко, кинулся было за ним, но тут же повернул обратно, распластался над Наташей.
Она была жива. Смотрела на него стекленеющим взглядом, касалась окровавленной груди, тихо бормотала:
— Сева… Севочка… Помоги… Жжет.
Тот попытался приподнять ее, она застонала. Щур затравленно озирался, опустил на траву, увидел убегающего по степи Глушко, ринулся догонять его.
Достиг лежки, которую недавно занимал стреляющий, увидел брошенный карабин, подхватил его, перезарядил.
В магазине патронов не было. От беспомощности сделал вслед убегающему несколько бессмысленных щелчков, пробежал сотню шагов за нырнувшим в дальний овраг Глушко, в отчаянии завертелся на месте, понесся в обратную сторону.
Наташа покорно и виновато улыбалась, дотянулась до руки Щура, едва слышно прошептала:
— Жалко, Сева… Жалко, что все так. Извини… — и затихла.
Тот какое-то время не сводил с нее глаз, затем его стала мелко и неуправляемо колотить истерика, он поднялся и, обхватив голову руками, завыл, застонал, завопил на всю степь:
— Боже!.. За что, Боже… Помоги мне… Что мне теперь делать? Как жить, Боже?!..
Серая «Хонда», попетляв какое-то время по дворам, остановилась наконец возле нужного подъезда. Дом, в котором проживал майор Полежаев, был среднего достоинства, двенадцатиэтажный, в меру обшарпанный.
Каюм взглянул на сидящего рядом Игоря, сообщил:
— Кажется, приехали, — достал из бардачка коричневые корочки с золотистым тиснением знака МВД. — Шеф повысил тебя в звании. Теперь ты лейтенант, — оглянулся на мрачного качка сзади. — Квартиру, код — все помнишь?
— Конечно, Каюм, — ответил тот.
— Проводи человека.
— Я сам в состоянии, — заметил Лыков.
— Не-е, так безопаснее… Давай, Ибрагим, не кемарь!
Ибрагим и Лыков покинули салон, Каюм проводил их взглядом до самого подъезда, набрал номер в мобильнике.
— Ахмет, Каюм докладывает… Приехали, подъезд нашли, люди уже на деле… Что сам?.. Сам сижу, жду. Хорошо, уважаемый, обязательно позвоню!..
Когда вошли в лифт, Ибрагим велел:
— Шестую кнопку.
— Откуда все знаешь? — удивился Лыков.
— Последняя жена здесь жила, — отшутился тот.
Поднялись на шестой этаж, Ибрагим кивнул на металлическую хорошего качества дверь.
— Здесь живет, — разъяснил: — Чтоб не мешать, буду немного ниже, — и пешком неторопливо стал спускаться на пятый этаж. Оглянулся, предупредил: — В квартиру не заходи, тут разговаривай. Хочу послушать.
Лыков нажал кнопку, через время приглушенный женский голос спросил:
— Кто?
— Из полиции, — ответил Игорь.
— Сейчас открою.
Дверь действительно открылась, на пороге возникла щуплая женщина в очках.
— Здравствуйте.
— Из полиции, — повторил визитер, развернув удостоверение. — Младший… точнее, теперь просто лейтенант Лыков.
— Вы, наверно, по поводу моего мужа?
— Так точно. Меня прислали из управления узнать, как чувствует себя Аркадий Борисович.
— А что с ним? — испуганно спросила женщина. — Он заболел?
— Это я хочу узнать от вас. Его третий день нет на работе.
— А я третий день схожу с ума. Вы не знаете, что с ним?
— В управлении решили, что он приболел и находится дома.
— Нет, дома его нет… Дочь дважды обращалась в управление, там ответили, что озаботились. Я тоже только что звонила в его отдел, — женщина отступила в прихожую. — Пройдите, мне нужно с вами поговорить. Я не знаю, что думать.
Игорь бросил взгляд на стоявшего этажом ниже Ибрагима, отрицательно повел головой.
— У меня сложно со временем, — поинтересовался: — А дочь дома?
— В институте. Но минут через тридцать будет. Вы дождетесь?
— Вряд ли… У меня еще вызовы, внизу машина, — Лыков снова покосился на прислушивающегося Ибрагима. — А можно спросить?.. Вы в последнее время не замечали каких-то… ну, как бы это сказать… странностей у Аркадия Борисовича?
— Что вы имеете в виду?
— Может, он был чем-то озабочен?.. Расстроен?
— Наоборот!.. Все дни у него было прекрасное настроение. Правда, пару раз приходил сильно выпивши, но ведь у них такая работа, сами знаете.
— Никто не угрожал, не шантажировал?.. Может, какие-нибудь телефонные звонки?
— Смеетесь? — пожала плечиками женщина. — Какой шантаж или угрозы?!.. Аркадий Борисович всегда отличался безупречной репутацией. У него никогда не было врагов. И в управлении он на особом счету. Каждый год поздравления, каждый год премиальные!
— Я в курсе.
— Могу рассказать вам одну историю, и вы поймете, что из себя представляет мой муж…
— Извините, но мне пора, — прервал женщину Лыков. — Я доложу начальству о нашей беседе.
— Обязательно!.. И обязательно дайте знать, если будут какие новости. Вы должны понимать мое состояние и
